Роберт Пински - Жизнь Давида

• Название: Жизнь Давида
• Автор: Роберт Пински
• Издательство: Книжники
• Жанр: Религия
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-7516-0743-2; 2008

С библейским царем Давидом, коварным властителем, великим поэтом и хитроумным воином, связаны многие сюжеты в литературе и искусстве. Но каков был этот легендарный человек на самом деле, чем руководствовался он в своих поступках, что за люди его окружали, — на эти и многие другие вопросы, положив в основу своего исследования Библии, пытается ответить американский писатель Роберт Пински.

---

Но пока Давид скрывался от Саула, он был вассалом Анхуса и называл себя верным слугой Анхуса. И когда филистимляне собираются напасть на царство Израилево, чтобы сокрушить Саула, Давид и его дружина выступают вместе с ними.

Выходит, Давид — предатель? Или же он солгал и обманул своего господина Анхуса ложными клятвами и у него был какой-то план? Может быть, он хотел предать Анхуса в разгар сражения? Мы не знаем, каким образом ему повезло в этот раз. В повествовании, где в двух параллельных рассказах последовательность событий перепутывается, один из общих моментов — это действия филистимских вождей: они говорят своему союзнику Анхусу, что не доверяют Давиду и его людям в бою. «Это что за Евреи?» (I Цар. 29, 3) — спрашивают они у Анхуса. И Анхус отвечает князьям филистимлян: «Разве не знаете, что это Давид, раб Саула, царя Израильского? он при мне уже более года, и я не нашел в нем ничего худого со времени его прихода до сего дня» (I Цар. 29, 3).

Затем Анхус говорит Давиду: «Жив Господь! ты честен, и глазам моим приятно было бы, чтобы ты выходил и входил со мною в ополчении; ибо я не заметил в тебе худого со времени прихода твоего ко мне до сего дня; но в глазах князей ты не хорош. Итак, возвратись теперь, и иди с миром и не раздражай князей Филистимских» (I Цар. 29, 6–7).

Мы не ожидаем от Анхуса этой клятвы: «Жив Господь!» Но и от Давида мы, конечно, не ожидаем сопротивления, протестов и выражения готовности вступить в битву. В свое время он утаил от Анхуса, что предпринял несколько вылазок против филистимлян, — во время этих набегов уничтожались абсолютно все, кто попадал под руку. Однако Давид говорит Анхусу: «Чтó я сделал, и чтó ты нашел в рабе твоем с того времени, как я пред лицем твоим, и до сего дня, почему бы мне не идти и не воевать с врагами господина моего, царя?» (I Цар. 29, 8)

Анхус отвечает Давиду: «Будь уверен, что в моих глазах ты хорош, как Ангел Божий; но князья Филистимские сказали: „пусть он не идет с нами на войну”. Итак встань утром, ты и рабы господина твоего, которые пришли с тобою; и встаньте поутру, и когда светло будет, идите» (I Цар. 29, 9-10).

Так Давид удачно избежал необходимости сражаться против израильтян и против своего любимого друга Ионафана и других сыновей Саула — Аминадава и Малхисуа. «И встал Давид, сам и люди его, чтобы идти утром и возвратиться в землю Филистимскую. А Филистимляне пошли [на войну] в Изреель» (I Цар. 29, 11).

И вот на горе Гелвуе (Гильбоа) на следующий день после того, как Саул с помощью колдовства вопрошал упрямый дух пророка Самуила, филис- тимская армия вступает в бой с армией израильтян. И филистимляне убивают Ионафана, Аминадава и Малхисуа, сыновей Саула. Но Саул, все еще огромный и сильный, продолжает сражаться:

«И битва против Саула сделалась жестокая, и стрелки из луков поражали его, и он очень изранен был стрелками. И сказал Саул оруженосцу своему: обнажи твой меч и заколи меня им, чтобы не пришли эти необрезанные и не убили меня и не издевались надо мною. Но оруженосец не хотел, ибо очень боялся. Тогда Саул взял меч свой и пал на него. Оруженосец его, увидев, что Саул умер, и сам пал на свой меч и умер с ним. Так умер в тот день Саул и три сына его, и оруженосец его, а также и все люди его вместе» (I Цар. 31, 3–6).

Филистимляне, пришедшие «грабить убитых», нашли тело Саула, отрубили голову, сняли с него оружие и доспехи и принесли в храм Астарты. Обезглавленное тело они повесили на городской стене Беф-Сана (Бейт-Шеана). Жители Иависа Галаадского, города, спасенного Саулом в его первом крупном походе, когда Наас угрожал выколоть им всем правый глаз, услышали о том, что сделали с Саулом филистимляне. Тогда мужчины Иависа Галаадского вышли ночью и сняли тела Саула и его сыновей со стен Беф-Саны, принесли их в Иавис и сожгли. «И взяли кости их, и погребли под дубом в Иависе, и постились семь дней» (I Цар. 31, 13).

Услышав о поражении и смерти Саула, Давид разорвал свои одежды и стал поститься. Так же поступили и люди Давида. И еще Давид сочинил и исполнил плач по Саулу, своему царю, и Ионафану, своему другу:

Краса твоя, о Израиль, поражена на высотах твоих!
как пали сильные! Не рассказывайте в Гефе,
не возвещайте на улицах Аскалона,
чтобы не радовались дочери Филистимлян,
чтобы не торжествовали дочери необрезанных.
Горы Гелвуйские! да [не сойдет]
ни роса, ни дождь на вас,
и да не будет [на вас] полей с плодами, ибо там повержен
щит сильных, щит Саула,
как бы не был он помазан елеем.
Без крови раненых, без тука сильных
лук Ионафана не возвращался назад,
и меч Саула не возвращался даром.
Саул и Ионафан, любезные и согласные в жизни своей,
не разлучились и в смерти своей;
быстрее орлов, сильнее львов [они были].
Дочери Израильские! плачьте о Сауле,
который одевал вас в багряницу с украшениями
и доставлял на одежды ваши золотые уборы.
Как пали сильные на брани!
Сражен Ионафан на высотах твоих.
Скорблю о тебе, брат мой Ионафан;
ты был очень дорог для меня;
любовь твоя была для меня превыше любви женской.
Как пали сильные, погибло оружие бранное!
(II Цар. 1, 19–27)

Кто был тот человек, что написал это стихотворение? Кто убивал жителей округи, чтобы сохранить в тайне свои набеги? Кто упрашивал Анхуса взять его на битву против Саула и Ионафана, а затем оплакивал гибель Саула и Ионафана? Или если все это вымысел, то чей это вымысел?

Загадка кажется еще таинственней, если принять во внимание эпизод, когда Давид сталкивается с несчастьем, подобным бубонной чуме и свержению Дагона (после чего филистимляне изготовили золотых мышей и наросты), и то, что испытал Давид, можно сравнить с переживаниями Саула, обратившегося за помощью к Аэндорской волшебнице.

Заболел его новорожденный сын, и Давид молится, постится и спит во дворе на голой земле. Старейшины уговаривают его подняться на ноги, но он отказывается и вновь постится, молится и простирается ниц.

Но, несмотря на семь дней поста, молитвы и лежания в пыли, ребенок умер, и слуги боятся сообщить об этом Давиду:

«Ибо, говорили они, когда дитя было еще живо, и мы уговаривали его, и он не слушал голоса нашего, как же мы скажем ему: „умерло дитя"? Он сделает что-нибудь худое. И увидел Давид, что слуги его перешептываются между собою, и понял Давид, что дитя умерло, и спросил Давид слуг своих: умерло дитя? И сказали: умерло» (II Цар. 12, 18–19).

И что тогда делает Давид?

«Тогда Давид встал с земли и умылся, и помазался, и переменил одежды свои, и пошел в дом Господень, и молился. Возвратившись домой, потребовал, чтобы подали ему хлеба, и он ел» (II Цар. 12, 20).

Приближенных Давида чрезвычайно озадачило такое противоречивое поведение их предводителя.

«Что значит, что ты так поступаешь?» — спросили они.

Ответ Давида указывает на безграничное самообладание и признание как необходимости магии или благочестия, так и пределов этой необходимости. Он осознает природу окружающего мира, включая собственную неминуемую смерть:

«И сказал Давид: доколе дитя было живо, я постился и плакал, ибо думал: кто знает, не помилует ли меня Господь, и дитя останется живо? А теперь оно умерло; зачем же мне поститься? Разве я могу возвратить его? Я пойду к нему, а оно не возвратится ко мне» (II Цар. 12, 22–23).

Молитва, пост, простирание на земле — все это делалось не напоказ и с чистым сердцем и не имеет ничего общего с пусканием слюны по бороде и бормотанием, когда он притворялся сумасшедшим при дворе Анхуса. Но искренняя молитва так же, как и притворное безумие, обращена к конкретной цели — и, подобно безумию, молитва должна иметь логичное завершение. Прямой символизм мышей и наростов, классическое и бесполезное колдовство с вызыванием Самуила Аэндорской волшебницей — это детский лепет по сравнению с представлениями о жизни Давида, с его способностью при необходимости сразу отдаваться делу и отстраняться от него.

Когда с постом, или с пусканием слюны в бороду, или со служением Анхусу покончено, когда бессмертный плач написан и исполнен, Давид переходит к следующему занятию с удвоенной энергией и почти искренней верой в то, что поступает правильно, и этот мистический шаг далек от простого эгоизма. В отличие от золотых наростов или условия выколоть всем правый глаз, действия скорбящего Давида в его целенаправленном горе относятся к категории кажущихся парадоксов, где да и нет занимают одну и ту же нишу.

После битвы на горе Гелвуйской и плача, исполненного по Ионафану и Саулу, Давида венчают в качестве царя Израиля. Затем начинается затяжная война между Давидом в Иудее и противостоящим ему семейством Саула в северном Израильском царстве, которым руководит военачальник Авенир — тот самый, что сопровождал Давида, несущего голову Голиафа. Он «воцарил» над израильтянами законного наследника титула Иевосфея (его настоящее имя Иш-Баал, но писцы боялись повторять его, чтобы избежать идолопоклонства), сына царя Саула.