Сергей Бузинин - «Генерал Сорви-Голова». «Попаданец» против Британской Империи

• Название: «Генерал Сорви-Голова». «Попаданец» против Британской Империи
• Автор: Сергей Бузинин
• Издательство: Литагент «Яуза»9382d88b-b5b7-102b-be5d-990e772e7ff5
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-60389-3

Если ты вырос на книгах Буссенара и Киплинга, если в детстве зачитывался приключениями капитана Сорви-Головы и можешь спеть под гитару не только Высоцкого, но и «Трансвааль, Трансвааль, страна моя, ты вся горишь в огне», – куда отправишься, став «попаданцем» и перепрыгнув из 2012-го в 1899 год? Разумеется, в Южную Африку, на помощь бурам, сражающимся против англичан!..

Наши добровольцы против британских карателей! «Джентльменская» пуля «маузера» против разрывных пуль «дум-дум». Российские Сорви-Головы во главе с таинственным человеком по прозвищу Акела против всей мощи «Владычицы морей» с ее гигантским флотом, новейшими пулеметами, первыми бронепоездами и концлагерями. Если тебе хватит духу бросить вызов «коварному Альбиону», если ты готов рисковать жизнью, чтобы изменить ход истории, – «значит, нужные книги ты в детстве читал!».

---

Мы тогда испанское деревянное масло на сибирские меха меняли, оплаты через векселя вели. Доброхоты мне рассказывали, что Винницкий, мол, с бандитами одесскими якшается, но я тому не верил; слишком многое от Миши зависело, чтоб вспять поворачивать.

А весной я в острог попал, да ладно бы за дело, а то по недоумию. – Троцкий, вспоминая очередную неприятность из своей недолгой жизни, в очередной раз вздохнул. – Тогда в Одессу партия мехов пришла, и дело оставалось за малым – получить оставшиеся деньги и передать товар купцу. За несколько дней до встречи с контрагентом занесла меня нелегкая в кафе Либмана. Там народу полно, все что-то кричат, руками размахивают, дискутируют, в общем. Я у официанта спросил, что, мол, за сборище и о чем толкуют. Тот только отмахнулся, анархисты, мол, спорят. Я уже собрался идти восвояси, как тут ко мне девушка подошла. Такая, такая, такая … – Троцкий, полностью погрузившись в приятные воспоминания, закатил глаза, но увидев вместо предмета юношеских грез потолок каюты, покраснел и продолжил:

– Воздушная она такая была, – барышня, в общем… Подошла ко мне и две брошюры в руки всунула… вложила то есть. И так мне ей понравиться захотелось, спасу нет, подвиг какой-нибудь совершить. – Троцкий кинул быстрый взгляд на Арсенина и сбился с патетики: – Ну, если уж не подвиг, то… ну, более взрослым показаться, что ли. Да чего там говорить! Понесло меня. Забрался на табурет, на коем прежние ораторы выступали, да высказал пару одобрительных реплик относительно идеи всеобщей свободы. Смотрю, все вокруг мне аплодируют, словно Шаляпину или там Собинову. Я еще больше разошелся, про всеобщее устройство российское высказываться стал. Городовой в кафе зашел, чтобы говорунов урезонить, так я полицейского по матушке послал. Да я море ложкой тогда расплескать мог, лишь бы эта барышня мне еще раз улыбнулась.

– Разрешите полюбопытствовать, – прервал его на полуслове Арсенин, – имела ли успех ваша эскапада, или все труды напрасны оказались?

– Напрасны… – качнул головой Троцкий. – Пока я с городовым ругался, ушла она. Даже имени ее спросить не успел… Как девушка ушла, так и у меня весь задор сразу прошел. Пока другие посетители с городовым друг на друга орали, я бочком-бочком и из кафе на улицу. А брошюрки те в карман сунул и даже не читал их потом. А на следующий день за мной жандармы пришли. Как поздней оказалось, от кафе за мной филер шел. В общем, через то выступление попал я в Одесский тюремный замок, тот, что напротив вокзала разместился. Там, в принципе, не так уж и страшно оказалось: уголовников и политических (а меня за последнего посчитали) по отдельности содержат. Камеры светлые, даже с паровым отоплением, жить можно. Есть, конечно, местное пугало – однофамилец мой теперешний, – Лев, вспомнив, о ком идет речь, чуть смущенно хмыкнул, – старший тюремный надзиратель Николай Троцкий, его даже начальник тюремного замка Исидор Конвентский, по слухам, побаивался. Но если вести себя примерно, так и он никого попусту не трогал. Через две недели меня освободили «за недоказанностью». Тут меня Винницкий немного удивил. Только я за ворота замка вышел, как ко мне фаэтон подкатил. Кучер мне и говорит, мол, Миша Винницкий ему поручил отвезти меня куда я захочу, только не на Сахалин.

Я тогда даже не столько фаэтону, сколько факту дружеского участия порадовался. Раньше у меня таких друзей не было.

Воспоминания о друге заставили рассказчика ненадолго замолчать, и рассказ он продолжил только после того, как Арсенин слегка потрепал его по плечу.

– С Винницким мы только на следующий день встретились, в кафе у Фанкони. Я ему о своих тюремных мытарствах рассказал, но вижу – не интересно ему. Я – про меха, которые мы перед моим арестом продавать собрались. Михаил почему-то нахмурился, но по делам дал подробный отчет, а напоследок огорошил. Говорил, что даже при всеобщем либеральном отношении к политическим у меня после пребывания в остроге репутация подмочена и работать в Одессе будет затруднительно. Чтоб я духом не пал окончательно, Винницкий мне должность управляющего в торговом доме в Тифлисе предложил. И хоть уезжать из Одессы мне не хотелось, согласие на смену места работы и жительства я дал.

То ли переводя дух, то ли вновь с головой погрузившись в воспоминания, Троцкий вновь замолчал и из странного ступора вышел, лишь когда Арсенин протянул ему стакан с водой. Лев благодарно кивнул и, пропустив рассказ о сборах и дороге, внаглую эксплуатируя воспоминания Лопатина, продолжил сразу о жизни в Тифлисе.

Приехав в Тифлис, по рекомендации Винницкого, остановился на улице Мухранской, у еврейской семьи Пурисман, где фактически главенствовала тетя Галит, а о номинальном главе семьи, дяде Бен-Ционе, пол-улицы могло сказать, что он – подкаблучник. Александру выделили чисто побеленную комнату с большим окованным железом сундуком, стоявшим в изголовье деревянной кровати с не каждому доступной роскошью – пружинной сеткой. Пол в комнате устилал красиво вышитый домотканый половичок, а на стене над кроватью висела литография с изображением ярмарки.

Освоившись с помощью дяди Бен-Циона в околотке, Лопатин стал делать самостоятельные вылазки по окрестным улицам. В одну из таких прогулок он наткнулся на зауряднейшее кафе с претенциозным названием «Гордость Кавказа». Кофе, подаваемый в заведении, тем не менее, на удивление Александра, оказался превосходным, да и выпечка ничуть не хуже.

Как и во многих других кафетериях, второй зал «Гордости» отвели под бильярдную. Лопатин, абсолютно не зная правил игры и не умея держать в руках кий, взял за правило на выходных навещать игровой зал, находя особое наслаждение в собственных расчетах углов, траекторий и рикошетов движения шаров.

В один из таких вечеров, зайдя в кафе, он расположился за столиком, стоящим чуть поодаль от игорных столов, и застыл в созерцании мельтешения шаров и киев, как вдруг мимо его лица по высокой дуге пролетел кусочек мела, приземлившийся точно в его чашку. Вытерев брызги с лица, Саша посмотрел в сторону, откуда ему прилетел нежданный подарок.

У противоположной стены, мелко крестясь щеткой, стоял маркер, а на полу, закрывая лицо руками, скрючился какой-то человек. Вокруг него стояли еще трое. Натужно сипя, трио усердно пинало лежащего на полу человека. Со стороны дерущихся доносились азартные восклики: «Вот тебе за пропих! А это, чтоб вдоль борта не играл! А вот за финты тебе! За финты!»

В пяти шагах от них, в дверном проеме, соединяющем залы кафе, прикрывая лицо руками в непритворном ужасе, замерла белокурая девушка в темно-зеленом платье. Заметив, что Лопатин со своего места безучастно взирает на драку, незнакомка окинула его таким умоляющим взглядом, что он, до того не желавший вмешиваться в чужую ссору, решительно встал со своего места.

– Прошу прощения, господа! – произнес Александр, в то время как обломки высокого стула рассыпались вокруг одного из нападавших. – Мне кажется, что трое на одного, – это не по чести, – продолжил он под аккомпанемент падающего на пол тела.

Двое оставшихся на ногах резво отпрыгнули в стороны и развернулись к нему лицом.

– Я считаю, что подобные выяснения отношений правильней проводить один на один, – отчетливо произнес Лопатин, взвешивая в руке еще один стул. – А то что же получается, забьете человека до смерти и знать не будете, на ком смертный грех лежит. Так что трое на одного как-то не по-божески. Ну а коль вы моих слов не поймете, так я сейчас городового кликну, благо он на улице подле кафе стоит.

Его оппоненты, то ли сочтя аргументы достойными внимания, то ли опасаясь осуществления угрозы, связываться с ним не пожелали. Предварительно вывернув карманы у лежащего на полу человека, незадачливые бойцы покинули бильярдную, волоча под руки оглушенного товарища.

Увидев, что девушка, послужившая поводом для его вмешательства, покинула кафе, Саша проводил отступивших неприятелей взглядом и, подойдя к их жертве, протянул ему руку:

– Вставайте, сударь. Ваши враги уже ушли. Вам врача пригласить или сами оклемаетесь?

– Спасибо тебе, добрый человек, – небрежно, можно сказать, свысока, бросил ему парень, безуспешно пытаясь пристроить на место полуоторванный рукав некогда белой, а ныне очень пыльной чохи. – Ты этих несчастных от смерти спас!

– Простите, уважаемый, – очень неуверенно пробормотал Лопатин. – Но, насколько я видел, это вас убивали до смерти?

– Э-э-э… дарагой! – усмехнулся парень, расшатывая вышедшую из сустава челюсть. – Это пока я на полу лэжал, они жывые были! А как бы я встал, тут же бы их зарэзал!

Не зная, что сказать, Александр на некоторое время ошеломленно замер. Его собеседник, сочтя, что состояние подобно внешнему виду, а внешний вид вполне приемлем если не для визита к царю, то как минимум к губернатору, с видом человека, оказывающего величайшую милость, протянул Саше руку: