Барт Д. Эрман - Тайны Иисуса и Марии Магдалины

• Название: Тайны Иисуса и Марии Магдалины
• Автор: Барт Д. Эрман
• Издательство: М: ACT: Астрель, 2007. - 220, [4]с.
• Жанр: Религиоведение
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-17-042911-0, 978-5-271- 16414-9

Книга написана автором бестселлеров Lost Christianities («Потерянные христианства») и Lost Scriptures («Потерянные Библии»), раскрывающим правду, которая таится на страницах самого яркого блокбастера в современной истории книгоиздания.

«Какова доля истины, таящейся в романе «Код да Винчи»? Отчасти этот вопрос затронут в самом «Коде да Винчи», в начале книги (с. 1, перед Прологом), где приведен список того, что обозначено как ФАКТЫ, в том числе… следующее заявление: «В книге представлены точные описания произведений искусства, архитектуры, документов и тайных ритуалов».

Но так ли это? Я не буду затрагивать искусство, архитектуру или ритуалы. Но я буду рассматривать документы. И, как мы увидим, даже когда Дэн Браун старается представить факты, он играет ими — многие из них в действительности лишь часть его вымысла. Цепь моей работы — отделить факты от вымысла. исторические реалии от плодов фантазии для тех, кому интересно узнать об исторических началах христианства, и в особенности о жизни Христа и писаниях, составляющих Новый Завет».

Настоящее издание является переводом с английского языка оригинального издания «Truth and fiction in The Da Vinci Code: a historian reveals what we really know about Jesus, Mary Magdalene, and Constantine» by Bart D. Ehrman, впервые опубликованного издательством Oxford University Press в 2004 г.

Печатается с разрешения Oxford University Press.

_{Перевод с английского Казанцевой А.В., Сырневой Е.Е.}

---

Узнав об этом, Серапион приобрел экземпляр этой книги и, прочитав ее, действительно встретил несколько пассажей, которые можно было истолковать в докетском смысле. Он написал небольшой памфлет «По поводу так называемого Евангелия Петра» и отправил его христианам Росса, сопроводив приказанием не использовать больше эту книгу в церковных службах общины.

Эта интересная история наглядно показывает, как христиане принимали решения о том, следует или нет воспринимать книгу как часть Священного Писания и приемлема ли она для использования церковью в качестве наставления и руководства. И христиане Росса, и Серапион были согласны в том, что апостольская книга — то есть написанная одним из ближайших учеников Христа (или, по меньшей мере, одним из спутников Его учеников) — приемлема. Но помимо этого книга должна была быть «ортодоксальной», то есть содержать верное толкование учения Христа. Книга, не соответствовавшая этому требованию, была явно не апостольской, поскольку сами апостолы, как считалось, могли передавать только истинные описание Христа и значение его учения. С точки зрения Серапиона, так называемое Евангелие Петра было не ортодоксальным; таким образом, оно не могло быть написано Петром. По этой причине его не следовало использовать в христианских богослужениях. Иными словами, его следовало исключить из канона.

Все это происходило за 150 лет до Константина.

Ириней и Четвероевангелие

Но соответствует ли правде то, что именно Константин ответствен за принятие окончательного решения о включении в Новый Завет четырех Евангелий, как утверждает Ли Тибинг? Действительно ли в начале четвертого века были широко распространены различные евангелия, из которых Константин выбрал четыре для включения в канон Священного Писания?

Даже это утверждение исторически неверно. Не только определенные «еретические» тексты, такие как Евангелие Петра, были отвергнуты большинством христиан уже во втором столетии, но и четыре Евангелия — от Матфея, Марка, Луки и Иоанна — утвердились в каноне задолго до Константина.

Мы можем проследить истоки канонизирования Четвероевангелия по произведениям бесспорно христианских писателей второго столетия. Одним из самых знаменитых авторов этого периода был человек, известный в истории как Юстин Мученик, которого казнили за исповедование христианства во второй половине второго века, приблизительно в то время, когда Серапион писал свое письмо христианам Росса. Нам повезло, что у нас есть пространные писания Юстина, в которых он пытается объяснить просвещенным противникам христианства, что, вопреки широко распространенному мнению, христианство не представляет угрозы единству империи и что христиане — не злостные возмутители общественного порядка, каковыми их иногда изображают. На самом деле христиане, утверждает Юстин, — представители одной, истинной, религии, данной одним, истинным, Богом.

Доказывая свою правоту, Юстин иногда цитирует более ранние христианские тексты, включая евангелия. Но он никогда не называет так эти книги: он просто именует их «воспоминаниями апостолов». И он нигде не говорит о том, что таких книг было только четыре.

Около тридцати лет спустя, приблизительно в 180 году н. э., писал другой значительный христианский автор — Ириней. Тридцать лет, разделявшие Юстина и Иринея, имели огромное значение для истории христианства, поскольку именно в эти годы начали расцветать различные гностические ереси (каждая со своей теологией) и повсюду распространялось учение выдающегося христианского проповедника Маркиона (объявленное Юстином и Иринеем архиеретическим). Маркион утверждал, что есть два Бога — Бог иудеев и Бог Иисуса, который послал Иисуса в этот мир (как фантом: Маркион был докетом), чтобы спасти людей от гневного Бога иудеев[29].

Как могли оппоненты гностиков и Маркиона (а также других так называемых ложных учений) убедить читателей в «истинности» своей религии? Другими словами, как могли христианские лидеры оспорить иные теологические представления и доказать, что именно их взгляды те же, что у Христа и Его последователей? Легче всего, конечно, было подтвердить свои представления книгами, написанными апостолами самого Христа. Учитывая все возраставшую в период между временами Юстина и Иринея угрозу со стороны еретических ложных учителей, таких как гностики и Маркион, нет ничего удивительного в том, что у Иринея мы находим уже более четкое представление о том, какие книги относятся к Священному Писанию. В соответствии с Иринеем, это только четыре Евангелия — Матфея, Марка, Луки и от Иоанна. Любой, кто отдает предпочтение лишь одному из четырех Евангелий (например, Маркион использовал только Евангелие от Луки, а некоторые из гностиков — только от Иоанна) либо присоединяет к ним другие (например, Евангелие Петра или Евангелие Фомы), заблуждается.

Как Ириней аргументирует свою позицию? Он отмечает, что есть четыре стороны света, с которых дуют четыре ветра, несущие истину о христианском Евангелии, — которое, таким образом, должно строиться на четырех столпах — Матфее, Марке, Луке и Иоанне. Четыре стороны света, четыре ветра и четыре Евангелия — что может быть естественнее[30]?

Раннехристианские канонические списки

Приблизительно временем Иринея датируется первый известный нам канонический список — перечень книг, которые автор (в данном случае анонимный) считает приемлемыми для включения в христианский канон. Этот список, «Канон Муратори», назван по имени ученого восемнадцатого века Л.А. Муратори, который обнаружил его в одной из миланских библиотек. Рукопись, содержавшая этот перечень, была создана в восьмом веке, но сам список, судя по всему, был составлен в Риме приблизительно в конце второго столетия[31].

Начало текста рукописи, к сожалению, утрачено. Но то, как начинается имеющийся фрагмент, оставляет мало сомнений по поводу того, какие книги в нем первоначально рассматривались: «…при которых, тем не менее, он присутствовал, и поэтому он поместил [их в свое повествование]. Третья книга этого Евангелия соответствует таковой у Луки»[32]. Автор продолжает, рассказывая, кем был Лука, а затем говоря о «четвертом из Евангелий», «от Иоанна». Этот список, другими словами, начинается с рассмотрения четырех Евангелий, третьим и четвертым из которых были Евангелия от Луки и от Иоанна. Достаточно очевидно, что в утраченной части речь шла о Матфее и Марке, и сохранился только конец заключительного предложения от рассказа о последнем.

Таким образом, «Канон Муратори» включает те четыре Евангелия, которые впоследствии вошли в Новый Завет, и никакие другие. После Евангелия от Иоанна в каноне значатся Деяния Апостолов, послания Павла — упоминаются девять посланий к семи церквам (к коринфянам, ефесянам, филиппийцам, колоссянам, галатам, фессалоникийцам и римлянам), двум из которых (коринфянам и фессалоникийцам) он писал дважды, а затем четыре — к частным лицам (к Филимону, Титу и два к Тимофею). То есть в этот канон входят все тринадцать посланий Павла. Он, однако, решительно отвергает послания «к лаодикейцам» и «к александрийцам», которые были «подделаны от имени Павла, для того чтобы распространять ересь Маркиона». Эти послания, как образно говорится в «Каноне Муратори», «не могут быть приняты католической церковью, потому что не подобает желчь смешивать с медом». (Заметьте, что эти книги не подлежат сожжению; их просто не надлежит читать или, предположительно, копировать.)

Далее в каноне перечисляются как приемлемые послание Иуды, два послания Иоанна, «Премудрость Соломона» (книга, явно не входившая в Новый Завет), Откровение Иоанна, Откровение Петра (не путать с коптским Евангелием Петра, которое мы обсуждали в предыдущей главе), с примечанием о том, что некоторые христиане не хотят читать последнее в церкви. Затем автор списка замечает, что книгу Гермы «Пастырь» читать следует, но не в церкви, поскольку «Герма написал [ее] уже в наши дни в Риме, когда епископом был его брат Пий» (строки 73–76). Другими словами, это недавнее произведение (написанное почти «в наши дни»), и автором его является не апостол (а брат недавнего епископа). Следовательно, оно не может быть включено в канон. Список завершается перечислением других отвергнутых книг: «Но мы не принимаем ничего из того, что писали Арсиной, Валентин или Мильтиад, который также составил новую книгу псалмов для Маркиона, вместе с Василидом, азиатским основателем катафригийства…». На этом список обрывается так же, как и начинается, — в середине предложения.

Подведя итоги, можно сказать, что этот автор второго века считает приемлемыми для церкви двадцать две или двадцать три книги из двадцати семи, впоследствии вошедших в Новый Завет. Не включенными оказались Послание к евреям, Послание Иакова, 1 и 2 Послания Петра, и одно из посланий Иоанна (автор признает два Послания Иоанна из трех имеющихся ныне, но не указывает, какие именно). Кроме того, он признает «Премудрость Соломона» и условно, с некоторыми оговорками, Откровение Петра. И, наконец, он отвергает книги, которые считает либо еретическими (подделанные Маркионом Послания Павла к александрийцам и лаодикейцам и другие подложные книги, приписываемые гностикам и монтанистам), либо не соответствующими критериям, необходимым для включения в канон.