Григорий Ревзин - Николай Коперник

• Название: Николай Коперник
• Автор: Григорий Ревзин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1949

Книга посвящена деятельности Николая Коперника (1473–1543), знаменитого астронома, положившего начало современному представлению о системе мира.

---

Каноник Лука Ваценрод с немалым удивлением наблюдал увлечение младшего племянника наукою доктора Водки. Откуда, недоумевал он, взяться такому у торунца, сына практичного купеческого рода? Правда, Луке и самому доводилось заниматься делами небесными. Но его небо было совсем иное — небо католического бога с длинною свитой: ангелами и архангелами, херувимами и серафимами, святыми и, блаженными. Вместе с душами праведных католиков обитали они в эмпиреях — за восьмым кругом неподвижных звезд. Увидеть их с Земли за плотной восьмой оболочкой было никак нельзя.

Любопытной фигурой был этот Лука Ваценрод. Замкнутый, суровый, молчаливый, с вечно нахмуренным лбом и горькой складкой у рта, он не располагал к себе человеческие сердца. Этот церковник наделен был умом проницательным и едким. Во время частых поездок в Рим ему случалось рыться в архивах папской курии. Он заглянул за кулисы многовековых интриг Ватикана, часто кровавых и грязных. Должно быть, отсюда извлек он тонкое понимание скрытых пружин церковной дипломатии.

Еще в молодости купеческий сын Лука Ваценрод решил завоевать высокое положение в церкви. Путь к ее высотам был нелегок.

Чтобы преуспеть на верхах церковной карьеры, следовало начать с университета. Юноша отдал свою долю отцовского наследства шурину Аллену за оплату пятилетнего пребывания в университетах Кракова и Италии.

Курс богословия прошел он блестяще. Короткое время занимал даже кафедру церковного права в старейшем университете Европы — в Болонье. Затем «вернулся на родину и поначалу принял скромную должность учителя приходской школы в Торуни. Здесь доктор Ваценрод «оступился»: от тайной связи с красивой дочерью директора школы у него родился сын Филипп Тешнер[44] — двоюродный брат Николая Коперника, его ровесник и предмет немалых огорчений великого астронома в дальнейшем.

Из школы пришлось уйти со скандалом, без гроша в кармане, со славой «веселого доктора», мало шедшей к постной физиономии.

А дальше крутая волна подняла Ваценрода к влиянию и власти. Он пустил в ход родственные связи и добился своего избрания каноником трех капитулов[45]: хелминского и вармийского в польской Пруссии, куявского капитула в коренной Польше.

Для очень многих каноникат был наградой за безделье. Каноник обязан был присутствовать на заседаниях совета да еще непременно отстаивать утренние и вечерние службы в кафедральном соборе. Вот, пожалуй, и все обязанности.

Зато доля каноника в пребендах[46] всегда бывала велика. Каноники делили между собой доходы от епархиальных земель, от домовладений. В их карманы текли и «лепты», опускаемые в соборные кружки.

Пребывая постоянно при влоцлавском соборе, Лука вошел в доверие к Збигневу Олесницкому-младшему, епископу куявскому и подканцлеру польской короны. Олесницкий был фанатическим водителем церкви. В инквизиционных судилищах над еретиками-гуситами Ваценрод всегда восседал рядом с ним.

Олесницкий получил архиепископство гнезненское, стал примасом польской церкви и потянул за собою кверху Ваценрода. Луку вскоре избрали в капитул при архиепископской кафедре гнезненской. Это было уже высокое положение — в Гнезно сходились нити не только церковной, но и политической жизни государства.

В Гнезно Ваценрод стал советником архиепископа. Олесницкий представил его королю Казимиру. Король пришел в восхищение от его ума. Он часто вызывал Ваценрода в Краков ко двору, советовался с ним о государственных делах сугубой важности и — верх благоволения — назначил членом своего тайного совета.

А далее разыгрались драматические события, в которых Лука Ваценрод показал себя во всю силу.

От архиепископа Лука не раз слышал, что король намерен после смерти престарелого епископа вармийского добиться в Риме и в вармийском капитуле избрания епископом одного из своих сыновей, Фредерика.

Вармия составляла часть польской Пруссии. Однако это была автономная область, и епископ был в ней не только духовным, но и светским владыкой. Король, видимо, считал, что положение епископа, владетельного князя богатой области, к лицу и королевскому сыну. Но виды на Вармию имел и Лука Ваценрод. С превеликой дерзостью решился он на тайную игру против своего венценосного владыки.

***

До этого каноник появлялся во Фромборке (Фраушбурге), столице Вармии, лишь изредка, только для того, чтобы получить должные ему пребенды.

Теперь он стал наезжать туда при всяком случае, оставался подолгу и, не без ведома Олесницкого, стал келейно предостерегать капитул против возможной кандидатуры Фредерика Ягеллона. Постепенно и как-то незаметно члены капитула прониклись убеждением, что лучшим епископом был бы сам Ваценрод. Он уроженец Пруссии. А прусские епископства были очень чувствительны к этому.

Осенью 1488 года старый епископ вармийский стал совсем плох. Лука Ваценрод спешно покинул Польшу. Он отправился в Рим якобы каноником — агентом фромборкского капитула. В папской курии у него было немало друзей.

Весной 1489 года до Рима дошла срочная эстафета с известием о смерти вармийского епископа и об избрании на вармийскую кафедру Луки Ваценрода.

В Ватикане все было уже Ваценродом подготовлено. Иннокентий VIII подписал буллу, утверждающую избрание, и вручил новому епископу вармийскому аметистовый перстень — символ епископской власти.

Когда Казимир узнал о том, как провел его Ваценрод, гневу его не было предела. Он приказал исключить коварного советника из своего тайного совета. В Риме и Пруссии король пытался добиться пересмотра и отмены сделанного там выбора— но без успеха.

Уже летом 1489 года епископ Ваценрод въехал под стрельчатые своды башенных ворот Лицбаркского (Гейльсбергского) замка, резиденции епископов вармийских.

В жизни Коперника его дядя сыграл совершенно особую и весьма благотворную роль. Только постоянная опека и безотказная помощь этого князя церкви позволили Копернику не ведать за всю долгую жизнь материальных забот. Это был деспотичный покровитель, и Николай Коперник, как и брат его Андрей, должны были в жизни своей строго следовать по пути, начертанному для них Ваценродом.

Но Коперник всегда относился с глубоким уважением к уму и стальной воле дяди, их тесно объединяла любовь к родине и ненависть к ее врагам.

Покровительство племянникам было широко распространено на верхах католической церковной иерархии.

Живя в безбрачии и не имея детей, — по крайней, мере, законных — кардиналы, епископы, каноники часто распространяли свое покровительство на детей братьев и сестер. Они пристраивали племянников к доходным местам, двигали их к высоким церковным постам. Непотизм[47] был весьма характерным явлением в средневековой католической церкви.

V. ЯГЕЛЛОНСКАЯ АКАДЕМИЯ

Осенью 1491 гада Николай и его брат предстали перед эректором краковского университетам На сурового главу школы письмо епископа вармийского произвело должное впечатление: он принял юношей милостиво, ограничился тем, что приказал поднять руку и повторить за ним трижды: «Клянемся и присягаем свято блюсти законы и правила университета». Педель[48] вписал имена Коперников в книгу матрикула[49] факультета искусств и получил от каждого в уплату за учение по четверти гривны — большие по тем временам деньги. У ворот братьев поджидала гурьба буйных школяров в подрясниках. То были охотники за новичками — фуксами. По стародавнему обычаю фуксов полагалось «крестить». Их затащили в корчму, заставили поить всех пивом и самих напиться дополусмерти. Затем принялись «крестить» кулаками по лбу, спине и животу. Изрядно намяв фуксам бока, вымазали их шевелюры медом с золой и, охмелевших, еле живых от усталости и смущения, проводили в шутовском шествии, с визгом и плясом, до Иерусалимской бурсы. Одна комната — келия — в мрачном здании отведена была новоприбывшим.

Коперники стали краковскими студентами.

Немецкий летописец XV века писал о Краковском университете так: «Близ церкви святой Анны стоит университет, известный множеством ученых людей, получивших в нем образование. Здесь средоточие многих наук: реторики, поэзии, философии, физики. Но больше всех наук процветает здесь астрономия. Я слышал от многих, что и во всей Германии нет более знаменитой школы».

Слава Ягеллонской академии — так именовали Краковский университет — достигла вершины в годы, когда в ней учился Коперник. Сюда стекались жаждавшие знаний и ученых титулов из всех углов Польши, из Венгрии, Украины, немецких земель, Швейцарии, скандинавских стран. Нередко можно было увидеть здесь даже студентов достославной парижской Сорбонны, забравшихся так далеко на восток ради того только, чтобы прослушать курс у какого-нибудь из здешних светил науки.

Пожалуй, одни только итальянские высшие школы, старейшие в Европе, могли поспорить известностью с Краковской, академией.