Себастьян Фолкс - Неделя в декабре

• Название: Неделя в декабре
• Автор: Себастьян Фолкс
• Издательство: Астрель: Corpus
• Жанр: Современная проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-42655-1

«Неделя в декабре» — последний роман Себастьяна Фолкса, известного британского писателя, обладателя многих престижных наград, — дает широкую панораму современной лондонской жизни на протяжении одной предрождественской недели, увиденную глазами десяти персонажей, чьи судьбы причудливым образом переплетаются. Среди них и депутат парламента со своей честолюбивой женой, и женщина-машинист, под поезд которой прыгнул человек, и иммигрант из Азии, сколотивший баснословное состояние на продаже восточных приправ, и его фанатик сын, примкнувший к исламским террористам, и бессердечный финансист, готовый разорить банк и лишить пенсии стариков, и язвительный литературный критик, и не всегда счастливый в любви адвокат… Повествование, масштаб которого критики сравнивают с диккенсовским, наполнено блестящим юмором — в лучших английских традициях.

---

— Наверное. Но тут важно, как ты применяешь свои знания. С их помощью ты делаешь мир интересней для меня.

— А я-то полагал, что причина в моем неотразимом обаянии.

— Нет. Вернее, да. Как раз в этом твое обаяние и состоит.

— Черт, — сказал Габриэль. — Кто бы мог подумать, что Святое Писание, которое преподавал нам старый мистер Сандерсон, позволит мне в один прекрасный день завоевать сердце самой прелестной женщины Лондона. Роджер Топли просто-напросто смывался каждую неделю с его уроков, так что Сандерсон не знал даже, что в классе имеется такой ученик.

— Бедный Роджер, — сказала Каталина, стягивая юбку.

Назад, в хмурый четверг, Габриэля вернула Дилайла, одна из младших сотрудниц конторы, — постучав в его дверь, она сообщила, что в кабинете мистера Хаттона началось чаепитие.

— Думаю, если поторопитесь, вам еще достанутся шоколадные печенья, — сказала она.

После работы Габриэль отправился не домой, а доехал на метро до Паддингтонского вокзала и сел на поезд, шедший в Дрейтон-Грин («Четвертая зона, — сказала ему Дженни. — Забирались когда-нибудь так далеко?»). Минут пятнадцать Габриэль пересекал незнакомые ему западные пригороды. И когда за окнами заскользили спины домов Актона, почувствовал, что грядущий вечер внушает ему тревогу. Голос, сам собой зазвучавший у него в горле на темнейшем участке «Кольцевой», предложил Дженни поужинать с ним. Зачем? Это было и непрофессионально и нелепо. Однако остановить его Габриэль не успел и до сей поры не испытывал на этот счет никаких сожалений.

Станция оказалась обычной платформой, сойдя с которой он отправился по указанному Дженни адресу. Он увидел дорожный знак с надписью «Уголок поэтов» и уведомлением, что предельная скорость движения составляет здесь двадцать миль в час. Габриэль, наведший справки в атласе Лондона, знал, что в этих местах имеются улицы Шекспира, Драйдена, Теннисона, Мильтона и Браунинга. Как это случилось? Может быть, все началось с названия «Дрейтон-Грин» — просто-напросто мистер Смит, работавший в 1909-м в Отделе наименования улиц хануэллского муниципалитета, вспомнил, что Дрейтон — это не только название городка, но и имя поэта — Майкла, автора знаменитого «бесслезного» сонета елизаветинской эпохи: «Ну что ж, обнимемся и — навсегда прощай…»[58] И возможно, мистер Смит решил поделиться своими знаниями с земельными спекулянтами, которые строили новые дома на соседствовавшей с его городком пустоши. Название своей улицы Дженни произнесла так: «Каупер», и Габриэль, разумеется, не собирался говорить ей, что этот нервный поэт предпочитал именоваться Купером.

Мать Габриэля назвала бы улицу, которую он увидел, «очень милой»; собственно, улица могла претендовать и на высшую ее похвалу: «я бы и сама здесь жить не отказалась», — хотя Габриэль сомневался, что матери был бы по карману обмен ее сыроватого коттеджика на один из здешних ухоженных домов с эркерными окнами и острыми двускатными крышами. Одни дома шли сплошняком, другие стояли парами; судя по всему, строились они в разные времена: те, что получше, — в эдвардианскую пору, что подешевле — где-то в 1950-х. На некоторых крышах виднелись спутниковые антенны, на некоторых почтовых ящиках — яркие наклейки: «Макулатурной почты не оставлять»; в большинстве своем дома были опрятными и занятыми, по всему судя, лишь одной семьей каждый. А вот у дома Дженни, одного из немногих таких, было два дверных звонка.

Габриэль, державший в руке букетик оранжерейных гвоздик, нажал на кнопку, под которой значилось «Форчун».

Он уже видел Дженни в форме Лондонского транспортного управления, видел, когда она приходила в контору, в ее лучшем плаще, однако женщина, открывшая ему дверь, выглядела совершенно иначе.

Она улыбнулась:

— Привет.

Габриэль протянул ей цветы, купленные с мыслью, что они помогут им обоим избежать неловкого выбора между поцелуем и рукопожатием.

— Ну что, может, зайдете? Брат, по счастью, отсутствует.

Квартиру на первом этаже отделяла от шедшей наверх лестницы дешевенькая перегородка.

— Чаю не хотите? Или нам уже пора идти?

На Дженни было зеленое платье и кожаные сапожки до колен; щеки она слегка подрумянила. Это все равно что увидеть переодевшуюся женщину-полицейского, подумал Габриэль: Дженни выглядела подчеркнуто неофициальной, помолодевшей лет на десять. И все время улыбалась — его серьезная клиентка, просиживавшая часы совещаний с ним и Юстасом Хаттоном, не издавая почти ни единого звука. Возможно, это ощущение, что она у себя дома, раскрепостило ее.

— Может, выпьем чаю, а уж тогда и пойдем?

— Ладно. Вам с сахаром?

— Нет, спасибо.

Вино надо было принести, а не цветы, сказал себе Габриэль.

Чай они пили, сидя по разные стороны стеклянного кофейного столика. Хорошее настроение Дженни радовало Габриэля. Конечно, на Каталину она не походила; в сущности, вряд ли можно было найти двух женщин, которые сильнее отличались бы одна от другой. Ну так это и хорошо; и не только это — все хорошо.

Дженни предложила отправиться в находившийся неподалеку от ее дома индийский ресторан. Габриэль предоставил ей возможность сделать заказ первой — дхансак с курицей, шпинат, поппадом, затем быстро прикинул, что может позволить себе он сам. Габриэль занял сорок фунтов у Энди Воршоу и еще двадцать, к стыду своему, у Дилайлы. Перебирать деньги с кредитной карточки он больше не мог. Он заказал бирьяни, поскольку состояло это блюдо главным образом из риса, а когда Дженни выбрала из напитков всего лишь малый бокал пива, даже поежился от облегчения.

— В следующем году, — сказал он, когда им принесли пиво, — моя карьера пойдет в гору.

— Почему вы так думаете?

— Ну, у меня и сейчас уже целых три дела. А то, что ваше направлено в апелляционный суд, мне особенно на руку. Я смогу приобрести кое-какую известность. Да нет, Дженни, не смотрите так. Известность совсем иного рода. Я говорю о том, что про ваше дело напишут в Сборнике судебных решений, а значит, там появится и мое имя.

— Как по-вашему, отчего у вас прибавилось работы?

Габриэль пожал плечами:

— Может быть, настал мой черед. Карма. А может быть, солиситоры поняли, что я не просто тяну привычную лямку. Ваше дело действительно показалось мне интересным, и я очень основательно потрудился над ним. Возможно, кто-то это заметил. А возможно, это вы принесли мне удачу.

— Мы все еще разговариваем о работе? — спросила Дженни.

— Разумеется. Как условились.

— Почему вы не женаты?

— Черт подери, Дженни! Какое отношение это имеет к гражданскому праву или к ответственности муниципальных властей?

— Не знаю. — Она отломила кусочек лепешки. — Так каков же ответ?

— Вам какую версию желательно выслушать — длинную или короткую?

Теперь плечами пожала Дженни:

— У нас весь вечер впереди.

Габриэль отпил немного пива.

— Ну хорошо. Была одна женщина.

— О да. Я почему-то так и думала.

Ко времени, когда Габриэль завершил рассказ о Каталине, они успели покончить с основным блюдом.

— То есть она вернулась к мужу?

— Так она от него и не уходила. Муж получил пост в Америке, и она решила поехать с ним.

— Сколько лет было детям?

— Немного. Семь и пять, что-то около того.

— Она поступила правильно.

— Конечно. А вы?

— Что я?

— Почему не замужем?

— О господи. Может быть, выпьем немного вина?

— Неужели это такая длинная история? Понимаете, у меня не так уж и много…

— Я прихватила с собой деньги. Вы же не обязаны платить за все.

Под рассказ о Листоне Брауне они прикончили бутылку белого домашнего, потом Габриэль оплатил счет, не превысивший, по счастью, его финансовые возможности, и они направились назад, к Купер-роуд.

— Похоже, я вас нисколько не удивила, — сказала, отпирая дверь, Дженни.

— Нет. Простите, но не удивили. Вы производите впечатление женщины, которой нанесли большую обиду.

— Не хотите еще чаю?

— Хочу. И покажите мне «Параллакс».

— Ладно. Сейчас включу. Притащите из гостиной стул. Компьютер у меня здесь, в коридоре.

Через несколько минут перед ними предстал мирный, нереальный ландшафт «Параллакса».

— Заглянем в мой дом?

— Конечно.

Дженни «по воздуху» перенесла свой макет, Миранду, из торгового центра, в котором оставила девушку в прошлый раз, к ее прекрасному новому дому.

— Видите, здесь у меня плавательный бассейн.

— Вы любите плавать?

— Нет, плавать я совсем не умею, а вот Миранде это нравится. Сейчас мы ее окунем. У нее красивое бикини.

Миранда с плеском проплыла бассейн из конца в конец и обратно, а выйдя из воды, провела Габриэля по дому, показав ему покрытый плиткой вестибюль, длиннохвостых попугаев, а там и спальню с видом на Ориноко.