Александр Зиновьев - Русский эксперимент

• Название: Русский эксперимент
• Автор: Александр Зиновьев
• Издательство: L’Age d’Homme — Наш дом
• Жанр: Науки: разное
• Год: 1995
• ISBN: 5-8398-0359-6

Проект оформления книги А. Зиновьев

ББК 84.4Фр

З-63

Зиновьев А.

Русский эксперимент: Роман. — L’Age d’Homme — Наш дом, 1995. — 448 с.

Последний роман известного русского писателя, давно уехавшего на Запад, но по-прежнему болеющего проблемами своей родины, А. Зиновьева, автора таких книг, как «Желтый дом» (1980), «Коммунизм как реальность» (1981), «Гомо советикус» (1982), «Живи» (1989), «Катастройка» (1990), и др., как бы подытоживает всё то, что произошло в России после 1917 года.

ISBN 5-8398-0359-6

ББК 84.4Фр

© Издательство «L’Age d’Homme — Наш дом».

---

В: Неужели от всего этого нельзя отвлечься?!

П: Можно. Так и делает большинство. Иначе жить нельзя. Но это возможно только на время. У того же большинства западных людей в глубинах их психики таится какой-то «контролер» и омрачает всю их жизнь.

В: Странно! А почему бы не жить просто, наслаждаясь благами, которые поставляет общество?!

П: Для этого нужна «малость»: средства, определенный психический склад и культура, среда, возможность реализовать способности и кое-что другое. Это ты, сложившийся в советский период русский человек, оказавшись на Западе и имея средства, чтобы жить беззаботно, мог бы впасть в эйфорию по поводу западного рая. Да и то ненадолго. А западные люди вырастают в своих жизненных условиях и обречены жить в них вечно. Для них это привычная среда.

В: Так ведь с негативными явлениями, о которых ты говоришь, можно бороться!

П: Там и борются с ними. Это — один из важнейших аспектов западного прогресса. Только этот прогресс все более и более делает жизнь людей нечеловечной, роботообразной.

В: Но это же кошмар!

П: И все-таки большинство пока предпочитает этот комфортабельный кошмар человечной бедности, стремится к нему. Западные люди стремятся завоевать планету, чтобы еще дальше уйти по пути этого обесчеловечивания своей жизни. А для прочей части человечества этот кошмар стал величайшим соблазном.

В: И ты не пытался как-то устроить свою личную жизнь, чтобы жить просто по-человечески? Например — жениться, завести детей.

П: Пытался. Но ничего не вышло.

В: Почему?

П: Мне было 55 лет, когда меня выбросили из России. Молодые и привлекательные русские эмигранты, как правило, не могут «пристроиться», так где уж мне?!

В: Известность! Ум!

П: Ум там ничего не значит, если не приносит деньги. То же самое — известность. Было бы много денег — никаких проблем с женщинами не было бы. А без денег... Появилось у меня однажды вроде бы интересное знакомство. Но как только дело дошло до брачного контракта, я увидел, что меня просто могут прогнать в шею, когда захотят. И брак не состоялся. Содержать наложницу мне не по карману. А дети... В моем возрасте!..

В: Ясно! А друзья? Просто хорошие знакомые?

П: Это тебе не Россия!

В: Неужели нет спасения?!

П: Смотря что считать спасением. Теоретически есть замечательный способ спасения: коммунизм. Он в несколько лет остановил бы пагубный прогресс. Но на Западе коммунизм считают гибелью, а именно свой путь — спасением.

В: Если бы тебе пришлось выбирать, какой образ жизни ты выбрал бы?

П: Советский.

В: А что ты не возвращаешься?

П: Куда? Зачем? Сколько лет прошло после начала перестройки, а мои книги, считавшиеся антисоветскими и антикоммунистическими, до сих пор здесь не печатаются. Почему?!

В: Напечатают!

П: Когда?! К тому же теперь не советская, а постсоветская эпоха.

В: Все устоится и вернется на круги своя.

П: Когда? И в каком виде? Мне уже 70! Что бы теперь ни сложилось, это при всех вариантах будет чужое мне общество.

В: Но Россия-то остается!

П: Я не мыслю Россию несоветскую.

В: А зачем же сейчас приехал?

П: Посмотреть своими глазами на последствия катастрофы.

В этом разговоре Писатель не почувствовал искреннего интереса к его опыту жизни на Западе и к его знаниям, приобретенным ценой многолетнего труда и размышлений. Отсутствие такого интереса у людей из России, которых он встречал на Западе, удивляло его и там, на Западе. Превосходство советского человека над западным в смысле интеллектуальных интересов оказалось мнимым.

Есть женщины в русских селеньях

В конце вечера к Писателю подсела средних лет женщина. Спросила его о том, какое впечатление на него произвела Москва после такого долгого отсутствия. Он сказал, что всегда внимательно следил за жизнью в России. С современными средствами коммуникации и информации отрыв от Родины не ощущается так, как в прошлом. Он имел представление обо всем, что тут происходит. Смотрел фильмы, телевизионные передачи. И все же увиденное здесь своими глазами его потрясло. Он просто раздавлен. Он видит, что произошло нечто страшное и непоправимое. И все еще не может поверить, что это — реальность, а не сон. Ему кажется, что вот он сейчас проснется и увидит привычную Москву с ее «развитым социализмом», который теперь уже кажется прекрасной сказкой. И больше всего его поразило то, что люди живут и ведут себя так, как будто ничего особенного не случилось.

Ж: Тогда было видно, кто враг. А теперь у нас нет распадения на два четких лагеря. Неизвестно, кто свои и кто чужие. Линия фронта проходит через каждого из нас, через наши души. Вот Вы, например! Кого Вы считаете своими врагами в нынешней России?

П: Для меня все перестройщики, реформаторы, демократы, частники и прочие продукты перелома после 1985 года суть враги, предатели, капитулянты. Просто как русский человек и как мужчина я должен объявить им священную войну.

Ж: Как Вы это сделаете конкретно? Вот сейчас происходит размежевание сил в стране на сторонников президента и сторонников «парламента». На чьей стороне вы будете сражаться?

П: Затрудняюсь ответить на Ваш вопрос. Я ощущаю себя здесь чужим, посторонним наблюдателем.

Ж: Вы смотрите на происходящие в России события издалека и извне. А понять их можно лишь изнутри и участвуя в них.

П: Я думаю, тут смешиваются две связанные, но различные проблемы, а именно — проблема понимания событий и проблема личного отношения к ним. Для объективного понимания событий нужно занять позицию именно постороннего и не вовлеченного в них (незаинтересованного) наблюдателя. Тут главное — способность понимать и профессиональная подготовленность для этого. Люди же, вовлеченные в события, создают себе представления о них под влиянием личных эмоций и интересов. Они, как правило, не понимают сути событий и свое отношение к ним и свою роль в них воспринимают как истину. Объективное понимание событий почти совсем не влияет на их поведение или влияет в порядке исключения.

Ж: А к какой категории Вы относите себя?

П: Я исследователь, пониматель.

Ж: А как же насчет «священной войны»?

П: Я ее веду с 1985 года.

Ж: Сюда это доходит мало, причем — в искаженном виде.

П: Вы думаете, эффект будет иной, если я буду здесь? Я сомневаюсь в этом. Для роли политика и идеолога я не гожусь по личным данным, по возрасту и по оторванности от конкретных людей и событий. А трибуну тут мне не дадут.

Когда гости разошлись, Писатель спросил Философа об этой женщине. Тот сказал, что это — одна из самых замечательных женщин России наряду с Ниной Андреевой, Светланой Горячевой и Сажи Умалатовой.

П: Чем же она замечательна?

Ф: Она выдвинула лозунг, что новые Минин и Пожарский должны прийти из провинции, и пыталась организовать поход на Москву какой-то воинской части. Ее арестовали, но скоро выпустили. Предпочли замять дело. К тому же Горбачев сам вроде бы планировал такой поход. За эту попытку ее прозвали Мининым в юбке.

П: Насколько реально появление новых Минина и Пожарского? Ф: Новосибирск предложил Руцкому и Хасбулатову перенести центр своей оппозиции туда, причем — под защиту войск военного округа. Так что они имели шанс сыграть такую роль. Но они испугались и отказались. И если Минин и Пожарский не придут из провинции, они не придут совсем.

П: А кем была эта «Минин» раньше?

Ф: Доктор технических наук, заведовала лабораторией, член КПСС, вышла из партии в знак протеста против горбачевской политики.

П: А сейчас чем занимается?

Ф; Честно говоря, я толком не знаю. А она сама не говорит. Предполагаю, что она связана с какой-то нелегальной организацией. И играет в ней важную роль, судя по тому, что имеет вооруженных телохранителей.

П: Интересная женщина.

Ф: Да. Есть еще женщины в русских селеньях! Красивая. Умная. Отважная. И одинокая. Чем не невеста?! Где на Западе найдешь такую?! Между прочим, она сорвала Суд истории.

П: Расскажи, что это такое!

Суд истории

После провала «путча» у нас собирались создать комиссию по расследованию преступлений КПСС, марксизма-ленинизма и коммунизма вообще. Комиссия должна была подготовить материалы для Суда Истории вроде Нюрнбергского суда над немецким нацизмом. Устроили широкое совещание по этому поводу. Доклад о целях комиссии сделал этот Перевертыш Номер Один — ты знаешь, о ком я говорю. Его прочили главой комиссии. Этот моральный и интеллектуальный ублюдок выдал установку: отобрать в истории КПСС такие данные и истолковать их таким образом, чтобы можно было убедительным образом осудить ее как преступную организацию. Аналогично подготовить материалы, на основе которых можно было бы осудить марксизм-ленинизм как преступную идеологию. Причем делать это в основном в расчете на мировое общественное мнение, т.е. в расчете на западных хозяев. При обсуждении доклада все холуйствовали перед докладчиком и усердствовали еще больше, чем он. Но вот выступила «Минина». Она произнесла речь, смысл которой сводится к следующему.