Н. Джеймисин - Сто тысяч Королевств

• Название: Сто тысяч Королевств
• Автор: Н. Джеймисин
• Жанр: Фэнтези

Йин Дарр — изгнанница с варварского Севера, энну своего народа. Когда же при загадочных обстоятельствах умирает её мать, девушку неожиданно призывают в высокий Небесный город. Здесь её ждёт шокирующее известие — теперь она Наследница Престола.

Но трон Ста тысяч Королевств — не столь простой приз, как кажется; Йин против воли втянута в порочный круг противоборства за власть… вместе с парочкой свежеиспечённых родственничков. И чем дальше заводят Йин интриги королевского двора, тем ближе она к убийцам матери — и очередным фамильным скелетам. Теперь, когда судьба мира зависнет на волоске, она познает, каков он, смертоносный узел любви и ненависти, свитых воедино, — богами и смертными.

---

Стоящий вблизи Вирейн, окинув коротким взглядом сбрасывающего личину, со вздохом прикрыл глаза ресницами.

— Глядишь, всё затянется на пару-тройку часов, — заметила Скаймина. — Конечно, будь то подлинный солннечный свет. дело пошло бы куда быстрее; но, увы, последнее в воле одного лишь Небесного Отца нашего. А перед нами попросту жалкая имитация. — Она окинула Вирейна презрительным взглядом. — Впрочем, как видишь, для моих целей и этой ничтожной подделки более чем достаточно.

Я покрепче сжала челюсти. За пределами круга, обрисованного столпом света и клубящимся тёмным мороком (из паров, что поднимались над обуглившейся плотью падшего), я разглядела Кирью. Один короткий, пронизывающий жёсткий взгляд, исполненый горечи, и вот уже её взор уносится прочь. Закхарн же ни на йоту не спускала глаз с Ньяхдоха. Путь меча значил — смеяться смерти в лицо и достойно переносить любую пытку; богиня-воительница с уважением приветствовала его выбор — будучи не в праве отвернуться в сторону. Однакож, последнее не грозило достаться и мне самой. Но, боги… боги…

Мой мятущийся взгляд поймал и поддержал Сиех, смело шагнувший вперёд, в омут ниспадающего света. Безвредный для юного бога, ибо в том таилась отнюдь не его уязвимость. Опустившись на колени подле Ньяхдоха, он прижал к груди того расщепившуюся голову, обвил вкруг вздымающихся плеч обвисшие руки, — короче, все прорвавшиеся к свету сочленья (общим числом — три). И глядя поверх них, Сиех окинул меня стремительным взглядом (будь на моём месте кто другой, запросто счёл бы, что тот сочился ненавистью). Но не я, знавшая истину.

Зри, твердили эти изумрудные, столь схожие с моими, но куда более старые, древние глаза. Увидь же, что мы вынуждены сносить. А после… вручи нам свободу.

Я вижу — и хочу, отозвалась безмолвно, от всей своей души — и Энэфиной тоже. И я сделаю это. Да будет так.

* * *

Не знаю, что и думать. Неважно, что там произошло, но Итемпас любил Нахью. Я и помыслить не могу, как могло бы извратить его к ненависти.

Так что в этих бесконечных адовых глубинах заставляет тебя думать, что то была — ненависть?

* * *

Бегло скользнув по Скаймине пренебрежительным взглядом, я вздохнула.

— Пытаетесь вызвать ответное отвращение? Или того проще — тошноту? — спросила коротко. — Вдобавок к тому месиву на полу? За что вы не возьмись, кузина, всё обращается фаршем, ой, простите, обмолвилась, — фарсом.

Скаймина, наконец отлипнув от меня, приподняла насмешливо бровь.

— И что, ни капли сострадания к сообщнику?

— Мне Владыка Ночи не союзник, — отрезала я холодно. — Как и любой другой в вашем кошмарном вертепе; он — чудовище, о чём вы все неединожды упреждающе твердили в один голос. Но коль уж ничем не выделяется среди прочих, жаждущих моей смерти; думаю, на худой счёт, я вольна использовать его (как и силу, заключённую в нём), дабы помочь моему народу.

Скаймина недоверчиво хмыкнула.

— И какого же рода помощь он доставил? Раз моя сестрица расстаралась с усилиями ещё и последующей ночью, в Менчи.

— Никакую; рассвет наступил слишком быстро. Но… — Здесь я запнулась, поколебленная, — память услужливо подсунула воспоминания с той ночи: бабушкины руки на плечах, аромат и вкус влажного даррийского воздуха… Их, ныне утерянных, так не доставало мне: Бебы и Дарра, и некогда знакомого мира. Всего, что было… прежде. Прежде Небес. Прежде матушкиной смерти.

Опустив ресницы, я позволила выплеснуться всей скопившейся у горла боли наружу. Лишь чтобы успокоить Скаймину, лишь во имя этого…

— Мы говорили о матушке, — мягко пустилась в воспоминания. — И о других вещах, личных, очень личных, — ничего интересного (или интересующего) для вас. — Вскинув голову, я одарила Скаймину пристальным взглядом. — Ничего, что я бы распахнула перед вами, даже продолжай вы поджаривать это существо на медленном огне всю ночь.

Скамина впилась в меня долгим взглядом; улыбка её испарилась, а глаза словно препарировали лицо, разрезая на мелкие кусочки. Зажатый промеж — и поодоль нас — Ньяхдох, наконец, издал сквозь зубы какое-то животное рычание. Мучительное. Неистовое. Рвущееся из самого нутра. За всю свою жизнь не слыхала ничего более жуткого. Я заставила себя отстраниться от брызжущей ненавистью Скаймины.

В конец концов, глубоко вздохнув, она отступила прочь.

— Пусть так, — произнесла отчётливо. — Слабая вышла попытка, сестрица; да ты и сама должна была понимать, что шансов добиться цели у тебя меньше меньшего. Я намереваюсь связаться с Джемдом и призвать его возобновить наши планы по началу войны. Подчинив себе столицу, они раздавят любое сопротивление, хоть я и посоветую им воздержаться от массового забоя твоих людишек — по крайней мере, более чем требуется… пока что.

Так вот где собака зарыта… ясно как итемпасов день, бьюсь об заклад: или я вынужденно пойду на сделку, и мы сторгуемся, — или же она развяжет менчийцам руки, и те сотрут мой народ с лица земли. Я по-волчьи вскинулась на кузину.

— Каковы гарантии, что вы не уничтожите их при любом исходе?

— Совершенно никаких. После сего безрассудства, я просто горела желанием утворить это исключительно назло. Но, теперь, ежели хорошенько подумать, в моих интересах, чтобы Дарре выжили. Как только представлю себе, сколь изменятся их жизни… разумеется, далеко не в благоприятную сторону. Рабы крайне редкое… хотя мы и называем это совсем другим словом. — С лукавой насмешкой она взглянула на Ньяхдоха. — Но они выживут, сестрица, а где есть жизнь, как известно, есть место и надежде. Разве одно это для вас уже ничего не стоит? К примеру, целого мира?

Я медленно кивнула в ответ, хотя всё во мне сжалось, внутренности, казалось, свело новым узлом. Не в моих правилах ползать на коленях.

— Ладно, пока что сойдёт и так.

— Пока что?.. — Скаймина недоверчиво уставилась на меня, округлив глаза, а потом зашлась громким смехом. — О, моя драгоценная сестричка… Порой я жалею, что твоя мамочка, бывшая изрядной занозой, уже покинула нас. Она, по крайней мере, была из тех, кто способен дать стоящий отпор… или вызов.

Я утеряла свой нож, но не кровь Дарре. Взметнувшись в пол-оборота, я врезала ей с такой силой, что одна из её длинно-каблучных туфлей слетела с ноги, и она со всего маху растянулась на полу.

— Может и так, — выплюнула Скаймине прямо в лицо, пока та ошарашенно моргала ресницами (надеюсь, хотя бы сотрясение ей обеспечено). — Но, кроме того, матушку выучили вести себя, как подобает.

Сжав кулаки до острой жалящей боли под кожей, я развернулась спиной к арене и всем её… обитателям — и удалилась. В полном молчании.

21. Первая Любовь

Да, чуть не позабыла. Когда я только очутилась на Небесах, Т'иврел поведал мне о некоей привычке чистокровных Арамери. Собираться на ужины в узком кругу. Особенные ужины, для гурманов, — в одной из «особых» обеденных зал. Один из таких званых вечеров случился и на моей памяти, но я предпочла не присутствовать. Вам ведь знакомы слухи, ходящие о Небесах? Некоторые из них чрезмерно преувеличены, но большинство — правдивы; в последнем убеждаешься на собственной шкуре. А меж них один, коий я от всего сердца не желала бы свидетельствовать.

Память сходствует: Амн не всегда могли кичиться своей… просвещённостью. Некогда, подобно Крайнему Северу, и Сенм населяли одни лишь дикие, варварские племена; что до амнийцев — тем просто улыбнулась удача, и они вознеслись выше прочих. Стоило отгреметь Войне Богов, и уже весь мир оказался под пятой амнийской культуры, обложенный её безжалостным законом — приговорённый блюсти его надлежащим порядком, и горе непокорным отступникам. Впрочем, не всякий обычай Амн выставляют напоказ. Редкая культура обойдётся без уродливого саженца, а народ — без утаенного скелета. Оттого и крадутся-стелятся глухие шепотки, мол, если что и ценили отродясь высокие амнийские предки, так изысканные явства, а особо и первее прочих — вкус человеческой плоти.

Порой куда более двоедушья, запрятанного в кости, меня пробирает, бросая в опасливую оторопь, кровь, что текёт в собственных жилах.

* * *

Когда с истязанием Ньяхдоха было покончено, облака вновь свободно заскользили по ночному небу. По-прежнему окутывая слабо мерцающую луну рваными гроздьями, в просветах меж которых мелькали то одна, то другая разноцветная дуга полумесяца, подобно хилым, хворым рукавам радуги. И когда облаяная хмарь продолжила, наконец, свой путь, утекая вдаль, меня отпустило; тугая спираль, свернувшаяся под грудиной, ослабла.

Подсознательно ожидая чего-то подобного, я согласно ответила на раздавшийся стук. Хлопнула дверь. В зеркальном отражении замаячил силуэт Т'иврела, нерешительно топучущегося на пороге.