Неизвестен Автор - Современная проза Сингапура (Сборник)

• Название: Современная проза Сингапура (Сборник)
• Автор: неизвестен Автор
• Жанр: Проза

---

- Какая чудовищная ложь! Грязная тварь! Я сегодня и не собирался показывать этот фокус и вообще не выходил на сцену! Грязная тварь!

От возмущения фокусник всплеснул руками и задел клетку. Клетка свалилась с ящика и покатилась по полу вместе с орущим от ужаса попугаем. Она сильно ударилась о ножку стула, дверка распахнулась, попугай, хлопая крыльями, выскочил наружу и запутался в занавесках.

В тот же миг фокусник бросился к нему. Удирая от него, попугай стремительно пробежал по полу и забился в щель между двумя тяжелыми сундуками.

Мей Фэн кинулась туда - она увидела кошку, припавшую к земле для прыжка и не сводившую глаз с сундуков. Ее лапы напряженно сжались, а хвост выбивал по полу ритмичную воинственную дробь. Слышалось басовитое глухое урчание.

Фокусник одним прыжком оказался рядом с кошкой, но та успела проскользнуть в щель. Раздались пронзительные птичьи крики. Фокусник выхватил птицу, кошка большими прыжками убралась восвояси. Мей Фэн взглянула на попугая и вскрикнула. Чудесные зеленые перья были залиты кровью, голова безжизненно повисла.

- Ну как он? Как?

- Пока не знаю.

Фокусник нежно гладил птицу и осматривал ее так и эдак. Надавил пальцем на живот. Послышался клекот. Фокусник поднял глаза и улыбнулся.

- Жив. Благодарение богу! Он жив.

- А перья? Смотри, все разодраны.

В это время, судорожно озираясь по сторонам, вбежал режиссер. За ним следом - вся труппа. И Руби Хо - она с насмешливым торжеством смотрела на фокусника, - и певица, и жонглер в трико. Беременная жена хозяина что-то бормотала себе под нос. Явился и господин Чао с друзьями. Он подошел прямо к Мей Фэн, и его рука скользнула под полотенце, прикрывавшее ее плечи. Господин Чао нарушил молчание:

- В чем дело? Этот тип приставал к тебе? Признайся! Слизняк! Он будет иметь дело со мной!

Мей Фэн поразилась жестокости в его голосе. Она сбросила его руку с плеча и подошла к фокуснику.

Фокусник, не обращая ни на кого внимания, поглаживал живот попугая.

199

Режиссер, тощий чахоточный человек, визгливо закричал:

- Что здесь происходит, в конце концов? Что за грохот?

Фокусник снял очки и протер их.

- Ровным счетом ничего. Просто попугай решил глотнуть свободы и чудом остался цел. Вот и все.

- Тогда что за шум? Я тебя спрашиваю! Ты забыл, где находишься? Я тебя спрашиваю! Ты что, задумал разорить всех нас? Ведешь себя как в собственном доме! Не знаешь, что это сцена? Моя сцена!

- Да знаю, знаю... Скажи "четыре"! Скажи "четыре"!

Фокусник повернулся ко всем спиной и стал совать согнутый палец через решетку клетки. Это вконец взбесило режиссера. Он опять заорал на фокусника, тем самым показывая всем свою значительность:

- Слушай, ты! Здесь я хозяин! Пока что ты у меня служишь! Попридержи язык здесь! Я хозяин!

- Знаю, знаю. Скажи "четыре"! Скажи "четыре"!

Господин Чао, раздраженный поведением Мей Фэн, решил вмешаться:

- Ваш фокусник, по-моему, большой наглец. Надо бы его проучить как следует.

Фокусник снял очки и медленно двинулся к кучке людей. Угроз господина Чао он не испугался. Его голос задрожал от скрытого бешенства:

- О, наш высокий гость все еще с нами?! И, как всегда, поучает! Да, он дает нам уроки! Как делать деньги на черном рынке, как покупать хорошеньких девочек... Не успеет он открыть рот - и мы уже слышим его поучения. Он такой важный, все должны бояться его, низко кланяться! Надутый пузырь! Вот-вот лопнет от важности!

Господин Чао в ярости замахнулся на фокусника.

Тот сделал едва уловимый жест - ив поднятой руке господина Чао вдруг возник портсигар. Крышка распахнулась, и посыпались сигареты. Господин Чао оторопел. Одна сигарета попала ему в рукав, и он, извиваясь, старался ее вытряхнуть. Это было настолько потешно, что все захохотали. Даже приятели, которые звали его прочь, и те не могли сдержать улыбку.

Фокусник вернулся к клетке, согнулся над ней и как ни в чем не бывало стал опять уговаривать попугая сказать "четыре".

Режиссер злобно сверкал глазами. Уходя с господином Чао, он погрозил пальцем фокуснику.

- Не волнуйтесь, он заплатит за оскорбление! Завтра же я его уволю. Вот увидите! Завтра же!

Толпа разбрелась. Мей Фэн стояла у кулис, готовая к выходу.

Режиссер дал сигнал, осветитель притушил огни, оркестр грянул. И вот она на сцене!

Выбегая на сцену, она успела посмотреть по сторонам. Господин Чао прислонился к щиту декорации и, пыхтя сигаретой, следил за ней взглядом. Фокусник качал головой, и глаза его за очками были печальны.

Мей Фэн словно вошла в иной мир. Прожектор выхватил ее из темноты и заключил в прозрачный белый шар. Публика в темном зале шуршала, как шелк. Мей Фэн возникла на сцене в полной тишине, потом послышалась музыка, тихая и нежная, как дыхание волны. Она быстро пошла вперед, кланяясь и улыбаясь. Взяла два маленьких блюдца - в каждом из них горела тоненькая свечка.

Осторожно поставила блюдца на ладони и начала свой танец.

Наконец-то она одна! Танцуя, она думала о фокуснике. Как странно он себя вел... Даже сквозь музыку ей слышался его мягкий голос. "Скажи "четыре"! Четыре!" Она плавно двигала руками по кругу - и пламя свечей дрожало. Она улыбалась. Свет прожекторов резал глаза. Она сделала поворот. Блюдца в ее руках медленно кружились, свечи стояли прямо, и язычки их пламени вытянулись в неподвижном жарком воздухе. Серебристо-черный мотылек неожиданно выпорхнул из темноты и затрепетал крылышками перед огнем. Крошечный, почти невидимый. Пламя свечей едва заметно вздрагивало, как будто кто-то дул на него. Мотылек исчез.

Постепенно музыка менялась, и Мей Фэн танцевала быстрее и быстрее. Помост еле различимой полосой тянулся в глубину зала. Как дорога к неведомому. Она приближалась к нему, но какая-то сила влекла ее назад. Поток незнакомых ощущений обрушился на нее. Безысходность и одиночество. Сомнение шевельнулось в ней. Захотелось убежать, но яркий свет прожекторов сковывал волю. Громкая музыка усилила беспокойство, и она нетвердыми шагами двинулась в сторону зала.

Она ступила на помост, и мгновенно все фонари - розы и лотосы - по его краям ожили и бросили в пространство красные, желтые, зеленые огни.

Слева и справа от нее ряды публики поднимались плавными волнами. Но различить она могла только сидящих у самого помоста. Они безмолвно смотрели на нее застывшими глазами. Ни проблеска радости, ни намека на веселье не было в их лицах. Они смотрели и смотрели. Неподвижно.

Тихо. Так много мужчин. Так много лиц. Ряды, ряды, надвигающиеся, сплошные, словно камни в безбрежной пустыне.

Дряхлый старик с седой головой и отвислыми трясущимися щеками назойливо пялился на нее.

- Мей Фэн, иди сюда! Сюда!

Кто-то звал ее из зала.

Она посмотрела через плечо. Господин Чао. Каким-то образом он успел занять место у помоста и теперь размахивал тлеющей сигаретой в нескольких футах от нее. Она покачала головой.

Она дошла уже до последних рядов и, танцуя, медленно двигалась назад, к сцене, когда старик внезапно вскочил с места и судорожно вц|пился в сверкающие ленты у ее талии. Мей Фэн испуганно отшатнулась. Как безобразно он выглядел в жалком и тщетном порыве, со своими толстыми пальцами. Мужчины, сидящие рядом, загоготали, подпрыгивая в креслах. Словно подбадриваемый общим смехом, господин Чао с криком влез на помост. Он был пьян. Приятели старались стащить его вниз, а он все орал: "Я хочу ее! Я ее хочу!" Казалось, отовсюду к ней тянутся руки, тянутся, чтобы хватать, гладить, душить.

Вдруг до нее дошло, что ей надо улыбаться этим чужим, этим странным мужчинам и добиваться аплодисментов. Ноги ее уже не могли больше грациозно ступать. Она застыла как вкопанная с блюдцами в руках прямо посреди помоста, с трудом подавляя рыдания. Это вызвало взрыв дикого хохота. Хохот этот не могли заглушить ни музыка, ни барабанная дробь. С плачем она бросилась на сцену и пропала в глубине кулис.

Фокусник поднял глаза, когда она прибежала, и скорбно покачал головой. Потом снова наклонился к своему попугаю и произнес мягко, но настойчиво:

- Скажи "четыре"! Четыре! Четыре!

А все зрители сошлись на том, что новая звезда была чертовски мила и зрелище, конечно же, окупило истраченный доллар.

ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ

Перевод М. Елагиной

Она покраснела, когда ребенок увидел ее в окне. До чего же мил, думала она. Ножки пухленькие, как булки. Только грязный. Все понятно. Играет, наверное, на полу, подбирая щепки и остатки еды, и ни разу в жизни его не мыли как следует. Если б она следила за ним, он бы у нее блестел, как хорошо протертая тарелка. Но, говорят, грязные дети растут толстенькими, а чистые худыми...

Бабушка звала ее. Она еще раз поглядела на ребенка, который сидел на спине у матери - торговки рыбой, закрыла ставни и быстро сбежала вниз по ступенькам.

Бабушка восседала на жесткой деревянной скамье. Скрещенные ноги туго натянули на коленях саронг. Она жевала бетель.