Доктор Хаус - Виагра для дракона

• Название: Виагра для дракона
• Автор: Доктор Хаус
• Жанр: Ужасы и Мистика

Аннотация

18++ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ!!! Для тех, кто считает себя высоконравственным человеком: - в книге встречаются сцены НАСИЛИЯ, перемежаемые нецензурщиной и грубым животным СЕКСОМ. Немедленно закройте файл и бегите в церковь, на исповедь к батюшке. Для людей озабоченных, замечу. Да, сцены животного секса тут есть, но они АБСОЛЮТНО НЕДРОЧИБЕЛЬНЫ и их МАЛО. Искать замучаетесь. Закрывайте файл и вперед, - на любимый порносайт!:))) Теперь собственно о книге. Изначальной задумкой было написать короткий рассказ о событиях, на деле произошедших в Москве начала 90-х. Так были написаны первые две главы. Все персонажи этих глав(или почти все:) имеют реальные прототипы. Они жили (а некоторые еще живут) среди нас. Конечно, автор позволил себе добавить финтифлюшек вымысла и художественного украшательства, - не удержался...Но, в общем, все так и было. А потом герои зажили собственной жизнью и нестерпимо захотелось представить, что было бы если... Скажем, если бы "Зубы Дракона", посеянные в 90-х, проросли сегодня, среди наших современников. И понеслось)))

---

   Они мало чем отличаются от человеческой полиции. Для виду - неподкупные служаки, на деле - продажные ублюдки. Ты знаешь, Платоша, во сколько обошлось замять с милицейским нарядом сегодняшнее происшествие на моем дворе? - Наг вопросительно посмотрел мне в глаза.

     Не дождавшись ответа он продолжил: - И так, не прошло бы и года с начала твоей "Беззаботной жизни" на службе у Серых, как от прежнего Платона-Реальгара не осталось бы и выеденного яйца, а ублюдок, появившийся на свет своей высшей целью ставил бы не разрушение всего и вся, хорошего и плохого, как новорожденный Дракон Реальгар, а усиление мук человечества!

 - Кеша вдохновленно вещал, на минуту впав в другое свое излюбленное состояние - Глас Пророка Вопиющего в Пустыне: - Потому я и рад за тебя, Платон. Ты достойно выдержал первый соблазн демона - Искус покоя! Мы существа страстные по самой своей природе, и покой для нас кажется проявлением недостижимого блаженства. Обрести его можно, но не бегством, а беззаветной преданностью своей судьбе, какой бы тяжкой и жуткой она не казалась!

   За столом воцарилось торжественное молчание, прерываемое только равномерным чавканьем и хлюпаньем. Моя соседка справа сладострастно поглощала сушки, запивая их неимоверным количеством чая. Можно было только удивляться, как в такое тщедушное тельце помещается столько жидкости.

   Мне такое поведение показалось верхом наглости. Это, конечно, Кешин дом, и он волен приглашать за стол кого захочет, но нас с сидевшей рядом "девицей" связывали особые счеты.

   Я повернулся к ней лицом, и взглянул прямо в глаза. Причем постарался придать взгляду максимальную степень драконей лютости. Судя по реакции облысевшей Златовласки мне не очень-то это удалось. Наглая тварь не то что не отвела взор, она не сморгнула! Спокойно дожевала свою "добычу", с чувством, по-мужицки срыгнула, и только потом соизволила выдать ответную реакцию.

   Она с наслаждением потянулась всем телом, прохрустев позвоночником, на миг напомнив  мне самого Иннокентия Леонидовича. Затем улыбнулась во весь свой немалый рот и, обратясь ко мне, выдала:  - Ну, спасибо, мальчик-демон. Вызволил меня из Ада. Больно, обидно, но все одно в закромах Лилит хуже. Я тебе теперь по гроб жизни обязана. Хотя, судя по тому, что Нагваль говорит, обязанной мне быть недолго.

  - Голос у вампирши оказался совсем не таким, как мне запомнился. Прошлой ночью он звенел десятками серебрянных колокольчиков, пел с материнской  заботой, обволакивал опиумным ароматом томности и неги.

    Сейчас Златовласка лишилась не только своей роскошной гривы, но, одновременно с ней и былого вокальног очарования. Голосок у девицы оказался низкий, с хрипотцой, как у завзятой курильщицы табака, если чего не покрепче. Заметив мое удивление, она прокашлялась и обратилась к Кеше уже более мелодичным тоном: - Иннокентий Леонидович, разрешите, я внесу некоторую ясность в ситуацию. А то парнишка совсем извелся. Зачем его дразнить, не ровен час, опять на меня бросится.

- Наг утвердительно мотнул головой, выказывая высочайшее согласие. Девушка грустно улыбнулась и даже, мне показалось, тихонько вздохнула. А потом решительно отставила от себя миску с сушками и начала рассказ о своих злоключениях.

   И рассказ этот меня, мягко говоря, удивил. То есть сказать удивил, это ничего не сказать. У меня глаза на лоб полезли сразу, и выпучивались все больше и больше все время, пока моя соседка продолжала говорить. Так это выглядело со слов Катерины, а ей я с некоторых пор доверяю. Нельзя не верить существу, которое регулярно пытается тебя убить. Ангел смерти не врет! Но довольно преамбул, перейдем к сути.

   Грустная сказка про современную Золушку, реши ее напечатать какой-нибудь глянцевый журнал, начиналась бы так: - Жила была простая душой, и очень, очень  красивая девушка Наташа в маленьком городке Русского Севера. Может в Муроме или Рыбинске, а может, в каком другом, не важно. Важны в нашем случае два особых обстоятельства: - первое, это то, что девочка росла в семье небогатой, состоящей из нее самой и ее мамаши одиночки, поставившей целью своей нелегкой жизни выжить всеми доступными способами.

   Надо сказать, что в то сложное перестроечное время способов таких было навалом. Вчерашние каратисты, таксисты и трактористы осваивали немудреное ремесло "лихих людей" называемых ныне на заграничный манер бандитами.  Библиотекарши, педагогини и медсестры решительно переквалифицировались в "жриц любви,"или, на худой конец, в менеджеров по продаже хоть чего-нибудь. И то и другое, естественно, под опекой вчерашних таксистов-каратистов.

    Бывшие директора, бухгалтера, и инженеры из рушившихся НИИ и госпредприятий становились владельцами кооперативов и вскоре, если их не убивали бывшие трактористы, заводов, шахт и нефтяных приисков.

    Но Наташина мама особой предпреимчивостью не отличалась, являя собой классический случай так называемого советского человека или "совка". Существа безответственного, свято верящего телевидению и, вопреки очевидности, рассчитывающего на то, что "все будет хорошо". И потому, вместо того чтобы выйти на панель или с энтузиазмом расхищать народное достояние, торговала рыбой с лотка на рынке.

    Наталья, будучи по своему девочкой доброй, с малых лет маменьке за прилавком подсобляла, что и летом не сладко, ввиду запаха специфического. А зимой-то, в условиях Русского Севера, постойка на морозце с девяти до девятнадцати. А она стояла, несмотря на второе важное обстоятельство, мной ранее упомянутое. То, что была наша Наташа КОРОЛЕВОЙ.

     Именно так, большими буквами, можно было бы описать состояние, в котором она родилась и пребывала большую часть своей жизни. Трудно это, рыбой вонючей торговать и Королевой оставаться, но ей удавалось. Удавалось, в общем-то, вполне успешно.

     И в прямой как струна спине, и в гордо поднятом подбородке и во взглядах, которыми она без труда "отшивала" робкие попытки ухаживаний со стороны рыночных "мачо", - во всем сквозила ее природа.  А может и не природа вовсе, а несбыточные маменькины надежды, сути дела это не меняет. Высоко ставила себя Наталья, и окружающие люди чувствовали ее состояние.

    Чувствовали и робко обходили стороной, как расходятся мелкие льдины, загодя обходя надвигающийся фортштевень мощного ледокола.

    В классе Наташа училась ровно, не прилагая, впрочем, значительных для того усилий. Учителя не раз уговривали мать освободить девочку от работы. Наивные, они предполагали, что "перегрузка мешает талантливому ребенку раскрыть свои способности". Талантливый ребенок" уже давно для себя все решил.  Доказывать свое превосходство ей было не зачем, девочка и так осознавала его с пеленок.

    Будучи первой красавицей школы, она умудрилась заработать себе такую репутацию, что самые отъявленные наглецы так и не смогли придумать повода с ней заговорить. За  Наташей прочно закрепилось прозвище "Снежная Королева" и ее оставили в покое.

   Даже общепризнанные дворовые лидеры, претендующие на членство в обществе каратистов-трактористов, не решались разобраться с  "недотрогой" обычным способом, затащив ее предварительно в близлежащий подвал. Грозились, обещали сами себе, бахвалились перед друганами, - это да. Но, встречаясь со Снежной Королевой взглядом, наталкивались на холодную, колкую ясность, и, сами не понимая почему, робея, отводили глаза.

   Такая надмирская отстраненность имела и оборотную сторону. Не было у Наташи ни друзей ни подруг, за исключением мамы, да и стой она самым сокровенным никогда не делилась. Так что росла девочка, хоть и в самой что ни на есть гуще жизни, но, по сути, в одиночестве. Впрочем, такая жизнь ее ничуть не тяготила.

    Дни, месяцы и годы сменяли друг друга, а она спокойно следовала течению жизни, не предпринимая ровным счетом никаких усилий, чтоб хоть что-то изменить. Единственным, что Наталья унаследовала от матери в неизменной форме, была безосновательную уверенность, что "все будет хорошо".

    Будет, и все тут. Снежная Королева спокойно дожидалась своего часа, безучастно отмахиваясь от жужжащих надоедливых насекомых-людишек, время от времени пытавшихся привлечь ее высочайшее внимание. И потому, когда в жизни нашей Золушки объявился принц, она этому особо и не удивилась.

    Хотя принц был не простой, а Настоящий Заграничный Фотограф из известного Дома Мод. Престарелый гламурный пидарас с говорящей фамилией Том Карлссон углядел Наташино лицо в журнале Нешнл Джеографик, в иллюстрации к статье, живописующей "дикий быт Русских".

    Контраст между омерзительным бардаком занесенного снегом рыбного рынка и обрамленным аурой золотистых волос лицом северной красавицы показался Тому забавным. А редкий типаж самого лица вызвал неподдельный интерес. На тот момент господин Карлссон пребывал в состоянии, которое у людей его круга называют творческим кризисом: - работы нет, любовник бросил, кокаин кончился. В попытке преодолеть этот самый кризис он и решился на отчаянный шаг.