Доктор Хаус - Виагра для дракона

• Название: Виагра для дракона
• Автор: Доктор Хаус
• Жанр: Ужасы и Мистика

Аннотация

18++ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ!!! Для тех, кто считает себя высоконравственным человеком: - в книге встречаются сцены НАСИЛИЯ, перемежаемые нецензурщиной и грубым животным СЕКСОМ. Немедленно закройте файл и бегите в церковь, на исповедь к батюшке. Для людей озабоченных, замечу. Да, сцены животного секса тут есть, но они АБСОЛЮТНО НЕДРОЧИБЕЛЬНЫ и их МАЛО. Искать замучаетесь. Закрывайте файл и вперед, - на любимый порносайт!:))) Теперь собственно о книге. Изначальной задумкой было написать короткий рассказ о событиях, на деле произошедших в Москве начала 90-х. Так были написаны первые две главы. Все персонажи этих глав(или почти все:) имеют реальные прототипы. Они жили (а некоторые еще живут) среди нас. Конечно, автор позволил себе добавить финтифлюшек вымысла и художественного украшательства, - не удержался...Но, в общем, все так и было. А потом герои зажили собственной жизнью и нестерпимо захотелось представить, что было бы если... Скажем, если бы "Зубы Дракона", посеянные в 90-х, проросли сегодня, среди наших современников. И понеслось)))

---

    Разглядывая котлету в булочке, ты видишь только кусок зажаренного мяса в салате с соусом, все остальное – домыслы и догадки.  Видение обыкновенного «Бигмака» в свое время для меня было сродни апокалипсису. Кеша, подбивший меня на этот опыт, смеялся до слез, вытаскивая  заблеванного ученика на улицу.

   Я злорадно улыбнулся, представив себе, что будет, если Катеньку еще раз сподобит приоткрыть третий глаз во время трапезы, потом вздохнул и сказал: - Хорошо, хочешь Макдональдс, будет тебе счастье! Вперед, в гости к веселому клоуну. В конце концов, крысятина – тоже белок, мой драконий желудок еще и не то переварит.  А при каких обстоятельствах погибли животные, отдавшие свои жизни на алтаре индустрии фастфуда, и почему человеческая плоть время от времени встречается в «диетическом мясе», - не мое дело!

   Несмотря на мое ворчание и недобрые предчувствия время в ресторации, битком набитой молодежью, прошло хорошо. Катюха, похоже, вместе с моей кровью приобрела «драконий аппетит» и переесть ее не удалось даже мне.

   Глядя на то, с каким удовольствием она уплетала пережаренный картофель с куриными биточками, заливая его ударной дозой приторного клубничного коктейля, я невольно расслабился. Расслабился и начал наблюдать.

   Как ни странно, моя спутница ничем особо не выделялась из среды сверстников. В толпе молодых (и не очень молодых, но вполне сохранившихся) девушек и их спутников ей было просто затеряться, даже в несколько необычной одежде.

    А вот я всегда чувствовал себя чужим в обществе сокурсников: каким-то безумно древним,  преждевременно состарившимся подростком. Мне были непонятны или просто неинтересны темы их разговоров, а «сложные отношения» с девушками и повышенная агрессивность делали все попытки найти компанию безнадежными.

    Единственные люди, которые хоть как-то могли меня принять в свою среду, либо были отморозками, либо, как Кеша, людьми собственно и не являлись.

   Судьба легендарного Кощея представлялась вполне гармоничным продолжением  для такой жизни. И вот теперь, с появлением в моей жизни Катерины, обозначилась некоторая, пускай наивная и робкая, но все-таки перспектива выстроить отношения с человеческим миром. Пускай и не с самым спокойным из его представителей, пускай на краю могилы, но все-таки: - я сидел в кафе с красивой девчонкой, и она меня почти не боялась!

   Мне было непривычно хорошо, я уже не метался между неистовым желаниями: - порвать Катерину на части, или бежать, сломя голову.  За такое можно и «Макдональдс» вытерпеть.        

Глава девятая: Ангелы и демоны.

        Обогатив американский империализм долларов на двадцать, мы покинули его Московский фортпост, слегка покачиваясь от сытости на ходу. На улице было людно и тепло, мягкое московское солнце заливало светом подворотню рядом с церквушкой, примостившейся недалеко от входа в метро.

    Со стороны Пятницкой, приятно добавляя образовавшуюся идиллию, раздавался звон колокольцев и маленьких бронзовых цимбал, производимый процессией кришнаитов. Возглавлял ее гладко выбритый,  очень прыщавый и очень-очень тощий юноша лет двадцати пяти. Ребята и девчонки в ярких индийских одеждах пляшущие и распевающие имя своего чернявенького[88] Господа на улицах гиперборейского города выглядели скорее забавно, но мне почему-то стало  сильно нехорошо. Накатила волна «дежавю»[89], как будто все происходящее не просто уже было в моей жизни, а оставило в ней какой-то мерзкий, пахнущий смертью след.

      Я застыл на месте, начиная боевой разгон с немыслимой скоростью. За считанные секунды, потребовавшиеся кришнаитам, чтобы подойти к нам вплотную, мое тело изготовилось к смертоубийству, а я по-прежнему не мог понять: кого и за что готовлюсь убивать! Зрение сузилось до тоннеля, в пределах которого была видна каждая пора кожи, каждый волосок на здоровенном шнобеле вайшнавского предводителя.

    Дракон во мне взял управление в свои бронированные лапы и весь обратился во внимание, сосредоточившись на распознании угрозы. Как будто компенсируя сверхчеловеческую ясность в «коридоре видения», за его пределами все расплывалось, превращаясь в неразличимую цветную мешанину. Перемещаясь не быстрее улитки в навозе, в поле зрения последовательно вплывали участники процессии, становились на время предельно резкими и так же плавно покидали его, расплываясь цветными пятнами на периферии.

    Вот обрела четкость кустодиевских форм девица, с выражением идиотического блаженства на лице, и без того не обремененном печатью интеллекта. Она подпрыгнула на немыслимую для такой толстухи высоту и теперь планировала вниз, разбрызгивая за собой тягучие нити слюны.

   Такое непроизвольное слюноотделение и выпученные остекленевшие глаза по всей видимости означали предельную степень религиозной экзальтации и встречались у каждого второго участника шествия. «Гопи»[90] плавно скрылась в тумане переферийного видения, не успев порадовать меня следующим молодецки скачком, и уступила место двум до боли знакомым мне хлопцам, даже не затруднившимся повернуть в мою сторону свои бритые чубастые головы.

   А ведь стоило повернуть, еще как стоило. Не забыл дракоша-Платоша, как ласково назвала меня в приступе эйфории пьяная от сытости Катька, казачков-кришнаитов, так рьяно пытавшихся его заметелить рядом с родимым вузом. Ох, не забыл! И теперь достаточно даже не поворота головы, хватило бы искры узнавания пробежавшей в их глазах, и демон не упустил бы свой шанс ввязаться в драку.  

    Да и не было у меня охоты сдерживать рвущегося к крови зверя, - после сегодняшней «игры в салки с костлявой» смирения в моей человеческой части заметно поубавилось.  И плевать на белый день и толпы фланируещего по улицам народа, на двух, похожих на жирных сытых котов, греющихся на солнышке, ментов тоже плевать.

    Вот они враги, искать не надо, сами на меня вышли! Горло голыми руками вырву, напьюсь в волю горячей кровушки и с подругой поделюсь, а там – будь что будет. Короче, совсем я от неожиданности и накопившейся злости голову потерял, а «дракоша» не преминул воспользоваться ситуацией к своему, так сказать, удовольствию.

   Только облом зверюге вышел. Не обратили боевитые кришнаитики на нашу сладкую парочку никакого внимания. То есть абсолютно никакого, даже обидно стало.  Скользнули  мутным взглядом,  не выделяя из толпы, и дальше попрыгали.

   Внезапно мой взор устремился в зенит, а тело будто прижали к раскаленной, но какой-то удивительно приятной доменной печи. Демон растерялся и на миг утратил контроль, а мига, при должном опыте, вполне достаточно, чтобы вернуть власть в свои руки. Очнулся я от боевого транса так же неожиданно, как в него вошел, и, надо сказать, весьма непривычным и приятным способом.

   Катерина крепко целовала меня в засос, обхватив при этом поистине железной хваткой.  Из-за разницы в росте голова моя оказалась запрокинута почти в зенит, резко затруднив возможность обзора места неслучившегося происшествия.

   Чувственности в Катином поцелуе не было и грамма, а вот страх, решимость и злость присутствовали в избытке. Не без труда разорвав «страстные объятия», я глубоко вздохнул и с вопросом взглянул на подругу. Ответ последовал незамедлительно: - Ты что, совсем охренел!? На людей кидаться при мне не смей, кто б ты там ни был, я тебе не позволю.

   У тебя пар из ноздрей пошел, а глаза! Если б ты видел, что с твоими гляделками делается, когда ты злишься! Пол-улицы обернулось, если б не моя находчивость, замели б в ментовку голубчика. А там объясняй, почему арсенал с собой носишь! И что тебе эти несчастные клоуны сделали, или ты черносотенец, православный фанатик? Ну, скажи, что фанатик, удиви меня еще раз, а то я думала не удержу, порешишь кришнаитов во славу господа Иисуса! 

    Тут уж мне пришлось возмущаться, доказывая несомненную виновность вайшнавских бразеров и их причастность к покусительству на ее драгоценную персону. Да только куда мне с моим вялым драконьим темпераментом до буйной женской правды. Одно радует, - призадумалась Катенька, вспомнила совпадения морды лица «невинных секстантов» и ребятишек ее умыкнуть пытавшихся.

  Призадумалась и спросила уже другим тоном, уважительно и с некоторой опаской: - А ты точно уверен, что это те самые бандиты, не ошибся? Как-то нестыкуются у меня два образа, - сектанты безобидные и братки. Я их подробно не рассматривала, ни сейчас, ни тогда. Но… - Никаких но, Катюша, я конечно псих, это ты верно отметила, однако память у меня абсолютная.

 - Тут уж я пошел на мировую: - И еще, Катя, извини за несдержанность, сам знаю, водится за мной грех. Но на счет черной сотни, - это перебор! У меня мама – еврейка галахическая[91], в роду каббалист на каббалисте. Я до сих пор помощь от синагоги получаю, как сиротка иудейская. А ты говоришь, - черносотенец, - обидно, однако.