Доктор Хаус - Виагра для дракона

• Название: Виагра для дракона
• Автор: Доктор Хаус
• Жанр: Ужасы и Мистика

Аннотация

18++ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ!!! Для тех, кто считает себя высоконравственным человеком: - в книге встречаются сцены НАСИЛИЯ, перемежаемые нецензурщиной и грубым животным СЕКСОМ. Немедленно закройте файл и бегите в церковь, на исповедь к батюшке. Для людей озабоченных, замечу. Да, сцены животного секса тут есть, но они АБСОЛЮТНО НЕДРОЧИБЕЛЬНЫ и их МАЛО. Искать замучаетесь. Закрывайте файл и вперед, - на любимый порносайт!:))) Теперь собственно о книге. Изначальной задумкой было написать короткий рассказ о событиях, на деле произошедших в Москве начала 90-х. Так были написаны первые две главы. Все персонажи этих глав(или почти все:) имеют реальные прототипы. Они жили (а некоторые еще живут) среди нас. Конечно, автор позволил себе добавить финтифлюшек вымысла и художественного украшательства, - не удержался...Но, в общем, все так и было. А потом герои зажили собственной жизнью и нестерпимо захотелось представить, что было бы если... Скажем, если бы "Зубы Дракона", посеянные в 90-х, проросли сегодня, среди наших современников. И понеслось)))

---

    Под грифом «металлолома» Мотанин отправлял за кордон эшелоны с военной техникой, за бесценок скупленной у генералов оставшейся безпризорной советской армии. Получал взамен составы с бельгийским денатуратом «Рояль» и тайваньские комлектующие к компьютерам. Продавал спирт бандитам, а на вырученные деньги нанимал студентов собирать по ночам «настоящие макинтоши».

   К четвертому курсу он заработал свой первый «миллион зелени», а к пятому, приди ему в голову такая блажь, мог бы купить с потрохами родимый вуз. Да только студенту-олигарху были нужны не деньги или блага с ними связанные. Витя работал как проклятый ради самого дела. Как любил потом Мотанин повторять своим подчиненным, цитируя Бенджамина Франклина: - «Занимайся любимым делом и тебе никогда не придется работать!»

    Сначала все делал сам, затем подобрал помощников, по ходу изучая сложную науку общения с людьми и отбиваясь от наседавших бандитов. С бандитами помогли разобраться друзья по дзюдоистской секции, подавшиеся в КГБ, а с людьми, – врожденная способность чувствовать собеседника сразу.

   Виктор Сергеевич умел ощущать человека всем телом. Вживаться в его суть и без сомнений определять, – можно доверять новому знакомому или нет, а если можно, то до какой степени. И сейчас, сидя на глинянном полу малюсенькой сырой камеры он знал, сидевший рядом худющий старик с окладистой седой бородой был самым искренней и чистой душой из всех, когда-либо встречавшихся на его жизненном пути. Одно его присутствие окрашивало мир в яркие краски, и разгоняло безвыходную тоску заточения.

   Даже молодые абреки из охраны, обходившиеся с одним из влиятельнейших людей Российской империи, как с бесправной тварью, испытывали к его соседу схожие чувства. Исмаил-ага, так обращались к нему конвоиры, сохраняющие почтительную дистанцию, несмотря на жалкое положение пленника.

   Только вот твари, являвшиеся действительными хозяевами не только державшей аул банды, но и всех его жителей, такого почтения не испытывали. Они появлялись с приходом темноты. Когда последние лучи рано скрывавшегося за высокой горой солнца покидали аул, улицы селенья погружались во тьму беспросветного ужаса.

    Виктор Сергеевич никогда не был атеистом, но в Бога, как и многие «технари советского развеса» веровал весьма абстрактно. А все рассуждения об ангелах, домовых, вампирах, оборотнях, русалках и т.п. считал бредом психопатов, воспринятым толпой жаждущих острых ощущений обывателей.

    Столкнувшись с оборотнем Нарасимхой, а затем с существами, на деле пьющими кровь живых людей и обладающими способностями, много превосходящими человеческие, Мотанин уверовал. К сожалению, опять-таки, как большинство «хомосоветикус», уверовал от противного.  Если есть дьявол, должен быть и Бог.

   Этому-то загадочному богу олигарх и молился, как мог, все дни и ночи своего заточения. Сначала неумело, по отрывкам вспоминая слышанные когда-то христианские молитвы. С появлением в камере соседа, «дедушки Исмаила», оказавшегося знатоком суфистской молитвенной практики, Виктор Сергеевич принял Ислам.

   Не потому, что ислам казался Мотанину лучше религии предков. Окажись Исмаил-Ага сторонником вудуизма, олигарх стал бы резать цыплят с тем же энтузиазмом, с каким теперь совершал пятикратный намаз, отчаянно перевирая арабский текст сур Корана.

    Энтузиазм новоиспеченного мюрида был велик. А искусство его шейха позволило Мотанину изучить за недолгое время знакомства почти всю священную книгу. К сожалению, его вера была крепка только от восхода до заката.

    Страх внушаемый «ночными хозяевами» был столь интенсивен, что с закатом бесстрашные абреки становились похожими на невротических детей, готовых шарахаться от любой тени. И плененный олигарх понимал, почему. Ужас внушала не смерть, которой разило от ночных тварей, а что-то, казавшееся страшнее смерти. Что-то, чем упыри могли «наградить» вопреки твоему желанию.

    Дышащий на ладан старец Исмаил был единственным жителем аула, не испытывавшим в присутствии «хозяев ночи» страха. И кровососы платили ему черной ненавистью, измываясь над стариком, как только могли. Нет, к его крови они не прикасались, приберегая старика к некоему загадочному «Великому обряду».

   Упыри мучали дедушку Исмаила более изощренными способами. Они убивали на его глазах. Убивали детей, долго, растягивая мучения жертв и не давая им забыться в спасительном забвении. Сергей-Оглы, как ласково называл своего мюрида Исмаил, сам временами отключался, не в силах выносить  зрелище, а старик смотрел и слушал. И не переставая говорил с детьми, убеждая их вспоминать Аллаха, сопротивляясь мучителям.

    Порой олигарху-мюриду казалось, что он чувствует страдания учителя сердцем. В такие моменты его грудь пронзала боль столь запредельной интенсивности, что сознание гасло, как перегоревшая от слишком высокого напряжения лампа накаливания.

    В себя Виктор Сергеевич приходил только под утро, находя Исмаила вконец обессиленным, посеревшим, но в полном сознании и с глазами, не потерявшими прежней, пронзительной синевы. А потом наступал день, и измотанный ночью Исмаил-Ага не тратил на сон более часа, чтобы снова и снова повторять и толковать мюриду священные суры.

    Наставник добивался от ученика состояния, которое называл марифат – познание Аллаха не умом, а сердцем. Именно это состояние позволяло шейху избавлять жертв вампиров от мучений, переживая страдания плоти вместо них. Каждая ночь убивала шейха, а с рассветом он беззаветно отдавал последние силы обучению своего последнего мюрида. Мюрида, по словам Исмаила, присланного ему Аллахом.

    Сейчас шел уже третий час с захода солнца, а упыри все не являлись. Само их ожидание было мукой, и Виктор Сергеевич искренне недоумевал, наблюдая, как обычно становившийся молчаливым и погруженным в себя с закатом шейх, веселится и травит бородатые анекдоты, как мальчишка накурившийся «хаша».

   Наконец олигарх не выдержал и задал вопрос, давно вертевшийся у него нак языке: - «Учитель, что так радует твое сердце? Уж не предвидешь ли ты близость смерти?!» - Исмаил Ага успел внушить ученику мысль о том, что для настоящего мусульманина смерть, - есть только приближение к  Возлюбленному Аллаху. Никакие ужасы Ада или прелести Рая не должны отклонять намерение преданного мюрида от выбранной раз и навсегла цели.

   Неудивительно, что в душе новообращенного суфия при виде странного веселья наставника зародились нехорошие предчувствия. Ну не видел Виктор Сергеевич в лютой смерти особой радости и не чувствовал божественной любви «пред которой меркнут все страхи и печали мира», а врать себе он не привык с детства.

  - Ты глупец, Серегей-Оглы. Такой большой и серьезный мужчина, а сердце твое слепо, как новорожденный котенок. Посмотри глазами сердца, и ты увидишь, откуда моя радость! – Мотанин уже привык, что похожий на оборванца старик, то и дело дразнит его, обзывая дураком по любому поводу.  Потому, особо не смущаясь, продолжил пытать наставника: – Учитель, я не знаю, о чем ты говоришь, хотя и верю тебе. Все-таки снизойди к моей глупости, разъясни словами доступными для обычных людей.

   Старик поднялся с пола, на секунду задумался, потом хлопнул себя по лбу и, в возбуждении приплясывая на месте, запричитал: - Вах! Все-таки это я глупец. Старый болван, как я мог забыть! Ты же его видел, ты даже с ним говорил! Вспомни, что тебе снилось, прямо сейчас, от этого зависит твоя жизнь! – Исмаил Ага взвизгнул, будто укушенный змеей и совершено неожиданно для ученика треснул его ладонью промеж лопаток.

    Сухонькая ладошка шейха ударила олигарха как кузнечный молот, мгновенно выбив из легких остаточный воздух. В ушах Мотанина зазвенело, из левой ноздри вытекло несколько капель крови, зрение после секундного помутнения обрело кристальную ясность, и он тут же заснул. Точнее, полностью погрузился в сон, сохраняя полное осознание происходящего.

    В его сне мрачная камера преобразилась, наполнившись мерцающим теплым янтарным светом, казалось испускаемым самой Землей.  Учитель, вдруг ставший много моложе, как оказалось,  был занят игрой с нарды с благообразным старичком, одетым в совсем неподходящий для чеченского зиндана аккуратный клетчатый костюм. Исмаил-Ага и старичок, которого Виктору Сергеевичу почему-то хотелось называть «профессором», весело болтали, на перебой обмениваясь последними новостями.

    И новости эти были хорошие: - у кого-то из общих друзей родился сын, кто-то счастливо выдал замуж любимую дочь, а главное, всех любит Бог. Или Аллах, но это все об одном - так ведь?! – Осторожно спрашивал шейх Исмаил у «сердечного друга Василия», - как он любовно называл собеседника.