Федор Раззаков - Красавицы советского кино

• Название: Красавицы советского кино
• Автор: Федор Раззаков
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-58401-7

Советский кинематограф оставил заметный след в мировой культуре не только великолепной игрой, внушительными батальными сценами и аллегорией, маскирующей отчаянные диссидентские и протестные выпады против системы. Советское кино явило миру удивительно красивых актеров и актрис, которые своим внешним и внутренним обаянием, своими великолепными природными данными могли дать фору растиражированным голливудским звездам. Красота советских актеров будоражила и сводила с ума миллионы поклонников и поклонниц; героям киноэкранов подражали, зрители пытались выглядеть, говорить и вести себя так, как их кумиры. И, конечно, жизнь этих очаровательных людей представлялась всем до головокружения счастливой, как в сказке. На самом деле судьба не баловала лучезарных кумиров; их жизнь порой складывалась трагически, а печать несчастья преследовала красавцев до самого последнего вздоха…

---

Убежденная в том, что пробу она провалила, Быстрицкая уехала в Вильнюс. Но уже в первой декаде января следующего года из Москвы пришло приглашение участвовать в пробах в «Тихом Доне». Пробы длились вплоть до августа, и все это время Быстрицкой пришлось курсировать между Вильнюсом и Москвой. Причем до самого последнего момента было неизвестно, утвердят ли ее на роль. Дело в том, что помимо нее на Аксинью претендовали еще несколько актрис, среди которых были уже довольно маститые. Известен даже такой факт. Сыграть Аксинью захотела исполнительница этой роли в первой по счету экранизации романа в 1931 году — Эмма Цесарская. Но Герасимов поступил с ней довольно жестко: подвел к зеркалу, и все вопросы отпали.

С неменьшим энтузиазмом мечтала сыграть Аксинью и другая известная актриса — Нонна Мордюкова. Причем ее притязания имели под собой более реальную почву, чем у Цесарской. Мордюкова была выпускницей курса, который вел Герасимов, и ее дипломной ролью была именно Аксинья. Более того, Герасимов не только оценил игру Мордюковой на «отлично», но и… влюбился в нее. Поэтому когда та узнала, что ее учитель собирается снимать «Тихий Дон», у нее не было и тени сомнений, что именно ее он пригласит на роль Аксиньи. Но роль досталась мало кому известной Быстрицкой. По словам самой Мордюковой, для нее это был столь тяжелый удар, что она едва не наложила на себя руки. Позднее, встретив Быстрицкую на одной из киношных тусовок, Мордюкова без всякой злобы резюмировала: «У, проклятая, сыграла все-таки».

Чашу весов в пользу Быстрицкой перевесил сам автор романа — Михаил Шолохов. Однажды ему показали все отснятые пробы, и он, выбрав из них ту, в которой пробовалась Быстрицкая, воскликнул: «Так вот же Аксинья!»

Работа над этой ролью потребовала от Быстрицкой неимоверного труда, как физического, так и духовного. Достаточно сказать, что ради этой роли она пошла даже на предательство. Какое? Был у нее пес по имени Волк, проживший с ней бок о бок более трех лет. Он был настолько предан своей хозяйке, что не мог прожить без нее не только нескольких часов, даже нескольких минут. В конце рабочего дня, когда она обычно возвращалась из театра домой, Волк выбегал на балкон и, взбираясь передними лапами на перила, оглашал окрестности радостным лаем. Все знакомые Быстрицкой поражались и завидовали существованию рядом с ней такого преданного существа. Но финал их дружбы был печален. Начались съемки «Тихого Дона», Быстрицкой пришлось надолго покинуть дом, а кроме нее, никто не мог справиться с Волком. И только в одном из литовских хуторов нашлись люди, которые согласились оставить Волка у себя. Но с условием — хозяйка никогда здесь больше не появится. И Быстрицкая согласилась.

Съемки фильма начались в августе 1956 года в павильонах студии. Снимать начали с объекта «курень Астаховых», чему больше всех была рада Быстрицкая: она все еще боялась встречаться в общих сценах с Глебовым, к которому питала какую-то непонятную неприязнь. В первый день сняли сцену избиения Аксиньи ее мужем Степаном Астаховым: тот возвращался со сборов и бил жену смертным боем за то, что она «загуляла» с Гришкой Мелеховым. Затем сняли эпизод вечернего прихода Евгения Листницкого к Аксинье (когда он соблазняет женщину, убитую горем после смерти малолетней дочери). Эпизод снимался очень долго, и это стало первым настоящим испытанием для молодых актеров. Шутка сказать, но Герасимов и оператор Владимир Рапопорт отсняли 15 (!) дублей. Как покажет будущее, эта сцена по количеству дублей станет рекордной в картине: все остальные будут сниматься после шести-семи дублей.

Глебов начал сниматься с эпизода, происходящего во фронтовой казачьей землянке (начало 2-й серии). Григорий спит в землянке, ему снится родной хутор, но тут входит Прохор Зыков (Вадим Захарченко) с листовкой и будит Мелехова. Тот спросонья бормочет: «Степь приснилась. Так замутило на душе… Осточертела царева службица!» Скажем прямо, не самая сложная сцена. Но она оставила на душе Глебова тяжелый осадок. По его словам: «Ощущение от первого дня съемки было отвратительнейшим. Я еще не успел опомниться от пережитого на пробах, как меня „окунули“ в биографию человека на крутом ее перекате. Я должен был играть молодого парня, уже познавшего тяготы войны, безумно рвущегося домой. А тут еще боязнь ошибиться в тексте и в казачьем диалекте. Да и с обстановкой я еще не успел освоиться. Раздражает грим, нервирует костюм, давят декорации. Лежу с закрытыми глазами. Мне бы выключиться из окружающего… а мысли скачут прочь от сновидения Григория, от его хутора. Прислушиваюсь ко всему, что происходит в павильоне. В голову лезет всякая чепуха. Все не верится, что я… играю шолоховского Григория. Не сон ли это?.. Сам не пойму, как сыграл сцену. Выручило режиссерское умение встряхнуть актера. Но, честно говоря, по-настоящему уверовал я в себя только на натуре…»

До отъезда в экспедицию Глебову пришлось сыграть еще в нескольких павильонных эпизодах, причем из разных серий. То он молодой и горячий врывался с плеткой в дом к Степану Астахову, то ревновал Аксинью, не сыграв пока с Быстрицкой ни одной совместной сцены.

Павильонные съемки прошли ударными темпами: до конца сентября была запечатлена на пленку десятая часть трилогии. После этого группа стала готовиться к выезду в экспедицию. Выезд состоялся в начале октября. Адрес: город Каменск-Шахтинский. Хутор Татарский киношники раскинули там же, где снимали немой «Тихий Дон» — на территории Диченска. Чтобы понять, каким образом удалось так мастерски воспроизвести обстановку казачьего хутора, достаточно назвать хотя бы такие цифры: было использовано 4000 листов фанеры и 1600 метров готовых плетней. Хутор возводили 60 учащихся Каменской строительной школы № 1 под руководством опытного мастера. Их руками были построены базы и курени Мелеховых и Астаховых, площадь Диченска превратилась в «майдан» Татарского, с лавкой, домами Мохова и Коршунова. Даже церковь была воссоздана из фанеры (местные старухи никак не могли поверить, что она не настоящая). В трех километрах от Диченска строители воздвигли еще одну внушительную декорацию — усадьбу Листницких. Это был двухэтажный особняк с белой колоннадой и стрельчатыми окнами, со своей конюшней, хлевом, каретником и псарней.

Съемки начались не с диченской натуры, а под Каменском. Возле тамошней мельницы был снят эпизод «драка на мельнице» (это там казаки бились вусмерть с тавричанами). Чуть позже, в степи, отсняли эпизод конной атаки казаков, а завершающие ее кадры были запечатлены на пленку в Каменске. В роли «казаков» (а это почти 100 человек) снимались местные жители — колхозные трактористы, комбайнеры, которым впервые в жизни пришлось взять в руки пики и шашки. Но благодаря стараниям военного консультанта фильма генерал-лейтенанта Н. Осликовского батальные эпизоды были отсняты без каких-либо недоразумений.

Петр Глебов тоже участвовал в этой баталии, гарцуя на коне по кличке Диктатор. Вообще у актера на тех съемках было два коня: горячий Диктатор и флегматичный цирковой скакун. Последнего обычно снимали крупным планом, а с Диктатором артист ходил в атаку. Поскольку Глебов с детства был приучен к обращению с лошадьми, никаких проблем у него с ними на съемках не возникало. Хотя нет, одна накладка все-таки произошла. Это случилось в первые же дни съемок, во время эпизода «бой в галицийском городке». Увлеченный атакой артист на полном галопе слишком резко развернул Диктатора, тот поскользнулся и выбросил седока из седла. Глебов упал на землю и серьезно пострадал: повредил плечо. После этого в течение недели ему пришлось лечиться. А едва он выздоровел, как были досняты эпизоды боя: сняли общую атаку и взятие галицийского городка (это там Мелехов впервые убил человека — зарубил австрийского солдата).

К слову, именно эти кадры разрушили ту стену неприязни, которую Быстрицкая испытывала к Глебову. Причина для возникновения этой неприязни была, в общем-то, пустяковая — ей не понравился его нос с искусственной горбинкой. Да и сам Глебов казался ей старше, чем нужно (она даже специально высчитывала, сколько лет Григорию в романе). Однако, к счастью, Глебов не повторил судьбы Бондарчука (поскольку был Котом, а не Обезьяной), и их взаимоотношения с Быстрицкой по ходу съемок приняли дружеский характер. Вот как вспоминает об этом сама актриса:

«Я поначалу недоумевала: ну что это такое? зачем Герасимову понадобился актер из массовки, который никогда не снимался? И мало того, что так думала, я ведь и высказывалась! Но Глебов повел себя очень тактично: не обиделся на меня, ни разу не ответил…

Я изменила к нему отношение, когда увидела очередной отснятый материал: Герасимов регулярно нам его показывал. Это был эпизод, когда Мелехов зарубил австрияка, и Петр Петрович был в нем так психологически загружен, так актерски точен, так прекрасен, что я обомлела. До этого-то мы играли все больше шаловливые сцены. Словом, тут я его зауважала и сохранила это чувство до конца…»