Наталия Орбенина - Незнакомец

• Название: Незнакомец
• Автор: Наталия Орбенина
• Издательство: СПб: Нева /М: Олма-Пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2003
• ISBN: 5-7654-2512-7, 5-94850-266-X

В одночасье рухнула счастливая семейная жизнь Аполонии Хорошевской ее муж Андреи, директор пансиона для девочек, бесследно исчез Он не оставил никакой записки, не взял с собой ни вещей, ни денег Через несколько дней пропала племянница Аполонии, учившаяся в пансионе. В отчаянии Аполония обращается за помощью к следователю Сердюкову.

---

Все три сестры причинили столько хлопот!

И вот, наконец, долгожданная свобода.

Можно сколько хочешь валяться в постели, теплой и мягкой, сколько угодно кушать сладостей, фруктов, чего душа пожелает. Никто не зудит под ухом о манерах, прическе, реверансе. Впрочем, Леокадия и не заметила, как умение держаться на людях, следить за собой, правильно говорить и двигаться, само приросло к ней, придало ее поведению упорядоченность. Но именно стремление к порядку вызывало в Леке резкое сопротивление. Поселившись в семье сестры, она скоро поняла, что тихая семейная идиллия, которой так восторгалась Аделия, ее раздражает. Вечное воркование над дочкой и мужем, хлопотливое порхание по дому. Какая скукотища! Антон Иванович, этот большой медведь, тоже хорош. У него только одна женщина на свете – его дорогая женушка. Все прочие для него просто не существуют. Лека из озорства принялась кокетничать с ним.

Она слышала, что так случается, когда в доме появляется молоденькая и хорошенькая родственница, глава семьи теряет разум под воздействием юных прелестей. Но Антон Иванович ее разочаровал. Однажды он пребольно щелкнул свояченицу по лбу, точно она нашкодивший мальчишка! С той поры у них не заладились отношения.

А Хорошевские? Как смешны и глупы они были оба, когда явились из деревни, только что обвенчавшись. Аделия плакала и обнимала их, Липсиц хмурился, а молодожены сидели на диване, держались за руки и все время улыбались. От них исходил такой свет, что лампы не надо было зажигать! Хорошевские прожили непродолжительное время в доме Липсица, пока не нашли квартиры. Так за это время невозможно было пройти мимо их комнаты.

Оттуда доносились то сдержанный смех, то радостная возня, то чмоканье.

Странно, но приятные перемены в жизни сестер вызывали у Леки только раздражение? И это несмотря на то, что она их очень любила! Почему, она и сама на первых порах не понимала. А окружающие тем более.

– Леокадию надо бы поскорее замуж выдать, – говорил Антон Иванович сестре. – Она у нас какая-то… – он задумался, подбирая слово. – Дикая, что ли.., какая-то другая, не такая, как ты или Аполония. Необузданная, сумасбродная. И в голове у нее полный сумбур. Опасное это состояние для молодой девицы.

* * *

И Аделия принялась искать жениха для сестры. Однако все кандидаты, которые стали регулярно появляться в их доме, не производили на Леку ровным счетом никакого впечатления. Аделия невольно стремилась, чтобы брак Леокадии был подобен ее браку или браку Аполонии. Но именно это и не устраивало саму Леку. Правда, она еще только смутно это осознавала. Но постепенно она все больше и больше убеждалась в том, что ее понимание любви совсем иное, чем у сестер. Забота о семействе, уважение и домашние хлопоты, супружеские ласки, постепенно затухающие, – это не любовь, что угодно, но не любовь.

Это способ жизни разнополых людей. Но любовью зовется нечто иное. Но что?

Лека не могла ясно сказать, однако она чувствовала, какой должна быть ее любовь: чтобы перехватывало дыхание, чтобы кружилась голова, замирало сердце, как на огромной высоте. И жутко и прекрасно. Ее любовь не может замыкаться вокруг пеленок, домашних обедов и прочей чепухе. Она должна быть особой, подвигать на великие свершения. Такие чувства смутно бродили в душе молодой девушки. Она отвергала одного претендента за другим. Женихи слетались и разлетались'. Но Аделия не унывала, полагая, что Лека еще очень молода, что ее пора еще придет и спешить не стоит.

Антон Иванович придерживался иной точки зрения. Он уже давно понял, что взвалил на себя слишком тяжелый груз ответственности за всех сестер Манкевич. Слава Богу, с Аполонией все устроилось благополучно. Правда, поначалу, Липсиц очень недоверчиво встретил нового родственника.

Но по прошествии времени присмотрелся, потеплел, и они подружились с Хорошевским.

Идея пансиона тоже была встречена настороженно.

– Вы, друзья мои, люди далекие от прагматизма, посему в два счета останетесь на бобах. Опять же мне придется глядеть за вашими деньгами!

Хорошевские долго искали живописное место, обустраивали пансион по своему замыслу, давали объявления в газетах и, наконец, открылись. Антон Иванович часто приезжал, смотрел, вникал во все текущие дела до тех пор, пока не убедился, что Хорошевские твердо встали на ноги и вполне самостоятельно могут вести дела.

По-иному все складывалось с младшей сестрой. Леокадия невольно вносила в их размеренную и спокойную жизнь суматоху и нервозность. Антон Иванович уж и не чаял, когда его непоседливую и непредсказуемую родственницу кто-нибудь поведет под венец и тем самым избавит его от забот и суеты в доме.

Лека была неглупой и сама понимала, что постепенно превращается в обузу для старшей сестры. Это придавало ее выходкам еще большую желчность и раздражительность. К тому же ее деятельная натура не могла мириться с бездельем. Она принялась искать себе занятие и нашла его: стала посещать музыкальные, поэтические вечера и салоны. В Институте Лека брала уроки музыки, иногда сочиняла стихи, принимала участие в ученических спектаклях. У нее неплохо получалось, и потому она решила, что мир искусства именно то, что привнесет в ее скучающее существование смысл и живительную силу.

Тихий и благообразный дом банкира Липсица заполнили молодые люди и барышни. Они собирались в гостиной, бренчали на рояле, декламировали непонятные стихи с подвыванием. При этом требовали вина в непозволительных количествах, много курили! Их вид повергал в недоумение хозяйку дома. Таинственная бледность, изнуренный вид, потухший взгляд. Или наоборот, они были слишком возбуждены и развязны, рассуждали нарочито громко о вещах, в которых, по мнению Аделии, мало что смыслили.

Семейные узы? Чепуха! Пережитки, кандалы, мешающие подлинным чувствам.

Свободная, ничем не обремененная любовь – вот вершина, к которой должен стремиться каждый человек!

Антон Иванович терпел, терпел, да и не выдержал. Между ним и Лекой состоялся очень эмоциональный разговор. Липсиц не желал, чтобы отныне его дом продолжал являться прибежищем для сомнительных личностей, пропагандирующих неприличные идеи. Да и Леокадии вовсе не следует иметь с ними дело, если она желает сохранять репутацию добропорядочной девушки.

Лека вспылила. Ей указывают, как себя вести! Еще недавно ли она слышала подобное в стенах Института! Теперь ее снова и снова тыкают носом! Ее попрекают, что она портит репутацию семейства, пренебрегает домашними узами. В таком случае она может не обременять их своим присутствием. Извольте, выдайте ей положенные деньги, и она пустится в самостоятельное плавание по жизни.

Через месяц Леокадия Манкевич уже жила в небольшой съемной квартире и обустраивала жизнь по своему разумению.

Липсиц действительно выдал некоторую часть причитающихся ей денег, но не все, чтобы не пустила по ветру. Лека довольно быстро нашла им применение. Скоро в столице появилось новое заведение, куда стали стекаться ее бывшие и новые друзья.

«Трущобная кошка», так называлось это заведение, превратилась и в клуб, и в маленький ресторан, где коротали время те, кто считал себя непризнанным гением, чей талант не оценила пошлая и заскорузлая публика. Именно тут они находили достойных зрителей и слушателей. Так как в творческом мире непризнанных талантов было много, «Трущобная кошка» никогда не пустовала и была даже популярна.

Глава семнадцатая

Сердюков распахнул дверь и ворвался в гимнастический зал. Поначалу он не смог ничего разглядеть, зал освещался только луной, любопытно глядевшей в высокое окно. И лишь через некоторое мгновение он с изумлением увидел Тезауруса. Учитель висел на шведской стене, на вытянутых руках. Причем к его ногам были привязаны гири, а руки были продеты в кожаные ремни, чтобы было удобно держаться. Рядом стоял табурет, с помощью которого Мелих, вероятно, и влезал в странную конструкцию. При виде посторонних он дернулся и попытался быстро освободиться, но запутался и повис в еще более неудобной позе.

– Когда человек находится в таком странном состоянии тела, трудно желать ему доброй ночи, не так ли? – Сердюков иронично усмехнулся и приблизился к учителю. – Желаете ли вы, чтобы я помог вам высвободиться из тисков Лаокоона?

Мелих еще раз дернулся, но безуспешно. Сердюков помог ему вытащить руки из ремней и отвязать гири. Учитель устало приземлился на пол. И тут же на полу полицейский увидел небольшую книжицу.

Тезаурус попытался подхватить ее с пола раньше следователя, но висение с гирями на ногах явно отразилось на его координации движений. Следователь оказался быстрее. Пролистав брошюру, он вернул ее владельцу с явным сожалением, что этот человек, по-видимому, не является тем самым карликом. Переводная книжка бодро предлагала мужчинам, которых Создатель обделил ростом, воспользоваться новыми чудодейственными способами увеличения роста. Надо ежедневно по часу, а то и более, висеть с гирями на ногах, тем самым вытягивая себя в длину. Так как в дневное время делать упражнения было невозможно, то Мелих во избежание насмешек и пересудов приходил в гимнастический зал ночью. Каждую ночь он выполнял упражнения с надеждой превратиться в рослого красавца-мужчину.