Наталия Орбенина - Незнакомец

• Название: Незнакомец
• Автор: Наталия Орбенина
• Издательство: СПб: Нева /М: Олма-Пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2003
• ISBN: 5-7654-2512-7, 5-94850-266-X

В одночасье рухнула счастливая семейная жизнь Аполонии Хорошевской ее муж Андреи, директор пансиона для девочек, бесследно исчез Он не оставил никакой записки, не взял с собой ни вещей, ни денег Через несколько дней пропала племянница Аполонии, учившаяся в пансионе. В отчаянии Аполония обращается за помощью к следователю Сердюкову.

---

Вот оно что, вот на что живет любезный Огюст! Он за свои любовные утехи выставляет счет! Боже праведный! Это еще унизительнее, чем венец со стариком!

Она уже собиралась ответить ему что-то колкое, но тут Резаков взял ее за руку, и жаркая волна бросилась в голову.

– Хорошо, – едва пролепетала Матильда.

Глава девятая

Получив письмо от Хорошевской, следователь полиции Сердюков пришел в большое волнение. Он еще и еще раз перечитал послание и задумался. Странная история. Как это не похоже на Андрея. Исчезнуть без следа! Это вдвойне непонятно и подозрительно.

Андрею Хорошевскому Константин Митрофанович Сердюков приходился троюродным братом. Они были знакомы с гимназических времен. И, собственно, кроме Хорошевского у Сердюкова не было никакой родни. Впрочем, может, она и была, да только он ни с кем не общался по причине замкнутости своего характера. К Андрею он как-то прилепился душой, изредка навещал его. Хорошевский, имея добрый нрав, всегда радушно принимал родственника, мог часами беседовать с ним или не беседовать вовсе. Бывает, что молчание в компании близкого человека еще более значимо, чем разговор. Молчать тоже можно по-разному.

Хорошевский умел молчать дружески и сочувственно.

Сердюков работал в полиции, а Хорошевский трудился на ниве народного просвещения. И тот и другой достойно служили обществу. Ни тот, ни другой не стяжали ни славы, ни денег, ни орденов, но считали свое дело первостепенным и благородным занятием, без которого не может быть прогресса Отечества. Оба не имели семьи и полностью посвятили себя любимому делу.

Казалось бы, все в их жизни предопределено и идет по некоему плану, ан нет.

Однажды Сердюков к немалому своему удивлению получил от кузена приглашение на свадьбу. Это было столь неожиданно, что Константин Митрофанович не поверил собственным глазам и поначалу решил, что это розыгрыш. Андрей, хоть и служил инспектором классов, но не утратил детских ребячеств и иногда позволял себе разные милые шутки и весьма легкомысленное поведение: то на велосипед вскочит, то снимет обувь и бредет босиком по лужам и смеется громко и беззаботно, словно дитя. Впрочем, все вольности он допускал только вне стен почтенного учебного заведения.

Однако на сей раз это не был розыгрыш, и церемония состоялась. Сердюков поначалу чрезвычайно конфузился невесты, совсем молоденькой барышни, недавней ученицы Хорошевского. «И как это его угораздило?» – недоумевал Константин Митрофанович. Сердюкова удручало, что теперь молодая жена займет его место в. жизни товарища, что ему теперь не будет возможности навещать Андрея запросто, как бывало, и проводить с ним время, ничем себя не обременяя.

Невеста поначалу тоже настороженно отнеслась к угрюмому и несимпатичному родственнику, долговязому, белобрысому и молчаливому. Но молодая жена не хотела менять жизнь мужа по своему разумению. Она уважала его и полагала, что если Андрюша любит своего родственника и относится к нему не только как к родне, но и как к доброму товарищу, значит, и она будет принимать его радушно. Прошло немного времени, и постепенно неловкость первого узнавания и привыкания прошла, и Сердюков снова стал приходить в дом кузена, но только теперь он шел туда не только к нему, но и к ней.

Надо отметить, что женщин следователь побаивался и сторонился. У него никогда не складывалось романтических отношений. Он не умел ухаживать, казался неуклюжим. Всегда затянутый в форменный сюртук, с сосредоточенным выражением лица погруженный в свои думы, он не производил впечатления завидного жениха. По роду службы, сталкиваясь и с мошенниками и с убийцами, он с печалью и отвращением убеждался в том, что женщины на этом поприще иногда превосходят мужчин.

Когда он познакомился с новой родственницей, то первое, что поразило его, это ее улыбка, ясная, открытая, светлая.

Именно с такой улыбкой она однажды встретила его в своем доме. Андрея не было, он задержался на службе. Сердюков, усталый и замотанный, присел за чайный стол и в ожидании хозяина принялся коротать время в беседах с его женой. Вернее, говорила почти только она. Весело, непринужденно, с любовью она рассказывала о муже, его заботах. При этом от гостя не требовалось, чтобы он поддакивал, кивал головой или еще как-нибудь участвовал в разговоре. Сердюков молча отхлебывал чай. Но через полчаса он с удивлением заметил, что от этого милого щебетания у него на душе стало тепло и светло. Такое чувство бывает, когда ранним летним утром выходишь из сумрачного дома на яркое, но еще не жаркое солнце.

Аполония участливо смотрела на гостя, но без унизительной жалости к одинокому и неустроенному человеку. Это было доброе участие родственной души. Глядя в ее глаза, которые лучились счастьем и любовью, Константин Митрофанович в первый раз в жизни позавидовал товарищу, по-хорошему позавидовал. Любовь и тепло царили в доме Хорошевских. Такое не всегда встретишь. Работая в полиции, следователь часто сталкивался с темной стороной человеческих отношений: измена, предательство, ненависть, обман, ложь, подлость, тупая и слепая ревность – всего не перечесть. Аполония улыбалась. Улыбались ее серые глаза, чуть пухлые губы, милые ямочки на розовых щечках. И даже складочки на круглых локотках и те улыбались гостю.

Потом пришел Андрей, большой, шумный как медведь. Зажив семейной жизнью, он быстро пополнел на жениных обедах и стал еще крупнее. Оба высокие, рослые, Хорошевские чудесно смотрелись рядом.

Оба страстно любили покушать и предавались этому занятию с особым удовольствием. Сердюкова потчевали до отвала, так что он вынужден был расстегнуть пуговицы своего сюртука, затем снять его и расстегнуть ворот рубашки.

Придя домой, в свою холодную холостяцкую квартиру, он долго не мог заснуть, все ворочался, вставал, ходил из угла в угол. Что же с ним приключилось, неужели он так объелся? Увы, вовсе не перекормленный желудок не давал ему покоя.

Перед его взором неотступно стояли лучистые глаза жены кузена, ее мягкая улыбка. Боже, как ему в жизни не хватало именно такой улыбки", которая согревала бы его своим светом! Вероятно, так смотрела на него покойная маменька, которую он плохо помнил.

Сердюков замычал и бросился на постель, устыдившись сам себя. «Ишь, чего удумал! Не сметь! Не сметь!» – приказал он себе тогда. И не смел, не смел лишний раз показываться в дорогом ему доме. Так, совсем изредка, когда уж совсем становилось тоскливо и одиноко, приходил он погреться у доброго огня семейной любви Хорошевских.

Получив странное послание, следователь встревожился не на шутку. Что могло случиться между людьми, которые так нежно, так трепетно были привязаны друг к другу? Забросив все текущие дела, он поспешил на вокзал. Он мог позволить себе относительную свободу действий, потому как слыл на особом счету у начальства за необычайное усердие, толковость и преданность делу. Добравшись к вечеру до пансиона, он решил сначала составить собственное мнение об окружающей обстановке.

Частный пансион Хорошевских размещался в большом доме с хозяйственными пристройками, который несколько лет назад супруги купили и обустроили на приданое жены. Этот дом находился неподалеку от речки Тосны в весьма живописном месте, что придавало пансиону дополнительную прелесть. Недалеко находился самый настоящий водопад. Дом стоял у реки, берега которой напоминали дикий каменистый каньон из красноватых пород.

Густой лес, высокий папоротник придавали пейзажу необычайную романтичность и таинственность. Пансион окружал довольно высокий забор с воротами, запиравшимися на ночь.

Когда Аполония увидела долгожданного гостя, она не выдержала и расплакалась.

– Бог мой! Что я вижу? Слезы! – Сердюков растерялся.

Как все мужчины, он не выносил женских слез, а слезы Аполонии для него были точно нож в сердце.

– Нет моих сил больше терпеть и притворяться! – воскликнула Аполония. – Я просто с ума схожу, не понимая, куда подевался Андрей Викторович. Ведь его уже нет целую неделю!

– И никакой записки, ничего не говорил? Припомните, Аполония Станиславовна?

– Записки не было, что особенно непонятно. Накануне Андрей Викторович говорил мне что-то, но я не поняла.

Аполония тяжело вдохнула.

– Припомните, припомните. Это очень важно! – Следователь, несмотря на усталость после дороги, расхаживал по директорскому кабинету большими шагами. Он так часто делал, это помогало ему сосредоточиться.

– Он говорил.., говорил что-то непонятное, вроде как, может быть, нам придется перенести наш пансион в другое место. Возникли некие проблемы, которые он попытается понять и решить. Какие проблемы? Самому еще непонятно, но скоро все станет ясно.

– При этом он был спокоен?

– Нет, скорее нет. Он, действительно, я припоминаю теперь, действительно, был неспокоен в последнее время. У него часто был тревожный взгляд, озабоченное лицо.