Мария Ветрова - Обретенный май

• Название: Обретенный май
• Автор: Мария Ветрова
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-019940-2, 978-5-271-17706-4

У нее было все, о чем она мечтала, — любимый муж, деньги, уверенность в завтрашнем дне. Но пришла пора платить по счетам. Ей кажется, что выхода нет. И тогда она решает избавиться от виновника своих несчастий.

Но ее опередили. И вышло так — она под подозрением. Все против нее. И тот, ради кого она была готова на преступление, сегодня стал ее врагом.

Но женское сердце всегда готово отозваться на чужую боль. И ждать, и надеяться, что где-то на свете есть Он, единственный, способный вернуть жизни утраченный смысл.

---

— Нет. Конкретно тебе передать ничего не просила, только для Эли…

— Эля меня не волнует! — Женя прервал мать, махнув рукой. — А в то, что Машка убийца, не верю. Зато теперь точно знаю, что ее этот подонок шантажировал… О Боже, мама, ты же должна понимать, что шантажировать женщину можно только чем-то… чем-то очень грязным!

— Подожди, Женя, ну почему сразу — «грязным»? — Нина Владимировна села на постели и заглянула сыну в глаза.

— Ты и сама знаешь почему! — он отвел взгляд и сжал губы. — А это значит только одно: Мария меня обманула.

И, сказав самое страшное, Евгений зажмурился.

— Знаешь, — мягко заговорила Нина Владимировна, — не сказать что-то даже очень близкому человеку — еще не значит обмануть его…

— Значит! — возразил он. — Особенно когда речь идет о состоятельных мужиках… Мне вообще не следовало жениться! Я женщин отродясь не понимал, а ты… Ты всегда была идеальной женой и матерью, разве мог я, глядя на тебя, хоть в чем-то усомниться?!

Нина Владимировна внимательно посмотрела на сына и еле заметно покачала головой:

— Мог, Женя…

— Что ты хочешь сказать? — все его лицо выражало недоумение.

— Только то, что наш брак с твоим отцом был… Был поначалу сделкой. Настоящей сделкой…

Только она сама знала, чего стоило ей произнести эти слова — впервые с того дня, когда она увидела своего будущего мужа. Никогда и ни с кем, кроме своей, теперь уже покойной подруги, она об этом не говорила, и последнее, что могла предположить еще каких-то несколько дней назад, что заговорит о том дне. Да не с кем-нибудь, а со своим сыном. Младшим, любимым, не слишком хорошо помнившим, но всю жизнь глубоко уважавшим своего отца, память о нем.

— Видишь ли, — продолжала Нина Владимировна, немного помолчав. — Возможно, понять это сейчас не просто трудно, но и невозможно. Замуж за твоего отца я вышла в обмен на сохранение своей жизни. Не смотри так на меня, сынок, в жизни, поверь, бывает всякое… Я действительно была ему хорошей женой. И вас с Володей родила и воспитала фактически вдвоем с Нюсей, и дом вела, и… Ну и все остальное, что положено в браке — ни от чего я не уклонялась, поверь… Даже когда узнала про драгоценности, я все равно осталась на стороне мужа.

— А… Что ты такое узнала про драгоценности? — тихо спросил Евгений.

— Просто что они есть и привезены из Германии. Разве этого недостаточно? — И, увидев, как Евгений качнул головой, усмехнулась: — Женька, ты ведь учился в советской школе и институте, неужели… Неужели в тебе, в человеке, занимающемся бизнесом, столько наивности?

— Я, чтобы раскрутиться, никого не убивал, — голос Евгения осип и сорвался в кашель. — Да, взятки — давал, крыше — плачу! Но конкурентов при этом не заказываю!..

— Ну просто ты — очень везучий человек, если ни разу в жизни никто не перешел тебе дорогу. И ты сам — тоже никому… Слава богу! Между прочим, когда ты начинал, я ночами не спала — так этого боялась.

— Брось, мама! Ты отлично знаешь, что коммерсант я средненький, о настоящем богатстве и речи не идет, кому я нужен? Так что там с отцовскими камушками?

— Ничего конкретного. Но на любых, как ты выражаешься, «камушках» есть кровь, ты должен знать… Кто же добровольно отдаст фамильную коллекцию?

— А знаешь, — недоуменно произнес Евгений, — я ведь эту самую фамильную коллекцию толком не видел ни разу… Мальчишкой меня это не интересовало, а после… Ну а после — тем более.

Нина Владимировна кивнула.

— А я ее после Костиной смерти никому и не показывала. А сейчас и показывать-то, в сущности, нечего. Почти вся перекочевала в Питер, к старинному знакомому твоего отца, который когда-то помогал ему ее пополнять… Все, что мне досталось, я продавала либо ему, либо через него. Дело это было в те годы подсудное, так что перед законом я тоже далеко не чиста.

— Ты сказала, коллекция фамильная… Откуда это известно?

— Я, сынок, это знаю… Когда твой отец еще задолго до Володиного рождения подарил мне очень красивую и очень дорогую брошь, я… Ну я ее тщательно изучила и нашла на ней, помимо пробы, какое-то странное клеймо, разглядеть которое можно было только через лупу. Несколько дней провела в «Ленинке» и выяснила, что клеймо — точная копия герба Гуттенбергов, старинного графского рода, чьи предки в конце концов осели в Баварии… Твой отец воевал в Баварии и про их родовой замок, полуразрушенный, но сохранивший ряд жилых помещений, и про старика-хозяина рассказывал раз десять. Мол, места там необыкновенно красивые…

Генеральша вздохнула и опустила глаза.

— Я его как-то спросила про этого старика, Костя очень неохотно ответил, что тот случайно попал под какую-то перестрелку и погиб… И тут же сменил тему разговора. Больше мы к этому разговору не возвращались никогда.

Евгений во все глаза смотрел на мать, словно все еще не верил своим ушам.

— И ты продолжала с ним жить, подозревая, что он — убийца? Что ради каких-то… Каких-то стекляшек убил старого беззащитного человека?!

Нина Владимировна поморщилась и покачала головой.

— Он был моим мужем, — сухо произнесла она. — Он спас мне жизнь. И никакие громкие слова ни малейшего отношения к этому не имеют.

В комнате повисла тяжелое и напряженное молчание. Евгений Медленно поднялся с низенького пуфика и с горечью усмехнулся:

— Ты очень мужественная женщина, мама. Сегодня из такого материала людей больше не делают… Я — не такой, не в тебя, к сожалению. И если Маша скрыла от меня что-то действительно гадкое, я с ней расстанусь. Разведусь — элементарно и пошло, через районный суд.

Он вышел из комнаты, аккуратно и бесшумно прикрыв дверь. На лице Нины Владимировны не дрогнул ни один мускул. Во всяком случае, когда хмурая Нюся появилась на пороге ее комнаты с уже ненужным лекарством, ее хозяйка выглядела как обычно.

18

— Я понимаю, что вы не имеете права отвечать на такие вопросы. Но… Мы ведь с вами почти коллеги, верно? — Эльвира нервно усмехнулась и продолжила, старательно избегая встречаться глазами с Анной Алексеевной. — Может быть, в порядке исключения? Видите ли, я спрашиваю вовсе не из любопытства. Просто если ситуация не прояснится, Евгений может бросить Машу… Она упрямая, никому ничего не хочет рассказывать и объяснять. Разговаривает только с домработницей…

— Вы так переживаете за благополучие своего деверя или за ее?

Аня насмешливо и пристально разглядывала Элю, которой следовало бы и самой помнить о таком понятии, как тайна следствия. И не задавать подобных вопросов.

Ехать на Беличью Гору лично сама Калинкина не собиралась. Однако с начальством не поспоришь, а ее шеф настойчиво рекомендовал воздержаться от официального вызова Эльвиры Сергеевны Паниной в прокуратуру, а допросить ее еще раз на месте. Из числа подозреваемых Эля и Катя выпадали автоматически благодаря взаимному алиби, с которым приходилось считаться: до убийства Любомира женщины фактически не были знакомы. Но главной причиной поездки была пусть слабая, но возможность «зацепить» Лоскина, о чем Анин шеф мечтал не первый год. Калинкина подозревала, что у него были какие-то личные счеты с Владимиром Павловичем.

А что Эльвира так или иначе участвовала в «темных» делишках своего начальника, Анна не сомневалась.

— Как вы, наверное, догадываетесь, меня не волнуют ни Женя, ни Маша, — после недолгого молчания ответила наконец Эля. — Но, хотите верьте, хотите нет, меня волнует свекровь. Нине Владимировне уже немало лет, и она больна. А Женя… Словом, он ее любимый сын. И если у них с Машей что-то на самом деле произойдет, мы должны быть готовы оказать ей помощь… Для начала хорошо бы связаться с ее доктором.

Калинкина удивленно покачала головой. Объяснение Эли показалось ей настолько фальшивым и даже нелепым, что с трудом верилось, будто Эльвира Сергеевна с ее умом надеялась с помощью подобных доводов получить хоть какую-то информацию.

— Единственное, что я могу вам сказать, — произнесла Калинкина, — если ваш деверь, не имея представления о содержании найденного нами документа, намерен развестись с женой, узнав, что это за документ, он разведется с ней наверняка.

— Но… Это действительно документ, а… А скажем, не какая-то бумага, состряпанная самим… убитым?

— Это действительно документ — с гербовой печатью и всеми необходимыми подписями соответствующих должностных лиц. Не фальшивка.

Ответить Эля не успела, поскольку в дверь постучали и сразу вслед за этим в кабинет, где и происходил разговор, просочился Владимир с мобильником в руках. Вид у него был растерянный:

— Я очень извиняюсь, — пробормотал Элин супруг, — но звонят из суда, говорят, срочно…

Эльвира поморщилась и посмотрела на мужа возмущенно, однако трубку взяла. Калинкина, вся превратившись в слух, впилась в Элю взглядом.