Ольга Макарова - iii. Камень третий. Дымчатый обсидиан

• Название: iii. Камень третий. Дымчатый обсидиан
• Автор: Ольга Макарова
• Жанр: Фэнтези

Поначалу Кангасска окружала только темнота. Воздух же был неподвижен. Но совсем скоро потянуло сквозняком и появился первый цвет. Светился сам обсидиан. Дымчатый, весь в туманно-белых прожилках, он был здесь всюду. И обсидиановые пещеры, вопреки названию, напоминали скорее величественные дома Странников — с высокими купольными потолками и причудливыми наплывами по стенам. Здесь было красиво… и отчего-то невероятно спокойно.

---

С трудом сдерживая злость, я наложил на визжащего старика мощное успокаивающее заклинание. Он мгновенно провалился в сон, и преданные ученики отнесли его в опочивальню.

Милию он здорово напугал, но она быстро забудет: драконы легко прощаются со всем злым и страшным и не забивают этим свою память… это я еще у Эдны замечал…

Но я… я не дракон и ничего не забуду.

Друг мой, посети храм Крогана, если у тебя будет время и если старый безумец доживет до тех пор: ты многое поймешь, взглянув на все это.

А пока — пусть ничего не тревожит твой сон, ибо до победы еще далеко.

Макс М.»

Закрыв книгу писем, Кангасск стал подниматься на холм, указанный ему Сэслером. Он сожалел о том, что произошло со снайпером и его сыном, но чувствовал, что над судьбой этих двоих не властен, а будущее их темно — все еще может быть… хотелось верить, что — хорошо…

Кан долго не решался выйти к Таммару. И письмо Максимилиана уверенности ему не добавило, но, посеяв в душе тревогу, именно оно заставило Кана сделать решающий шаг и принять свершившееся, каким бы оно ни было.

«Таммар… от него мало что осталось, знаешь ли…»

Оттуда, где Кангасск вышел из Провала, Таммар был виден как на ладони… Но вместо славного, процветающего города взору открылись бурые, испятнанные копотью руины; несколько мертвых деревьев — все, что осталось от таммарского леса, — тянули к небу черные, голые ветви и тихо поскрипывали на ветру.

Самое печальное: мертвый город был обитаем… Подойдя поближе, Кан увидел жмущиеся к обломкам стен убогие шалаши; серые, закутанные в обрывки плащей фигуры бродили по заваленным камнями и мусором улицам.

Сердце у Кангасска упало… «Нет…» — прошептал он, не желая верить в это. Но у него хватило разумения не впасть в отчаянье и прислушаться к самому себе…

Собравшись с мыслями, Кан двинулся в мертвый город…

Городская стена была разрушена — от нее остался лишь вал камней и грязи, кольцом окружающий город. А на том месте, где раньше стояли ворота, в этом кольце зияла брешь.

Пять серых фигур поднялись Кангасску навстречу; ворота охранялись, и новоприбывшего встречали взглядом тревожным и отчаянным. Вооружены эти люди были неважно: у троих — обычные самодельные посохи в руках, у одного (точнее, одной: под грязным капюшоном скрывалось женское лицо) — на поясе меч из тех, что в спешке ковали перед самой войной под руководством Кангасска. И лишь у старшего за поясом в ножнах покоилась прекрасная монолитная катана.

Оценивающие взгляды пятерых задержались на миг на сабле Кангасска, и он почувствовал зависть и тревогу, которыми повеяло от охранников Таммара.

Старшему, что преградил Кану путь, на вид было лет сорок. Широкая черная повязка закрывала его правый глаз. Это обычно для пиратов (Джовиб говорил, те закрывают один глаз повязкой перед ночной битвой, чтобы, случись яркая вспышка, не тратя лишнего времени, открыть привыкший к темноте глаз), но этот на пирата не походил, да и время сейчас не ночное… скорее, он просто потерял в глаз в бою.

— Что тебе надо здесь, путник? — спросил старший стражник хмуро, но не враждебно.

— Я ищу храм Святого Крогана, — не колеблясь, ответил Кангасск.

…и не ошибся: многие приходили сюда с подобной целью. И многие, посетив храм, оставались здесь: это и заставляло жизнь теплиться в городе, который по всем законам должен был быть давно мертв и заброшен.

— Цель твоя благородна, — закивал охранник и добавил: — Осталось убедиться, что ты не дитя тьмы и не стиг… — он хмыкнул: — Ну что не стиг, я сам вижу… Магда? — обратился он к девушке.

— Все в порядке, — отозвалась та.

«Марнс,» — понял Кан сразу же, вспомнив мальчишку на воротах Люменика. Насколько ему было известно, ни один город не обходился теперь без человека из Марнадраккара. Но для руин, в которые война превратила Таммар, собственный Марнс на службе — это, пожалуй, слишком большая роскошь.

Хотя… роскошью здесь и не пахло: Магда выглядела худой и уставшей, была бедно одета, как и все. Неужели и ее держит здесь вера в то, что говорит Кроган, в то время как она могла бы сделать блистательную карьеру в любом крупном городе, полагаясь на свой природный дар? Если это так, то, возможно, Максимилиан был не вполне прав насчет сумасшедшего старика: он дает людям надежду и веру, а это многого стоит…

— Хорошо, — кивнул старший охранник. — Скажи теперь, путник, кто ты. Имя, родной город…

— Кангасск Дэлэмэр. Арен-кастель.

Охранники за спиной старшего удивленно переглянулись и перебросились парой-тройкой удивленных фраз.

— Ученик миродержцев? — поднял бровь старший.

— Да, — ответил Кангасск.

Воцарилось долгое молчание. Наконец, повинуясь знаку старшего, охранники расступились.

— Иди, — сказал старший. — Мы больше не будем тебя проверять.

Кан шел и чувствовал волнение этих людей, оставшихся за его спиной, их надежду, их тихую, светлую радость. Он решил, что, вернувшись, обязательно спросит у Ориона и Астэр, почему они забыли разрушенный город, в котором еще живут люди, в то время как Юга отстраивается почти заново от мостовых до высоких башен. И не просто спросит, а попытается изменить что-то, потому что обязан оправдать надежду, которую принес в этот опаленный войной край, похожий сейчас на Горелую Область в ту пору, когда она получила это печальное название…

…Дорогу к храму Святого Крогана не было нужды спрашивать: единственная улочка, очищенная от мусора и обломков, вела к нему.

Она упиралась в небольшую четырехугольную пирамиду, сложенную из наиболее уцелевших городских камней. Едва взглянув на нее, Кан понял, отчего храм выстоял во время войны: он, судя по всему, уходил глубоко в городские подземелья, а эта куча битого камня просто венчает вход.

Сдав на входе оружие тихому мальчику в коричневой робе, Кангасск начал спускаться вниз, туда, где отблески Лихтов выявляли осклизлость стен, а шаги отдавались эхом. Ученик Крогана молча шагал впереди, указывая гостю путь. Других людей Кан не увидел; лишь изредка откуда-то доносился далекий разговор или отголоски хорового пения. Храм жил своей собственной жизнью и не придавал никакого значения бродящему по нему чужаку.

По пути Кангасск пытался сопоставить то, что слышал от Сэслера и то, что прочел в письме Макса, с собственными ощущениями. Не совпадало… Это был храм, с присущей ему внутренней атмосферой святости и смирения; зла Кан здесь не чувствовал.

Лестницы уходили вниз, потолки постепенно поднимались, Лихты попадались все реже. Кангасск вскоре потерял счет поворотам и, если бы не мальчик, тихой тенью шагавший впереди, давно заблудился бы в этом лабиринте.

…За невесть каким по счету поворотом высвеченная Лихтом часть коридора обрывалась в кромешную тьму. Юный ученик Крогана, почтительно остановившись у ее границы, обернулся к Кангасску.

— Учитель наш слеп, — сказал он, не глядя в глаза чужеземцу. — Все видения прошлого, настоящего и будущего являются ему во тьме. Потому, входя в его святилище, мы гасим огни и присоединяемся в этой тьме к нему. То же я прошу сделать и тебя. Положи руку мне на плечо и следуй за мной.

Кангасск молча кивнул и повиновался. Некоторое время отблески последнего Лихта еще были видны ему — несколько раз Кан оборачивался и видел этот последний маяк в вечной ночи подземелья, — но следующий поворот коридора скрыл его от глаз, и весь мир погрузился в кромешную тьму.

Так чувствует себя слепой. И если, по словам мальчика, Святому Крогану в этой тьме являлись видения, то Кангасску Дэлэмэру мерещились звуки. Шорохи, слова, далекие, едва различимые голоса. Должно быть, слух обострился в отсутствие света, но в душу, тем не менее, закрался противный холодок…

В этом мире без света существовала некая граница, ступив за которую, Кан почувствовал, что все звуки, столь неприятно настораживавшие его, остались позади, словно отделенные незримое стеной. Еще несколько шагов — и лица коснулся легкий ветерок.

Помещение, в которое привел его ученик Крогана, было огромно; наверняка, с высоким потолком. Во тьме слышалось спокойное, ровное дыхание множества людей. Проводник Кана остановился. После нескольких минут тишины и неведенья, которые без света растягивались в часы, во мраке послышался слабый старческий голос:

— Судьба человеческая похожа на дорогу к Серой Башне, — изрек он. — Есть место, где эта дорога проходит меж двух неприступных скал, и с одной смотрит светлый Архангел, с другой же — Дьявол. Река жизни зажата меж их берегов, она становится дикой, она бурлит и пенится, хотя до этого текла спокойно и ровно, и можно было перейти ее по гладким камням без моста. Но приходит час, когда нужно выбрать берег, по которому идти. Либо это будет берег Архангела, либо берег Дьявола — третьего не дано. Я решился сменить берег слишком поздно. Я большую цену заплатил за это: судьба отняла у меня любимого сына, а горе от сей потери лишило меня зрения. Но я не жалею ни о чем, я лишь прошу вас не медлить с решением, что бы вы ни выбрали для себя: ибо тот, кто сменил свой берег поздно, всегда расплачивается за это…