Ольга Макарова - iii. Камень третий. Дымчатый обсидиан

• Название: iii. Камень третий. Дымчатый обсидиан
• Автор: Ольга Макарова
• Жанр: Фэнтези

Поначалу Кангасска окружала только темнота. Воздух же был неподвижен. Но совсем скоро потянуло сквозняком и появился первый цвет. Светился сам обсидиан. Дымчатый, весь в туманно-белых прожилках, он был здесь всюду. И обсидиановые пещеры, вопреки названию, напоминали скорее величественные дома Странников — с высокими купольными потолками и причудливыми наплывами по стенам. Здесь было красиво… и отчего-то невероятно спокойно.

---

А теперь… когда не нужны больше камни, когда магия Омниса струится и стабилизируется сквозь тебя… Мы не знаем, что будет дальше. Кем станешь ты и каким сделаешь свой мир… Ведь ты теперь сильнее меня и Серега вместе взятых… не сокрушайся, что не умеешь пока ничего: у тебя впереди тысячи лет, чтобы узнать всё это. Ты будешь великим воином и магом, как и было тебе предсказано… помнишь, ведь: было…

И если наша сила была лишь в том, что мы принесли с собой, то твоя лежит у корней этого мира.

Воистину, ученик должен превзойти учителей, иначе зачем учить?..

Мы уходим. Вслед за нашим сыном. В тот мир, где мы родились. Я не знаю, будем ли мы помнить тебя, когда очнемся там. Надеюсь, будем.

Счастья тебе, дорогой Кангасск.

Влада.

Я мало что могу добавить к сказанному, Кан. Прости, что был суров с тобой, и если обидел чем…

Знай, я благодарен тебе за все. Орион прав: одним своим присутствием ты делаешь других светлее и лучше. Я стал лучше. Светлее — может быть…

Ты вернул мне сына, вернул мне потерянное счастье. И весь груз моих ошибок взвалил на свои плечи.

Спасибо тебе за все… Но дорого ли стоит „спасибо“ бывшего миродержца?.. Я твой должник навеки, и долг этот не оплатить. Надеюсь, его оплатит судьба…

Счастья тебе, Кангасск Дэлэмэр. И мира.

Серег»

«Куда же вы… — подумал Кангасск. — Вы ведь даже не знаете, что вас ждет там, в мире-первоисточнике… Куда…» Он не сдержался — крупная слеза сорвалась с ресниц и разбилась о желтый край странички. Заметив, что чернила поплыли, Кан бережно поправил письмо заклинанием ресторации.

Ему было тяжко на душе и плохо, но все же теперь он видел свет впереди. Или неясный отблеск света. Пройдет время — и он смирится, что все случилось так, как случилось.

Сменились эры — и мир не дрогнул. Он стоит так же, как и стоял. И, если глядеть с такой высоты, даже изменился не сильно.

«Странно, что от Макса ни слова…» — вдруг подумал Кан и, отложив в сторону письмо Влады и Серега, остановил взгляд на лежащей на коленях книге.

Что-то подсказывало, что изначально это была просто стопка листов, сшитая вручную, и только потом кто-то заключил ее в твердую обложку. Никакой надписи — лишь потертый бурый картон; особенно пострадали уголки: похоже, кто-то все время таскал книгу с собой.

Устроившись поудобнее, Кангасск открыл первую страницу.

«Письма к Кангасску Дэлэмэру.

Максимилиан Ворон, сын миродержцев»

Надпись была выведена железными чернилами[1]; те не поплыли, даже при том, что вся книга выглядела так, словно побывала не раз под дождем. Почерк выдавал неловкость пальцев: неудивительно, если вспомнить следы панацеи Гердона, оставшиеся на теле Макса. К тому же на некоторых страницах было заметно, что писал он левой рукой.

…Итак, целая пачка писем… От Максимилиана Кангасск не ожидал ничего подобного. Со смешанным чувством удивления и настороженности, он перевернул страницу…

«Здравствуй, друг мой…

Я осмелился в течение семи лет в своих письмах называть тебя так. Я говорил с тобой в своих мыслях, в своих стихах, в своих письмах… всегда, когда душа просила этого… Да, мои родители — лучшие на свете, но даже им я не могу сказать всего, что думаю и чувствую. По разным причинам. Чаще всего — оттого, что боюсь обидеть их чем-нибудь: я итак принес слишком много зла им и их миру. Я жизнь положу, чтобы исправить хотя бы часть содеянного, но, боюсь, и этого будет мало.

Я виноват и перед тобой, Кангасск Дэлэмэр. И прошу теперь только одного: выслушай меня.

Все письма мои к тебе я собрал под одной обложкой, не заботясь особо о порядке. Во-первых, дату я везде проставлял исправно, так что она не позволит тебе потерять нить истории. А во-вторых… знай, для нас с тобой, коснувшихся Горящего, нет случайностей. И каждый раз, открывая страницу наугад, ты будешь получать самое подходящее письмо.

Знаю, ты уже спросил о свертке. И не надо сильно думать над тем, что в нем. Горящий обсидиан, конечно. Я оставляю его тебе, потому что совсем недавно осознал все хитрые намерения этого харуспекса. Он не ленился править многие линии судьбы, начиная с Эрхабена (а может, и раньше), и все для того, чтобы попасть к тебе.

Не отрицай, сам знаешь…

Ты бессмертный. И ты лучший правитель мира, которого этот камень мог только пожелать. Не Орион; не Астэр, которые однажды покинут Омнис, чтобы отправиться к собственным звездам, а ты. Потому возьми его, храни его, используй его благосклонность на общее благо. Ты светлый человек — знай, кого попало изумрудные драконы не назовут „водопадом света“ — и Горящий не причинит тебе никакого вреда. Он вообще не причиняет вреда…

Это величайший магомеханизм — даже мои родители и их друг Локи не сумели постичь его, так он сложен и древен, — и, я думаю, единственная его цель: вести миры по верному пути развития… Я читал о Сигиллане в твоем дневнике и о других погибающих мирах: они зашли в тупик и пожирают сами себя, не в силах свернуть на верную дорогу. Горящий призван не дать миру зайти в тупик. И он использует любые средства. Мне выпала роль злого гения, который сумел вскрыть древний нарыв на теле Омниса — Провал, заполненный чуждыми ему тварями. Твоя роль — куда выше и благороднее, но она пока вне моего понимания.

Я склоняю перед тобой голову, Кангасск Дэлэмэр. И прошу еще раз: выслушай меня. Прочти все, что я написал здесь, и не суди слишком строго.

Макс М.»

Глава восемнадцатая. Как было предсказано

«Письма к Кангасску Дэлэмэру

год 15003 от п.м. [прихода миродержцев]

февраль, 26, Южный фронт, г. Люменик

Друг мой, если я скажу, что наши дела плохи, этого будет мало. Мои войска отступают; мы теряем малые города. Вражеская волна движется медленно, но верно. Надеюсь, нам удастся удержать Люменик.

Я сижу сейчас у окна Грандэ-башни — это недалеко от городской стены. Погода скверная; самый противный февраль, который только можно представить: идет мокрый снег с дождем; дороги повсюду размокли в грязь… Главные ворота открыты днем и ночью: поток людей вливается в них, как река.

Беженцы. Люди, потерявшие все. Изредка кто-нибудь поднимает взор ввысь… Знаю, прекрасно знаю, Грандэ-башня, величественная, сложенная из рыжего камня, привлекает внимание, но не могу отделаться от мысли, что эти люди видят меня. И винят во всем…

Это глупо с моей стороны — так думать: истинного виновника разразившейся войны знают только боевые маги — и они, как ни странно, не клянут меня, хотя уж им-то сам бог велел… падение хор низвело их до простых воинов с мечами и посохами и многим стоило жизни. Но за год с небольшим я не просто оправдал себя в их глазах, я заслужил их уважение. Как воин. Как полководец… на этом спасибо твоему брату Абадару, что воспитал таким Джуэла Хака — часть моей памяти, моя же заслуга — невелика.

…В соседней комнате спит твоя дочка. Чутко спит: должно быть, мое беспокойство передалось и ей…

Положение на моем фронте отчаянное, что уж говорить о боевом духе: он похож на вот эту слякотную погоду за окном; на дождь со снегом, который не кончается…

Вчера я собрал солдат на центральной площади, надеясь воодушевить их немного, и… не знаю уж, что меня к тому подтолкнуло, взял Милию с собой.

Я шел перед строем с ребенком на руках и говорил людям о смелости, чести, долге… представляю, как я выглядел тогда — ведь мне и самому всего шестнадцать… нелепо, должно быть… Но я видел: люди поднимали головы, и в глазах, которые раньше выражали лишь усталость и равнодушие, зажигался свет надежды…

Свет… вчера я впервые задумался над тем, что говорил мне о тебе Орион: ты меняешь людей, просто находясь рядом!.. Похоже, Милия унаследовала твой дар. И как же должны драконы верить в людей, чтобы отдать им такое сокровище!.. Добавлю: и выбрать из всех людей меня — охранять и защищать Милию Дэлэмэр…

Она прошла со мной год войны, и в пору, когда ни один уголок мира не безопасен, даже Башня, даже Цитадель, я никому ее не доверю, а надо будет — умру, чтобы защитить.

Но у нас есть надежда, друг мой. Люменик дышит надеждой. Даже у измученного мальчишки-Марнса, проверяющего людей на воротах, в глазах — надежда.