Вернор Виндж - Брошенные в реальном времени

• Название: Брошенные в реальном времени
• Автор: Вернор Виндж
• Издательство: АСТ
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2000
• ISBN: 5-17-003398-2

Вернор Виндж — один из самых интересных писателей-фантастов, человек, которого называют «самым серьезным автором остросюжетной прозы». Он написал не так уж много — романы «Мир Гримма», «Острие», «Пламя над бездной», «Глубина в небе» и цикл «Сквозь время», однако каждое из его произведений имело огромный успех. «Сквозь время» занимает среди написанного Винджем особое место. Это — романы об абсолютной власти, которая развращает абсолютно. Роман о «войне за свободу и независимость». Только — что такое свобода и что такое независимость? Это — будущее, продуманное до последней мелочи, и научная в лучшем смысле слова фантастика, слитая воедино с футуристическим триллером. Это — книга, которую критики называли просто и ясно — «концептуальный прорыв в фантастике». Не пропустите!

---

Я остаюсь в хижине. «Пока ты меня не спасешь» — так я себе говорю. Но по правде говоря, я уже не рассчитываю на спасение. Если контрольные проверки должны происходить каждые несколько десятилетий (в лучшем случае), вряд ли следующая выпадет на ближайшие несколько дней.

По-моему, прошло сорок лет с тех пор, как меня выбросили в реальное время. Огромный срок, гораздо больше, чем вся моя предыдущая жизнь. Я помню моих друзей рыболовов лучше многих моих друзей людей. В одно из окошек мне видно озеро. Если бы рыболовы заглянули в окошко, то увидели бы меня. Только они почти никогда не заглядывают. Наверное, они меня забыли. Ведь собаки прогнали их отсюда целых три года тому назад, а это почти целое поколение для обезьян. Полагаю, последний, кто меня помнит, это мой последний Хуан Шансон. Он не такой шумный, как все предыдущие Хуаны. В основном сидит и греется на солнышке… Я только что выглянула в окно. Он сидит на своем месте; мне кажется, он меня помнит.

Почерк изменился. Интересно, подумал Вил, сколько часов — или дней — отделяют один параграф от другого. Новые строчки были зачеркнуты, но Елена сумела их расшифровать:

Я только что вспомнила странное слово: тафономия. Когда-то я могла выступать экспертом в какой-нибудь области, просто вспомнив, как она называется. Теперь… Все, что мне известно… Вроде бы это изучение кладбищ, верно? Кучка костей — вот все, что остается от смертных.., а мне известно, что кости тоже рассыпаются в прах. Только не мои. Мои останутся в хижине. Я пробуду здесь долго, и буду писать… Прости.

У нее не было сил стереть эти слова. Потом шло пустое место, а дальше запись была сделана четкими печатными буквами.

У меня такое ощущение, что я повторяю написанное раньше, высказываю предположения, которые теперь стали уверенностью. Надеюсь, ты разыскала все мои предыдущие записи. Я попыталась рассказать все в подробностях, Леля, я хочу, чтобы тебе было над чем работать, дорогая, наш план все еще может быть реализован. А когда это произойдет, сбудутся наши мечты.

Ты во все времена останешься моим самым лучшим другом, Леля.

Марта не закончила запись своей обычной подписью. Может быть, она собиралась продолжить. Дальше шел рисунок из разомкнутых линий. Только человек с развитым воображением мог представить себе, что это печатные буквы: «ЛЮБЛ».

И все.

Впрочем, Вил уже перестал читать. Он лежал, спрятав лицо в руках, и всхлипывал. Это был дневной вариант его сна в синих тонах; только вот не проснуться…

Прошло несколько секунд. Синий цвет превратился в ярость, и Вил вскочил на ноги. Кто же сделал такое с Мартой?! В. В. Бриерсона забросили в будущее, отняли у него семью и вырвали из привычного мира, забросив в новый и чужой. Но преступление Дерека Линдеманна — мелочь, над которой Вил даже и смеяться не станет, если сравнивать его с тем, что сделали с Мартой. Кто-то отнял у нее друзей, отнял любовь, а потом в течение многих лет медленно отнимал у нее жизнь, каплю по капле.

Этот человек должен умереть… Вил, спотыкаясь, метался по комнате. Где-то в глубине его сознания сперва еще оставалось разумное существо, которое с удивлением наблюдало за безумным и ярким проявлением чувств, но потом и это существо поглотила холодная, слепая ярость.

Вил обо что-то ударился. Стена. Он с силой нанес ответный удар, почувствовал, как приятная боль пронзила руку. Подняв кулак снова, заметил в соседней комнате какое-то движение и бросился к неясной фигуре; та метнулась ему навстречу. Вил начал наносить бесконечные удары. Во все стороны полетели осколки.

…Вил пришел в себя, стоя на коленях в лучах солнечного света. Он находился на улице, а вокруг валялись осколки битого стекла и, похоже куски стены гостиной. В затылке разливалась леденящая боль. Рядом стояли Елена и Делла. Вил не видел их лично и вместе вот уже несколько недель. Должно быть, случилось что-то очень важное.

— Что произошло?

Странно, болит горло. Как будто он кричал.

Елена наклонилась над ним, и у нее за спиной Вил заметил два больших флайера. По меньшей мере шесть роботов-защитников парили в воздухе над женщинами.

— Мы бы тоже хотели это знать, инспектор. На вас кто-то напал? Наши защитники услышали крики и шум сражения.

…он разражался оглушительными воплями и бегал взад-вперед по берегу озера, хлопая себя по бокам.

Марта удачно давала имена рыболовам… Вил посмотрел на свои окровавленные ладони. Транквилизатор, который ввела ему Елена, уже начал действовать. Вернулась способность думать и вспоминать, но все чувства стали какими-то замороженными.

— Я.., я читал конец дневника Марты. Слишком увлекся.

— Понятно. — Бледные губы Королёвой сжались. Как она может быть такой спокойной? Несомненно, она уже прошла через это. Потом Вил вспомнил, что Елена провела целое столетие с дневником и пирамидами Марты. Теперь ему будет легче понять жесткость Елены.

Делла подошла поближе, под ее ботинками захрустело разбитое стекло. Одетая во все черное, словно военный из какого-нибудь тоталитарного государства двадцатого века, Делла скрестила руки на груди. Взгляд темных глаз казался спокойным и отстраненным.

— Да. Дневник. Огорчительный документ. Возможно, вам следовало выбрать другое время для чтения.

Это замечание должно было вызвать у Вила новый приступ ярости, но он ничего не почувствовал.

Елена высказалась более определенно.

— Я не понимаю, почему вы продолжаете копаться в личной жизни Марты, Бриерсон. В самом начале она описала все, что ей было известно об этом преступлении. Остальное, черт возьми, вас не касается. — Королёва посмотрела на его руки; тут же к Вилу подскочил маленький робот, и его ладони коснулось что-то влажное и холодное. Елена вздохнула. — Ладно. Мне кажется, я вас понимаю; мы во многом похожи. И я по-прежнему нуждаюсь в ваших услугах… Отдохните пару дней. Приведите себя в порядок. — Она повернулась и зашагала к флайеру.

— Елена, — позвала ее Делла, — вы что, собираетесь оставить его одного?

— Конечно, нет. Я задействовала три лишних робота-защитника.

— Я хотела сказать, что когда действия Горе-Стопа закончится, Бриерсону будет очень плохо. — Что-то промелькнуло в глазах Деллы. На короткое время на ее лице появилось смущение — она вспоминала то, что за девять тысяч лет успела забыть. — Когда человек находится в таком состоянии, разве не нужно, чтобы кто-нибудь помог ему.., кто-то, кого бы он мог.., обнять?

— Эй, только не надо так на меня смотреть!

— Верно. — В глазах Деллы вновь воцарилось спокойствие. — Я просто подумала…

Обе женщины сели в свои флайеры и улетели. Вил некоторое время смотрел им вслед. Вокруг него быстро исчезало разбитое стекло, восстанавливались проломленные стены. Боль в руках утихла, ему стало гораздо лучше. Он присел на пороге. Через некоторое время почувствовал голод и ушел в дом.

Глава 20

После ужина Вил долго сидел в разоренной гостиной. Сам он не произвел таких уж больших разрушений: всего лишь пробил две кровавые дыры в стене и разбил зеркало. Роботы-защитники подождали секунд пятнадцать, а потом решили, что ему грозит опасность. Тогда они заключили его в пузырь — в стене рядом с зеркалом красовалась дыра с идеально ровными краями, а в полу появилось небольшое углубление, сантиметров на тридцать уходящее в фундамент. Но наибольший урон дому нанес не сам пузырь, а процесс его вытаскивания на улицу — видимо, Елена и Делла хотели, чтобы Вил оказался прямо у них перед глазами, когда пузырь лопнет.

Если бы Вил не растерял на неопределенное время чувство юмора, он бы улыбнулся. Все произошедшее лишь подтвердило слова Елены, утверждавшей, что дом не напичкан выстеховским оборудованием. Роботы-защитники запузырили его и вызвали подмогу — сами они не могли принимать решений.

С того места, где он сидел, Вил видел несколько роботов, которые возводили временную стену. Рядом дежурил медицинский автомат, такой же симпатичный, как урна для мусора.

Вил с интересом наблюдал за восстановлением дома и даже включил свет, когда пришла ночь. Горе-Стоп оказался замечательной штукой. Он не действовал на простые чувства вроде голода. Координация движений не нарушилась, реакции тоже не пострадали. Вилу просто стали недоступны какие-либо эмоции, хотя он с легкостью мог вообразить, как чувствовал бы себя, если бы сейчас не находился под воздействием этого препарата. Например, ему ужасно не хотелось, чтобы кто-нибудь из братьев Дазгубта остановился возле его дома по дороге с работы. Будет совсем не просто объяснить им, что тут произошло.

Вил встал и подошел к своему столу. За ним безмолвно последовал робот — и еще какой-то крошечный предмет, поднявшийся с книжной полки. Неожиданно Вил сообразил, что Горе-Стоп раньше не появлялся на медицинском рынке, потому что его действие вызывало побочный эффект: все движение вокруг замедлялось, звуки казались немного приглушенными, далекими. Вила это совсем не испугало (впрочем, он сомневался, что теперь вообще когда-нибудь сможет почувствовать испуг), но реальность стала представляться чем-то вроде пробуждения после отвратительного кошмара. Безмолвные гости только усиливали это ощущение… Ну хорошо, это и называется паранойей.