Катрин Гаскин - Дочь Дома

• Название: Дочь Дома
• Автор: Катрин Гаскин
• Издательство: Аурика
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 985-6046-14-9

Жанр, в котором пишет известная американская писательница, автор десятков популярных на Западе книг, вряд ли может быть отнесен к легковесному потоку так называемых «любовных романсов». Ее книги — это романы о женщинах, женщинах с большой буквы, об их проблемах, страстях, тяготах и удачах.

Современный роман «Дочь Дома» это своего рода семейная хроника, посвященная силам, сталкивающим и объединяющим различные поколения одной семьи.

---

Флорентиец попросил Десмонда сыграть что-нибудь. Когда тот сел за пианино, в комнате воцарилась тишина. Характерно, что он не уклонился от виртуозного грома вариаций Паганини-Брамса. Кто-нибудь менее уверенный поколебался бы, но только не он. Том с наслаждением слушал начальное развитие темы, резкое и ясное, как мелодичный колокольный перезвон, но его мысли были с Морой, с переменой, которую он в ней нашел.

Но музыка разбудила его. Он ощутил беспокойство при звуках дикой тарантеллы. Это был вихрь, безжалостно подхвативший его, увлекавший вперед и вперед.

Беспокойное настроение музыки сохранялось в нем, пока Десмонд не приступил к четвертой вариации второй части, — по мнению Тома, самой красивой. В ней были захватывающая дух красота, тепло и печаль, невыносимо сладостные.

Том склонился к Море и тихо произнес:

— Мора.

— Да? — ответила она шепотом.

— Когда мы поженимся?

— Я думаю, Том… Когда тебе будет угодно.

Она повернулась к нему, они обменялись дружелюбными взглядами, а маленькая вариация все звучала, более нежно и ласково, чем когда-либо раньше.

III

Мора видела первые съежившиеся коричневые листья и думала о том, где и как видит их Джонни. Они кружились над озером в Риджентс-парке, и она подумала, что, может быть, он смотрит, как они плывут по ручьям, впадающим в Стаур, мимо крупных лесистых берегов, мимо лодочной пристани Эйбла и исчезают в серых широких просторах дельты. Там ли еще Джонни, слушает ли еще, как Ирэн по вечерам играет в баре «Олень», или его тяга к перемене мест вновь увлекла его и погнала дальше? В «Олене» рано зажигают и разжигают огонь в камине. Довольствуется ли Джонни тесным кружком знакомых, кого сводит в гостинице зима? Вечера больше не прерывают случайные приезжие на машинах, которые останавливаются на полчаса и которых больше никогда не увидишь… Не почувствовала ли Ирэн — это дитя города — скуку и одиночество; понял ли это Джонни без ее слов?.. Ибо Ирэн, конечно, никогда не скажет об этом.

Может быть, с приходом осени они отправились южнее… Поехали во Францию, в Италию, в Испанию; не бродят ли они по пахучим живописным рынкам северо-африканских портов? Как же мало она знала Джонни, если даже не может представить, куда он мог бы поехать!

Она напомнила себе, глядя на листья, что знание не обязательно для любви, но скорее любовь сама создает тягу к знанию. Она напомнила себе также, что, где бы Джонни ни был, что бы ни делал, ее чувство к нему не остановит прихода зимы или весны, или ее свадьбы с Томом, которая состоится летом. Было бы достаточно просто спросить о Джонни Уиллу, но это не уменьшило бы беспокойства ее сердца и не помешало бы мысленно повторять его имя. Когда от ноябрьских морозов почернеют и затвердеют сучья деревьев, ей не поможет знание того, что он смотрит на темные синие моря или на долины, где все еще благоухают цветы.

Она обещала себе во время тех последних дней на борту «Радуги», в тот последний ветреный и солнечный день, когда они вернулись на лодочную пристань, что она никогда не увидит его снова. Но это обещание не может удержать ее от мыслей о нем. Она подумала, неужели, лучше узнавая друг друга, они обнаружат, что меньше любят? Или, как она надеялась, их недостатки, постепенно раскрываясь, сблизят их еще больше. Может быть, ее отрывочные воспоминания обладают нереальностью совершенства. Слишком мало было обыкновенного в тех десяти днях, что они провели вместе. В тот раз на склоне холма они обменялись единственным поцелуем. Времени было недостаточно, чтобы развеять чары и омрачить их знакомство обыденностью.

Она подумала, что когда-нибудь расскажет Тому о Джонни. Может быть, когда годы покоя в Ратбеге освободят ее от отчаянной тоски по нему. Она была уверена, что Том ее поймет. Ведь его собственная любовь была отдана и растрачена в едином порыве. Так что остались только терпение, великодушие и привязанность. Ей хотелось, чтобы Джонни мог познакомиться с Томом и узнать, какая безмятежная жизнь им уготована. Во время коротких зимних дней, когда тяга к Джонни станет острой и невыносимой, ее будет утешать мысль, что дети, родившиеся у них с Томом, вытеснят всякое воспоминание о нем.

IV

Битый лед тускло поблескивал в воде, а они стояли на мосту и смотрели на него в молчании — ленивом и усталом. Быстро темнело. Парк пустел: уходили люди, часом раньше гулявшие по аллеям; убежали дети, чьи крики нарушали зимний покой. Рука Десмонда в перчатке неподвижно лежала на ограде моста.

Мора смотрела вниз на лед, медленно скользивший по реке. Она скорее ощущала, чем видела, сумерки, собиравшиеся среди деревьев. На аллее у озера появился человек. Согнувшись, он кутался в пальто. Он шагал торопливо, не оглядываясь по сторонам, словно сумерки застигли его врасплох. Вскоре они перестали слышать его шаги, и воцарилась тишина. Десмонд тяжело вздохнул.

Она тут же повернулась к нему:

— В чем дело?

Он не ответил на ее взгляд.

— Моя дорогая, Рождество и всякие годовщины плохо действуют на чувствительных людей. Я недостаточно мудр, чтобы с нетерпением ожидать прихода новых годовщин, но всегда смотрю назад… И это тоже плохо.

— Почему?

— А почему нет? — Он снова вздохнул. — Моя дорогая, можешь ли ты представить все ошибки, которые я совершил? Это тяжело для сентиментальных людей.

— Разве были ошибки… И много?

— У кого их не было? Ошибки с тобой и Крисом… Ты могла быть совсем другой.

— Как другой? Вот мы с тобой можем стоять здесь, молчать и быть счастливыми друг с другом. Что же в этом ошибочного?

— Да, я знаю… Знаю. Многое, что я совершил, было правильным. На следующее Рождество ты будешь с Томом в Ратбеге.

— С Томом… — Она пододвинула свою руку по ограждению вплотную к его руке, но не коснулась ее. Момент был слишком насыщен чувством, которое старался побороть Десмонд… Чувством поражения, которое еще предстояло пережить, или чувством страха потерять ее, отдав Тому.

Он взглянул на ее руку, лежавшую рядом с его рукой, и не сказал ничего. Вдали на озере темные силуэты двух уток выделялись в пелене сумерек. Мора смотрела на расходившуюся от них клином рябь, думая о том, что Десмонд пугающе сентиментален.

По неясной причине утки повернули и поплыли обратно; изогнутый след на воде рождал ощущение конца пути и неясной печали. Ей захотелось, чтобы они подплыли поближе, чтобы их присутствие заслонило отчужденность этого сумеречного часа. Утки отдалились и обогнули островок. Их исчезновение сопровождалось постепенным исчезновением во тьме тонкой резьбы голых ветвей по мере того, как свет покидал небо. Стало безлюдно, скамьи и аллеи опустели, слышался только монотонный плеск волн на камнях под мостом. Затем вдалеке раздался рев мотора мощной машины, но он был чужд их ощущениям, чужд этому пустынному холодному покою. То были неопределенные мгновения, когда зимний день уступает место вечеру. Мора склонилась к ограде, съежившись от пронизывающего холода. Наступило время, когда жизнь, казалось, вышла из-под ее контроля. И ничего нельзя было поделать, только плыть по течению так же спокойно и легко, как эти утки, которые скрылись за изгибом берега. Порядок вещей был неизбежен. Сблизиться с Томом, но нуждаться в любви Джонни. Обо всем этом стоявший рядом Десмонд ничего не знал, полагая, что годы его терпеливого ожидания подошли к неизбежному завершению. Она тесно прижалась к мокрой деревянной ограде и закрыла глаза.

Десмонд уловил это движение и охватившую ее дрожь. Он взял ее за руку, и она быстро открыла глаза.

Тут они услышали звук шагов на аллее рядом с мостом и голоса. Они заколебались, никто из них не понял, почему, только почувствовали, что это было вторжение в их личную жизнь. Мора обернулась и тут же увидела Джонни и Ирэн, вступивших на мост.

— Мора! — Воскликнула Ирэн. Они заметили, как она тревожно вцепилась в руку Джонни. — Это Мора!

Она не знала, что сказать.

— Вы в Лондоне… — И добавила неловко: — Я не ожидала…

Панику, охватившую ее, успокоил Десмонд:

— Моя дорогая, я не знаком с твоими друзьями.

— Извини, папа.

Успокоившись, она снова почти бездумно взирала на события, происходящие как бы без ее участия, зная, что кто-то другой — Десмонд, Ирэн, Джонни — завершат это знакомство, определят его результат.

Ее охватил страх, не оставив никаких других эмоций, кроме желания убежать от того, что должно случиться, от будущей борьбы, мучений, от всего, что должно неминуемо возникнуть из этой встречи. Все прошедшие месяцы с ее стремлением оставить Джонни в прошлом, оказались бесполезными. Потому что она стояла теперь на мосту, где несколько мгновений тому назад испытывала если не мир в душе, то отсутствие волнения, и вот сейчас разговаривала с ним, вглядываясь в его черты, ища изменений в его лице и сознавая, что ее любовь никогда не ослабевала, но, как оказалось, предательски затаилась в ожидании их повторной встречи. На деле все эти месяцы оказались просто подготовкой к ней. Заледенелый покой предвечерья был взорван огнем внезапного чувства…