Кэтрин Гэскин - Я знаю о любви

• Название: Я знаю о любви
• Автор: Кэтрин Гэскин
• Издательство: Аурика
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 985-6046-14-9

Жанр, в котором пишет известная американская писательница, автор десятков популярных на Западе книг, вряд ли может быть отнесен к легковесному потоку так называемых «любовных романсов». Ее книги — это романы о женщинах, женщинах с большой буквы, об их проблемах, страстях, тяготах и удачах.

В романе «Я знаю о любви» действие происходит в Австралии XIX века. Юной героине романа предстоит преодолеть немало унижений, тягот и страданий, прежде чем она завоюет свое право на счастье.

---

— Успокойся! Тише!

Том стучал по столу. Он пролил шампанское. За столом не нашлось места для Роберта Далкейта. Он уселся позади Тома и из-за наших спин мог беспрепятственно смотреть на Розу. Он, казалось, забыл о том пьяном человеке, которого привел в комнату; выражение его красивого лица было бы довольным, не будь оно таким холодным. Он сидел за спиной Тома и смотрел на Розу, никого больше не замечая.

— Послушайте, все! — кричал Том. — Я должен что-то сказать.

Ларри перебил его.

— Том, мы как раз хотели выпить…

— Выпьем за то, за что я хочу выпить, — настаивал Том. Его голос поднялся почти до крика, и Ларри уступил.

— Это только сейчас было решено! Мы должны были прийти и рассказать об этом, так что мы все можем выпить за это. Я хотел, чтобы вы познакомились с моим хорошим другом Робби, так что вы можете и за него выпить.

— Том!

— Не вмешивайся, чтоб тебя! Я должен что-то сказать. Все решено с новым кораблем. Робби здесь тоже согласился, и все улажено. Он будет частичным судовладельцем. Третья часть — Робби, третья — Адама и третья — Тома. И к черту моего папашу!

Он стукнул кулаком по столу. Шампанское пролилось ему на пальцы, в которых он стиснул ножку бокала.

— Что вы на это скажете? Разве за это не стоит выпить? Ну же, давайте, все. Наполни бокалы, Ларри!

Он с трудом поднялся на ноги, размахивая бокалом.

— Леди и джентльмены, за новое партнерство! Лэнгли, Лэнгли и Далкейт!

Руки медленно, нехотя потянулись к бокалам. Все поглядывали на Ларри, ожидая, что он будет делать, а Том вдруг закричал.

— Я даю вам новое судно, леди и джентльмены! Я даю вам «Эмму Лэнгли».

И я увидела, как все сидящие за столом подняли бокалы, повторяя эти два слова — «Эмма Лэнгли».

II

Кошки зашевелились и вытянулись на камине, приветствуя мое возвращение от Ларри. Черныш подошел потереться о мои юбки, как он делал всегда, но Диггер, теперь старая и капризная, не двинулась с места. Я зажгла единственную лампу и растопила плиту, чтобы вскипятить воду для чая. Я ждала, сидя у огня, а Черныш, как всегда, прыгнул ко мне на колени. В тишине комнаты его мурлыкание раздавалось неестественно громко.

Я сидела одна и ничем не была занята; в такие минуты я остро чувствовала присутствие Адама в доме. Из путешествия в Сан-Франциско он привез резное деревянное кресло. Высокие часы и тонкий китайский фарфоровый сервиз были доставлены из Англии. В углу стояла конторка орехового дерева, которая на самом деле была слишком хрупкой для тяжелых кип бухгалтерских книг, она тоже была привезена из Англии. Эти комнаты были больше смесью многих стилей и периодов, которые имели мало общего, кроме того, что им, казалось, нравилось быть под одной крышей.

Наверное, оттого, что все эти годы, что он провел вне дома, Адам обшивал каждую комнату гладкими сосновыми досками, с любовью отшлифованными его руками, этот маленький домик был теплым, по-человечески теплым, но не имел ничего общего с элегантностью. Это были комнаты Адама обустроенные человеком, который с уважением и любовью относился к дереву. Смешно было иметь конюшню, но нам обоим это нравилось. Когда Адама не было со мной, он все равно жил в этих комнатах. Мягкость его характера, его тепло были здесь, со мной. В долгие месяцы его отсутствия иногда было легче вдруг узнать сердце Адама в согревающей красоте рисунка этих сосновых досок, чем в обязательных письмах, которые он мне писал.

А теперь у Адама будет свой корабль. Прихлебывая чай, я размышляла о том, что это даст ему. Даже будучи владельцем нового судна «Эмма Лэнгли» на одну треть, он почувствует почву под ногами, и я знала, что он мечтал об этом. Мне хотелось, чтобы этот Роберт Далкейт никогда не появлялся со своим предложением: независимость Адама от Джона Лэнгли в какой-то мере была зависимостью от меня. Он по-прежнему занимался бы перевозкой грузов для Лэнгли, но он уже не был слугой, которого Лэнгли нанимал за деньги. Адам не доверял деньгам и боялся власти денег, которая могла заставить людей работать на него. Он хотел денег только для того, чтобы быть свободным от них.

Я же, как и все, кто, подобно Джону Лэнгли, делал деньги, по мнению Адама, немного участвовала в той тирании, которая приходила с деньгами. Я очень хорошо помнила, как он посмотрел на меня со своего места у камина, когда я работала за письменным столом. И помнила, как он говорил:

— Ты обладаешь редким талантом, Эмми, — делать деньги. А ты еще так молода. Интересно, кем ты станешь через двадцать лет.

В его словах я почувствовала холод, и мне захотелось кричать ему, что долгие дни надо чем-то заполнить, что я должна уставать, чтобы уснуть ночью. Но с того утра, когда в конюшне в Лэнгли Даунс я слушала его и Розу, я не могла больше говорить Адаму, что хотело сказать мое сердце. Слова оставались внутри меня, запертые. Я была слишком гордой, чтобы говорить, и боялась предлагать свою любовь, которую могли отвергнуть. Поэтому я ничего ему не объясняла, и с годами молчание становилось все напряженнее.

Но возможность стать совладельцем «Эммы Лэнгли» появилась у Адама благодаря тем деньгам и кредиту, в которые я превратила его первоначальные инвестиции в универмаг. Тот, кто делает деньги, тоже приносит пользу. И снова я вспомнила, как Вильям Джексон говорил со мной в тот вечер, и мне захотелось, чтобы я была только женщиной.

Казалось, к чему ложиться в постель, когда Адама здесь нет, чтобы разделить ее со мной? Должно быть, что я задремала, сидя с кошкой на коленях. Стук в окно испугал меня. Я вздрогнула на стуле, и котенок свалился на пол. Он выразил свое негодование прежде, чем улегся рядом с Диггер у огня.

— Кто… кто там?

Я вдруг поняла, что наступила глубокая ночь и что стук был очень тихий, почти крадущийся. Я подошла близко к двери и в какой-то момент подумала, правы те, кто предупреждал меня, что опасно жить в этом глухом переулке.

— Эмми, это я, Пэт!

Он проскользнул внутрь, даже не дав двери открыться наполовину.

— Пэт? Что случилось, что такое?

Он закрыл за собой дверь на засов. Его движения были торопливыми и нервными, но лицо улыбалось, когда он повернулся ко мне.

— Так ты меня приветствуешь? Разве не поцелуешь меня, зеленоглазая?

Я хотела поцеловать его в щеку, но вместо этого Пэт подставил мне губы. Какое-то мгновение он держал меня — слишком крепко, — а потом резким движением отпустил.

— У тебя есть что-нибудь выпить, Эмми? Есть у тебя виски?

Я налила виски. Он залпом выпил половину стакана, а затем бросился в кресло Адама напротив меня. Его одежда была покрыта пылью, на лице я увидела следы глубокой усталости. Пэт всегда был гладко выбрит, но сейчас, видимо, неделю не брился. Он напомнил мне Дэна, но тот никогда, даже в самые тяжелые дни на Эрике, не выглядел таким изможденным и усталым. Это была какая-то особенная усталость.

— Ты так разодета, зеленоглазая. Здорово выглядишь в этом платье! Я думаю, что скоро ты будешь носить жемчуга и бриллианты.

— Жемчуга и бриллианты носит Роза, — ответила я резко. — И почему бы мне не быть изысканно одетой? Я была на помолвке Кона.

Он медленно взял стакан с виски и откинулся в кресле.

— Да, помолвка Кона. У меня было приглашение, знаешь ли ты это, Эмми? Моя невестка, которую я никогда не видел, прислала мне красиво написанный пригласительный билет. Мы с Мэттом Суини поставили его на камин. Здорово смотрелся, честное слово. Это произвело бы впечатление, если кто-нибудь из соседей вдруг заглянул бы к нам.

— Пэт, ну почему ты над собой издеваешься? Если Юнис написала приглашение, значит, хотела, чтобы оно было принято. Тебе были бы там рады.

— Да, они были бы рады, чтобы я посмотрел, как преуспел мой братец Ларри, женившись на деньгах в этом Мельбурне. Мне были бы рады, пока я вел бы себя тихо и хорошо. Знаешь, почему пришло это приглашение? По-моему, братец Ларри только теперь начал соображать, что Мэтт Суини имеет ценную собственность и что старик не будет жить вечно. И Ларри думает, что если кинет мне немного денег, то выкупит эту землю. Но он ошибается.

— Это неправда, Пэт. Ты выдумываешь все это, чтобы у тебя был повод избегать Ларри. У него тоже есть гордость. Он не собирается скакать на лошади лично и умолять тебя приехать. Он сделал жест…

— Да, это был жест, именно. Для своего спокойствия: мол, он не приедет, потому что не умеет вести себя как обеспеченный человек. Ох, к черту это, Эмми. Я пришел сюда не для того, чтобы говорить о Ларри!

— Зачем же ты пришел?

— Мне нужна помощь. А ты единственная, кого я могу попросить об этом.

— Помощь?

— Деньги. Для Мэтта, нет, не для Мэтта. Ему они были бы не нужны, если бы я не растратил свои. Я игрок, Эмми. Ты знаешь это. Иногда я все проигрываю. Иногда я еду в Сидней и трачу все до последнего пенни. Так было и на этот раз. Мне пришлось занять денег на лошадь, чтобы найти работу гуртовщика. И когда я приехал к Мэтту, он заявил, что сезон был ужасный, погибло много овец и цены на шерсть упали. Да, этот бедный старый чертяка столько пил, что не мог различить время года. Надо платить проценты по закладной…