Станислав Кузин - ВСТРЕЧИ НА ПЕРЕКРЕСТКАХ

• Название: ВСТРЕЧИ НА ПЕРЕКРЕСТКАХ
• Автор: Станислав Кузин
• Издательство: ЗАО "Нижегородская радиолаборатория"
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2008

Без малого тридцать лет (1957-1985 г.г.) путешествовал я по заповедным горно-таежным районам России. В памяти, говоря языком Солоухина, остались многочисленные «затеси» – воспоминания о встречах на перекрестках дорог. Меня всегда волновала специфика походной жизни – сегодня случайно встретил интересных людей на тропе, а  завтра надо уже расставаться. Такова логика пути.

Некоторые, наиболее интересные с моей точки зрения «затеси», много лет спустя удалось оформить в виде своеобразных мемуаров.

Романтика дальних дорог нашла отражение в немногочисленных прозаических произведениях, включенных в этот сборник.

Кто в молодые горы не писал стихи… Вот и в этом сборнике представлены избранные поэтические произведения автора, которые не стыдно представить вниманию читателю.

В настоящем издании присутствует большое количество географических названий и сведений, которые покажутся лишними городскому читателю. Однако люди путешествующие ощущают музыку «туземной» топонимики и не чураются знаний о заповедных районах нашей страны. Остальным я разрешаю пропускать «скучные» блоки текста и знакомиться только с коллизиями походной жизни.

---

Мы летели с Богатыревым, его Ан-2 миновал перевал и вошел в глиссаду снижения над Гутарой. Я как всегда смотрел в иллюминатор, с нетерпением ожидая встречи с любимыми Саянскими горами. Когда шасси «Антона» коснулись земли из-под его колес, выше фюзеляжа взметнулись фонтаны воды.

Многодневные дожди превратили взлетно-посадочную полосу в болото. Выскочил из кабины Богатырев и начал не очень вежливо общаться с подбежавшим Николаем. В это время совершает посадку второй борт. Зрелище было фантастическое, что-то вроде глиссера с крыльями, который, поднимая фонтаны воды, несется по взлетно-посадочной полосе.

Николай побежал к рации, третий борт, едва показавшись в седле перевала, повернул обратно в Нижнеудинск. Два приземлившихся АН-2 немедленно стартовали туда же.

Теперь мы могли поздороваться с Николаем. После первых приветствий он повел меня по взлетно-посадочной полосе, наши ноги почти по колено утопали в хлюпающей болотистой жиже. Это Николай продемонстрировал, на какое нарушение правил авиаперевозки пассажиров он пошел, объявив летную погоду и приняв наш самолет. Спасибо ему. К сожалению, в маршрут он с нами не пошел – служба.

Уже совершенно знакомый председатель Щекин не мог предложить нам ни одного проводника, снова все мужики в тайге. Вот, правда есть пришлый человек Жуков, который с оленями обращаться не может, но на конях может доставить наш груз в вершину Унгайлы, где со стадом оленей находится Григорий Тутаев. Вот только тропу на Унгайлы Жуков не знает… И тут Щекин вспоминает, что я дважды ходил эти путем и мог бы служить проводником. На том и договорились.

Перед отправлением в маршрут мы зашли в Гутарский сельмаг. Надо пояснить, что в этом году под руководством дорогого Никиты Сергеевича Хрущева в стране наступили временные перебои с хлебом. Н.С. Хрущев очень хотел построить коммунизм в отдельно взятой стране и для начала распорядился выдавать бесплатно хлеб в столовых и ресторанах. Он хорошо знал теоретический слоган коммунизма: от каждого по способностям – каждому по потребностям. И желал воплотить его в жизнь. Но не получилось…

Кстати, этой коммунистической инициативой нашего вождя мы однажды хорошо воспользовались. Зимой 1959-го года у нас был не очень удачный лыжный поход в Закарпатье. Мы несколько дней жили в школе райцентра Межгорье, ожидая автобус до железнодорожной станции Воловец. Кстати, местное население относилось к нам не как к «москалям», а как к обычным путешествующим людям. В Межгорье, да и во многих других населенных пунктах нас без разговора пускали ночевать в школы.

Денег у нас было очень мало, и кушали мы соответственно скудно. Постоянно присутствовало желание чего-нибудь съесть, и мы по несколько раз в день посещали местную столовую, где на столах лежал бесплатный хлеб. Брали по стакану сладкого чая и заедали его большим количеством коммунистического хлеба. Вдруг слышим, как одна добрая женщина – кассирша, говорит другой доброй женщине – раздавальщице: «Ты уж положи ребятам двойную порцию сахара, а я им сосчитаю как за одну…». (Как далеки те патриархальные времена и прежние добрые люди!).

Вспоминается еще одна добрая женщина. После первого похода в 1957-м году мы прямо с Северного Урала самоходом добрались до целины в Алтайском крае. У нас были комсомольские путевки, и мы желали оказать посильную помощь в выращивании по призыву Партии и Правительства миллиона тонн зерна для нужд родной страны.

Жили мы в амбаре на полевом стане и кормила нас молоденькая местная повариха Валя. То ли она сама любила манную кашу, то ли других круп ей не выдавали, но каждое утро повариха потчевала нас этим диетическим блюдом. Больше всего нас огорчало не столько однообразие меню, сколько постоянное присутствие в манной каше вареного лука.

Наконец один наш товарищ, студент третьего курса университета, устав от постоянного употребления такой необычной приправы к манной каше, решился на бунт. Он подошел к поварихе и, пронзительно глядя ей в глаза, спросил строгим голосом: «Валя, зачем Вы л'ожите в манную кашу лук?». И тут нам стало стыдно. Оказывается, девушка Валя очень жалела молодых городских ребят, заброшенных в ее родные места и занимающихся непривычным для них сельскохозяйственным трудом. И для того, чтобы посильно скрасить их жизнь, сыпала в пустую кашу приправу. К сожалению, другой приправы кроме лука в ее распоряжении не было.

Несмотря на наши усилия в области подъема целины, зерна в стране стало катастрофически не хватать. Наверное, потому, что Н.С. Хрущев побывав в Америке, влюбился в кукурузу, которую и повелел сажать повсеместно, даже у Полярного круга. Одного не учел Генеральный Секретарь, что кукуруза культура теплолюбивая и в Америке растет потому, что ее север находится на широте нашего Киева. И на севере Америки кукуруза также не растет, она хорошо растет на юге этой большой страны.

В 1964-м году зерно за границей еще не начали закупать и начались перебои с мукой и хлебом. Перебои с хлебом в плановом социалистическом хозяйстве решались просто и эффективно: небольшое количество белого и черного хлеба, положенного гражданам по разнарядке, специальные люди разносили по месту жительства. У них были специальные тетради – списки, где разносчики галочками отмечали выдачу хлебного пайка каждому приписанному к данному магазину человеку, чтобы не было злоупотреблений.

Карточки, как в войну, Партия и Правительство постыдились вводить, ведь наша страна строила коммунизм, и не след было ее позорить перед загнивающим Западом.

Так вот, летом 1964-го года я со товарищи зашел в Гутарский сельмаг. Ассортимент товаров меня не удивил – я знал, что тофалария в соответствии с политикой Партии и Правительства относительно малых народностей снабжается по первому разряду. Но мои спутники из индустриального города Горького при виде предлагаемых к продаже товаров, выпали в осадок. На прилавке лежал белый хлеб, и его можно было даже купить приезжему человеку, не занесенному в особые списки. Местное население отоваривалось мешками с мукой и сахаром и т.д. и т.п. В свободной продаже было также сливочное масло, которое в нашем городе по спискам не разносили, но достать его было непросто.

Мои образованные спутники, некоторые их которых вскоре защитили кандидатские диссертации, не могли сдержаться, резали краюхами белый хлеб, намазывали его сливочным маслом и немедленно поглощали эти бутерброды на глазах изумленных аборигенов. Я бы тоже съел краюху– другую хлеба с маслом, но не хотел терять достоинство и покорно глотал голодную слюну. В качестве небольшой мести спутникам, я рассказал им, что совершенно официально в Гутаре каждой охотничьей собаке положен паек в виде десяти килограммом муки в месяц. Мои товарищи были в шоке.

На следующий день мы выступили в маршрут. На двух конях Жуков вез наш груз, на третьей ехал сам. Я бежал впереди лошадей и указывал им тропу, следом налегке шли мои товарищи. К вечеру мы дошли до оленьего стада в вершине Унгайлы. Затем с караваном оленей мы двинулись в сердце Саянских гор. Сопровождал нас как обычно Григорий Тутаев и тофаларская девушка Надя.

В это лето с Николаем Пустохиным мне довелось встретиться еще раз. С Григорием мы дошли до Агульских белков, уже без него перевалили в Орзагай, оставив слева ледник Косургашева, и побывали на Медвежьем озере.

На Медвежьем озере группа разделилась, нас осталось четверо – два парня и две девушки. Мы по Сухому Орзагаю перевалили в Тоенку, по которой спустились до Агульского озера. Завершить маршрут я планировал сплавом по Агулу. Мы срубили плот и начали сплав от Агульского озера. Но сначала задели единственную «булку» посреди спокойной реки, затем посадили плот на плоский камень у входа в Агульскую шиверу. Только через полдня удалось добраться до берега. Слава богу, мы не успели войти в Агульскую шиверу! Очевидно, что команда была не подготовлена для сплава по такой реке. Пришлось гольцами, знакомой тропой возвращаться в Гутару.

Не очень светлые воспоминания у меня о завершении этого маршрута. Когда перевалили в Унгайлы – начался дождь. Он продолжался целый день, пока мы добирались до избы на Инжигее. С утра, перевалив Сопи-гору, спустились к Каменке, которая вздулась от дождей. Нас ждали двадцать девять бродов. Но, сунувшись в самый верхний, благоразумно решили отступить.

Вспомнилась ситуация прошлого года, когда мы по выходе из Гутары остановились перед нижним бродом, так как «веселая речка Каменка» проявила свой горный нрав из-за дождей. Тогда Григорий провел караван верхней тропой по гольцам к седлу перевала Сопи-горы. Вскарабкались мы опять на гольцы и прошли верхами до поселка, в который спустились только к вечеру. Поставили лагерь, и я пошел представиться Николаю, который посмотрел на меня как на приведение. Рассказал я Николаю и его жене о наших приключениях, выдали они мне котелок супа с грибами и буханку хлеба, с чем я и вернулся в лагерь.