Яков Полонский - Стихи

• Название: Стихи
• Автор: Яков Полонский
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Поэзия
• Год: 1981

Яков Петрович Полонский (1819–1898) — замечательный лирик, обладающий в наивысшей степени тем, что Белинский в статье о нем назвал «чистым элементом поэзии». В его творчестве отразилась история всей русской классической поэзии XIX века: Полонский — младший современник Жуковского и старший современник Блока. В книгу вошли избранные стихотворения поэта.

---

А. С. ПУШКИН**

Читано автором в Москве, в день открытия памятника Пушкину, в 1 заседании Общества Любителей Российской Словесности, 6 июня 1880 года.

1

Пушкин — это возрожденье
Русской Музы, — воплощенье
Наших трезвых дум и чувств,
Это — незапечатленный
Ключ поэзии, священный
В светлой области искусств.

Это — эллинов стремленье
К красоте и лицезренье
Их божеств без покрывал,
Это — голос Немезиды,
Это девы Эвмениды
Окровавленный кинжал…[23]

Это — вещего баяна
Струнный гонор… свист Руслана…
И русалок голоса…
Это — арфа серафима,
В час, когда душа палима
Жаждой веры в небеса,

Это старой няни сказка,
Это молодости ласка, —
Огонек в степной глуши…
Это — слезы умиленья…
Это — смутное влеченье
Вечно жаждущей души…

2

Свой в столицах, на пирушке,
В сакле, в таборе, в лачужке,
Пушкин чуткою душой
Слышит друга голос дальний, —
Песню Грузии печальной…
Бред цыганки кочевой…

Слышит крик орла призывный,
Слышит ропот заунывный
Океана в бурной мгле, —
Видит небо без лазури
И, — что краше волн и бури, —
Видит деву на скале…

Знает горе, нам родное…
И разгулье удалое, —
И сердечную тоску…
Но не падает усталый —
И, как путник запоздалый,
Сам стучится к мужику.

Ничего не презирая,
В дымных избах изучая
Дух и склад родной страны,
Чуя русской жизни трепет,
Пушкин — правды первый лепет,
Первый проблеск старины…

3

Пушкин — это эхо славы
От Кавказа до Варшавы,
От Невы до всех морей, —
Это — сеятель пустынный,
Друг свободы, неповинный
В лжи и злобе наших дней.

Это — гений, все любивший,
Все в самом себе вместивший —
Север, Запад и Восток…
Это — тот «ничтожный мира»,
Что, когда бряцала лира,
Жег сердца нам, как пророк.

Это — враг гордыни праздной,
В жертву сплетни неотвязной
Светом преданный, — враждой,
Словно тернием, повитый,
Оскорбленный и убитый
Святотатственной рукой…

Поэтический мессия
На Руси, он, как Россия, —
Всеобъемлющ и велик…
Ныне мы поэта славим —
И на пьедестале ставим
Прославляющий нас лик…

<1880>

«Любя колосьев мягкий шорох…»**

Любя колосьев мягкий шорох
           И ясную лазурь,
Я не любил, любуясь нивой,
           Ни темных туч, ни бурь.
Но налетела туча с градом,
           Шумит-гремит во мгле;
И я с колосьями, как колос,
           Прибит к сырой земле…
К сырой земле прибит — и стыну,
           Холодный и немой,
И уж не все ль равно мне — солнце
           Иль туча надо мной?!.

<1882>

НА ИСКУСЕ

Как промаюсь я, службы все выстою,
Да уйду на ночь в келью свою,
Да лампадку пред девой пречистою
Засветив, на молитве стою…

Я поклоны творю пред иконою
И не слышу, как сладко поют
Соловьи за решеткой оконною,
В том саду, где жасмины цветут…

Но когда, после долгого бдения,
Я на одр мой ложусь, на меня,
Сладострастием вея, видения
Прошлой жизни встают ярче дня.

Замыкаю ль ресницы усталые —
Я тону в бездне сладостных грез:
Все-то вижу глаза ее впалые…
Плечи бледные… волны волос…

Начинаю ль дремать — тяжко дышится, —
Я безумца в себе узнаю;
Мне сквозь сон ее жалоба слышится
На беспутную юность мою…

И в слезах призывая спасителя,
Крик ребенка я слышу — и в нем,
В сироте, чую вечного мстителя
За любовь, что покрыл я стыдом…

И нет сил одолеть искушение!
Забывая молитву мою,
У погибшей прошу я прощение,
Перед ней на коленях стою…

<1883>

ХОЛОДНАЯ ЛЮБОВЬ

Когда, заботами иль злобой дня волнуем,
            На твой горячий поцелуй
Не отвечаю я таким же поцелуем, —
            Не упрекай и не ревнуй!

Любовь моя давно чужда мечты веселой,
            Не грезит, но зато не спит,
От нужд и зол тебя спасая, как тяжелый,
            Ударами избитый щит.

Не изменю тебе, как старая кольчуга
            На старой рыцарской груди;
В дни беспрерывных битв она вернее друга,
            Но от нее тепла не жди!

Не изменю тебе; но если ты изменишь
            И, оклеветанная вновь,
Поймешь, как трудно жить, ты вспомнишь,
                                                                         ты оценишь —
            Мою холодную любовь.

<1884>

СТАРИК

Старик, он шел кряхтя, с трудом одолевая
            Ступеньки лестницы крутой,
А чудо-девушка, наверх за ним взбегая,
            Казалось, веяла весной.
Пронесся легкий шум шагов, и ветер складок,
            И длинный локона извив…
О, как тогда себе он показался гадок,
            Тяжел, ненужен и ворчлив.
Вздохнув, поник старик, годами удрученный;
Она ж исчезла вдруг за дверью растворенной,
            Как призрак, смеющий любить,
Как призрак красоты, судьбой приговоренной
            Безжалостно любимой быть.
Постой, красавица! Жизнь и тебя научит
            Кряхтеть и ныть, чтоб кто-нибудь
Мог перегнать тебя, когда тебя измучит
            Крутой подъем — житейский путь!..

1884

«С колыбели мы, как дети…»**

С колыбели мы, как дети,
Вплоть до смертного одра,
Ждем любви, свободы, славы,
Счастья, правды и добра.
Но в любви мы пьем отраву,
Но свободу продаем…
Клеветой марая славу,
Мы добро венчаем злом! —
Счастьем вечно недовольны,
Правдой вечно смущены,
В тишину мы просим бури,
В бурю просим тишины.

<1884>

(ГИПОТЕЗА)

Из вечности музыка вдруг раздалась,
И в бесконечность она полилась,
И хаос она на пути захватила, —
И в бездне, как вихрь, закружились светила:
Певучей струной каждый луч их дрожит,
И жизнь, пробужденная этою дрожью.
Лишь только тому и не кажется ложью,
Кто слышит порой эту музыку божью.
Кто разумом светел, в ком сердце горит.

<1885>

«Томит предчувствием болезненный покой…»

Томит предчувствием болезненный покой…
Давным-давно ко мне не приходила Муза;
К чему мне звать ее!.. К чему искать союза
Усталого ума с красавицей мечтой!
Как бесприютные, как нищие, скитались
Те песни, что от нас на божий свет рождались,
И те, которые любили им внимать,
Как отголоску их стремлений идеальных,
Дремотно ждут конца иди ушли — витать
С тенями между ив и камней погребальных;
А те, что родились позднее нас, идут
За призраком давно потухшей в нас надежды;
Они для нас, а мы для них — невежды,
У них свои певцы, они свое поют…

И пусть они поют… и пусть я им внимаю,
И радуюсь, что я их слезы понимаю,
И, чуя в их сердцах моей богини тень,
Молю бессмертную благословить тот день,
Когда мы на земле сошлись для песен бедных,
Не побеждаемых, хотя и не победных.

<1885>

Н. И. ЛОРАНУ**

Друг! По слякоти дорожной
Я бреду на склоне лет,
Как беглец с душой тревожной,
Как носильщик осторожный,
Как измученный поэт.

Плохо вижу я дорогу;
Но шагая рядом, в ногу
С неотзывчивой толпой, —
Страсти жар неутоленной,
Холод мысли непреклонной,
Жажду правды роковой
Я несу еще с собой.

Разливается по жилам
Жар и жгучий холодок…
Или ношу не по силам
Взял я на душу, — ходок?
Или ноша эта стала
Тяжелее и гнетет
От осенних непогод? —
Ум тупеет, грудь устала,
Чувство стынет в этой мгле,
Что зари сиянье прячет,
И дождит, как будто плачет,
Расстилаясь по земле.

Но, поверь мне, ноша эта
Мне была бы нипочем,
Если б только было лето
И дышалось бы теплом.
Мне б казался путь не долог,
Если б солнечных небес
Голубой прозрачный полог
Окаймлял зеленый лес;
Если б в поле пели птицы,
А за пашней, на юру,
Полоса густой пшеницы
Колыхалась по ветру.

Не простыл бы жар сердечный,
Я б надеждою беспечной
Дух мой втайне веселил…
И меня б, с утратой сил,
По дороге к правде вечной
Холод мысли не знобил.

1887

ОРЕЛ И ГОЛУБКА**