Джон Коннолли - Создания смерти, создания тьмы

• Название: Создания смерти, создания тьмы
• Автор: Джон Коннолли
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Триллер
• Год: 2010

«Полицейские и их семьи неприкосновенны», — нью-йоркский детектив Берд Паркер, как и многие его сослуживцы, привык к этой мысли и ни разу не усомнился в ее правоте, пока однажды, вернувшись домой, не обнаружил тела жены и дочери, растерзанных неизвестным маньяком. Начав собственное расследование, Паркер примет вызов Странника и, продираясь сквозь паутину зла, сплетенную преступной волей многих людей, будет зорко вглядываться в новые лица, пытаясь отыскать в них черты Зверя.

---

— Я так же мало связан с расследованием.

— Слышал, — Морфи расправился с круассаном и допил кофе. — Если ты готов, пойдем, — он оставил деньги на столе, и мы вышли на улицу. Неподалеку от кафе стоял тот же обшарпанный «бьюик», что следовал за нами к дому тетушки Марии. К приборной доске скотчем был прикреплен написанный от руки указатель: «дежурный полицейский». И, тем не менее, под дворником маячила штрафная квитанция за неправильную парковку.

— Черт бы их побрал! — Морфи с досадой швырнул снятую квитанцию в мусорный бычок. — Никакого уважения к закону.

Мы ехали в сторону унылых городских микрорайонов, где темнокожая молодежь болталась у замусоренных стоянок либо кидала в корзину мяч во дворах, обнесенных колючей проволокой. Кварталы двухэтажных, смахивающих на бараки домов тянулись вдоль улиц, которые, как в плохой шутке, носили название Благочестие, Изобилие, Гуманность. Мы остановились неподалеку от винного магазина, забаррикадированного подобно крепости. Молодежь тут же убралась подальше, почуяв полицейских: даже здесь мигом узнавали бритую голову Морфи.

— Ты много знаешь о Новом Орлеане? — спросил через некоторое время Морфи.

— Нет, — признался я и взглянул на него. Ворсистая куртка оттопыривалась, скрывая тяжелый пистолет. Ладони его рук огрубели от гантелей и штанги, даже пальцы стали толстыми и мускулистыми. Когда он поворачивал голову, мышцы и жилы на шее вздувались и двигались под кожей, как змеи.

Морфи отличался от других накачанных атлетов. В нем чувствовалась скрытая опасность. Вид его мышц вызывал ощущение, что они не плод декоративного бодибилдинга. Я знал, что в каком-то баре в Монро он убил негодяя-сутенера, застрелившего одну из своих девиц и ее клиента в номере гостиницы в Лафайете. Массивный сутенер-креол, называвший себя Мор Руж-Красная Смерть, ткнул Морфи в грудь разбитой бутылкой и старался задушить. Морфи колотил креола по лицу и телу, но тот и не думал его отпускать. Тогда Морфи схватил его за горло, и так они застыли, сцепившись; потом в голове у сутенера что-то лопнуло, и он упал на стойку бара. До приезда «скорой помощи» парень не дотянул.

Это была абсолютно честная схватка, но, сидя теперь рядом с Морфи, я подумал об истории с Лютером Борделоном. В том, что это явный подонок, сомневаться не приходилось. Со времен юности тянулся за ним хвост разных проступков, и он подозревался в изнасиловании австралийской туристки. Правда, девушка не узнала Борделона во время опознания, и на ее теле не оказалось вещественных доказательств, изобличающих насильника, поскольку тот пользовался презервативом, кроме того, он заставил ее промыть лобковую область минеральной водой, но в полиции знали, что виновен Борделон. Вот такое иногда складывается положение.

В последний вечер своей жизни Борделон оттягивался в ирландском баре. Позднее посетители бара, с которыми он играл на бильярде, заявляли в полиции, что оружия при нем не было. Однако Морфи со своим напарником Реем Гарзой утверждали, что обратились к нему с положенными вопросами, а Борделон начал стрелять, вынуждая их применить оружие, в результате чего он был убит. Рядом с телом обнаружили «смит-вессон» 60-й модели, и в магазине не доставало двух патронов. Оружию было лет двадцать, не меньше. Серийный номер оказался спиленным, а баллистики дали заключение, что пистолет не значился в картотеке и к совершенным в Новом Орлеане преступлениям отношения не имел.

В Отделе внутренних расследований управления предполагали, что пистолет был подброшен: очень уж дело смахивало на инсценировку. Но Гарза и Морфи твердо стояли на своем. Спустя год Гарза погиб: его зарезали, когда он пытался остановить драку. А Морфи перебрался в Сент-Мартин и обосновался там, купив дом. Вот такая история.

Морфи указал в сторону группы темнокожих подростков с орущим магнитофоном. Джинсы на них провисали до колен, а большие не по размеру кроссовки при ходьбе хлопали по мостовой. Они с вызовом посмотрели в нашу сторону.

— Чушь собачья, а не музыка, — возмутился Морфи и завертел ручкой приемника, но не нашел ничего стоящего и поставил кассету. Полилась спокойная мелодия в исполнении Уилли Джона.

— Я вырос в Мэтери, до того как эти микрорайоны появились в городе, — заговорил Морфи. — Не могу сказать, что моими лучшими друзьями были черные — большинство из них ходили в бесплатные школы, а я нет, — но мы ладили вполне. Но, когда началась застройка, все изменилось. Желание, Ибервилл, Лафит — в этих местах лучше было не показываться, если не вооружен до зубов. А при Рейгане стало совсем погано. Теперь здесь сифилис встречается чаще, чем полвека назад. Большей части детей не делались прививки от кори. Дом в районе бедноты не стоит ни гроша. Можно бросить его гнить — все равно он никому не нужен, — он с досадой хлопнул ладонями по рулю. При такой бедности человек с фантазией может найти способ качать отсюда деньги. Очень многие стремятся здесь поживиться.

— Например?

— Джо Боннано. Его команда последние десять лет тут заправляет. У них контроль поставок кокаина, героина, да и прочей «дури». Они стараются и в другие сферы просочиться. Ходят слухи, что у них в планах открыть центр отдыха между Лафайетом и Батон-Руж, а может, это будет гостиница. Но не исключено, что им нужна видимость дела, а главное — найти способ отмыть деньги... И в этих местах Джо Боунз вырос, — Морфи окинул взглядом унылую панораму вокруг. Он сказал это со вздохом, словно не понимал, как может у человека подняться рука поганить места, где он вырос. Морфи завел машину, и мы двинулись дальше, а по пути он рассказал мне о Джо Боунзе.

У отца Джо, Сальваторе Боннано, имелся бар в ирландском квартале, и он противостоял местным бандам, твердо верившим, что итальянцу нет места в районе, где царит ирландский дух и детей называют в честь почитаемых ирландцами святых. Позицию Сола Боннано определял исключительно практицизм. В послевоенном Новом Орлеане при мэре Чепе Моррисоне деньги можно было грести лопатой, если уметь постоять за себя и знать, кому дать на лапу.

Этот бар стал первым среди баров и клубов, приобретенных им позднее. Чтобы возвращать займы, ему не хватало дохода одного бара. Он поднатужился, скопил денег и прикупил бар в другом районе. С этого и началась его империя. В некоторых случаях для приобретения желаемой недвижимости оказывалось достаточно простой финансовой сделки, и дело решалось миром. В других ситуациях в ход шли более убедительные аргументы, а если и они не помогали, в болотах Ачтафалайи было достаточно воды, чтобы утопить любые грехи. Постепенно Сальваторе Боннано оброс людьми, так что у него было кому позаботиться, чтобы бизнес процветал, местные власти и полиция были сыты и довольны, а у тех, кто стоял ниже его в пищевой цепочке, не возникало охоты поживиться за счет Сола.

Сол Боннано взял в жены Марию Киффаро из Гретны, что к востоку от Нового Орлеана. Брат ее был одним из ближайших сподвижников Боннано. Она родила ему дочь, которая в семь лет умерла от туберкулеза, а их сын погиб во Вьетнаме. Сама Мария умерла от рака груди в 1958.

Но истинную страсть Сол питал к Рохели Хайнс. Она принадлежала к так называемым «желтоватым». На протяжении многих поколений негритянская кровь в их семьях много раз смешивалась с белой, и в результате кожа этих людей, чьи предки были черными, приобрела почти белый цвет. По выражению Морфи, цвет лица Рохели имел оттенок сливочного масла, несмотря на запись в метрике: «черная, незаконнорожденная». Она была высокого роста, с длинными черными волосами, обрамлявшими лицо, которое привлекало внимание сочетанием миндалевидных глаз и нежных пухлых губ. От ее фигуры захватывало дух. Ходил слушок, что девица в свое время занималась проституцией. Но если права молва, Сол Боннано этой деятельности быстро положил конец.

Боннано купил ей квартиру в престижном Садовом районе и после смерти Марии стал представлять Рохель как свою жену. Нельзя сказать, что он поступал разумно. В конце пятидесятых о расовой дискриминации в Луизиане знали не понаслышке. Даже коренной новоорлеанец Луи Армстронг не мог работать в родном городе с белыми музыкантами, поскольку администрацией штата Луизиана запрещались выступления в этом городе смешанных джазовых оркестров.

Белым разрешалось содержать темнокожих любовниц и пользоваться услугами проституток с черной кожей. Но тот, кто представлял женой такую женщину, пусть даже очень светлокожую, рисковал заработать себе серьезные неприятности. Рохель родила Солу сына, и Боннано записал его на свою фамилию. Он ходил вместе с сыном и его матерью на площадь Джексона послушать джазовые композиции. Довольный папаша толкал по траве белую большущую коляску и агукал вместе с сыном.

Возможно, Сол понадеялся, что деньги его защитят. А может быть, его это не тревожило. Он позаботился о том, чтобы Рохель всегда находилась под охраной и никогда не выходила одна. Но, как выяснилось, вовсе не Рохель была главной мишенью.