Жак Пикар - Глубина 11 тысяч метров. Солнце под водой

• Название: Глубина 11 тысяч метров. Солнце под водой
• Автор: Жак Пикар
• Издательство: Мысль
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 1974
• ISBN: n/a

В книге «Глубина 11 тысяч метров» рассказывается о создании и погружении батискафа «Триест» в Марианскую впадину на глубину 11 тысяч метров, описываются интереснейшие научные наблюдения.

В 1969 году подводная лодка мезоскаф «Бен Франклин» опустилась под уровень океана у полуострова Флорида и прошла с течением Гольфстрим 1500 миль за тридцать дней. Шесть человек во главе с Жаком Пикаром получили возможность наблюдать мир таинственных глубин, никогда не посещавшийся человеком.

---

Один раз после взрыва акустического снаряда в километре от нас с одной из полок в мезоскафе свалился какой-то предмет. Пришлось мне попросить, чтобы впредь взрывы производили подальше. К тому же, хотя наш корпус сделан почти из той же стали, что и корпусы большинства американских военных подводных лодок, все-таки разница есть: у мезоскафа ударная прочность ниже.

30 июля. Пришло время Фрэнку Басби слать отчет в Вашингтон, докладывать своему начальству о проделанной им и Кеном Хэгом работе (не считая того, что сделано остальными).

Больше двух миллионов замеров солености, температуры, а также скорости звука в зависимости от глубины и времени суток.

Шесть часов измерений течения в придонном слое.

848 пар стереофотографий на дне.

45 часов измерений освещенности среды.

14 часов гравиметрии.

5,5 километра показаний панорамирующего сонара.

425 экспериментов с отражением звука от дна.

90 часов прямого наблюдения.

И все это за 360 часов после 1000 километров дрейфа.

Снова за иллюминатором планктон: бокоплавы, огнетелки с множеством сверкающих точек и несметным количеством щупальцев, несколько креветок с длиннейшими усиками. Прямо на нас пикируют кальмары — выпустят облако чернил и скрываются в ночи. Нет, один из них садится на раму моего иллюминатора, представляющую собой пластиковый конус с почти горизонтальным нижним обрезом. Хотя кальмар практически не подвержен гравитации, он с минуту отдыхает, и мы пользуемся удобным случаем как следует рассмотреть его. Восемь щупальцев и две руки подлиннее направлены к иллюминатору; на другом конце тела расходятся в стороны два «стабилизатора» — ромбовидные плавники. Когда кальмар удаляется, я замечаю в облачке чернил крохотную тварь, которая цепляется за его тело — так сказать, едет верхом. Если бы эта тварь отделилась, куда бы она направилась? Может быть, никуда? Может быть, назначение «чернил» кальмара — парализовать добычу? А что в самом деле! Надо будет поговорить об этом с зоологами, когда вернусь из экспедиции…

Казалось бы, ничего хитрого нет в этой комбинации иллюминаторов и светильников, а какие возможности для наблюдения она открывает. Собственно, благодаря ей появился на свет первый батискаф. Если бы не изобрели плексиглас (немецкая фирма «Рэм и Хааз» в 1936 году), что могло бы его заменить? Обыкновенное стекло, закаленное стекло, кварц — все эти материалы слишком тверды и хрупки для больших окон. Можно добиться удовлетворительного результата с маленькими иллюминаторами и оптической системой, передающей изображение на расстоянии. Но при пользовании линзами или еще каким-нибудь сложным оптическим устройством утрачиваются многие преимущества непосредственного наблюдения. Подводное телевидение теоретически позволяет обойтись без иллюминаторов, но и оно не заменит прямого видения, да и степень разрешения недостаточно высока. Нет, только хорошие иллюминаторы устраняют чувство заточения, с ними вы как бы находитесь в наблюдаемой среде.

31 июля. Событие дня — решение Дона подогреть воду в третьем баке. Наконец-то пьем по-настоящему горячий чай. Между прочим, ночью мы шли со скоростью 2,14 узла. Это пока рекорд.

В ночь на 1 августа опять уделяю много времени иллюминаторам. В темноте видны светящиеся точки — естественная биолюминесценция. Несколько раз внезапно включаю светильники, чтобы застать «фонарщиков» врасплох, но никого не вижу. Должно быть, они совсем прозрачные. Отмечаю трех-четырехсантиметровых креветок (Sergestes), а некоторые экземпляры достигают 10 сантиметров; есть морские стрелки, эвфаузииды, крупные сальпы. За сальпами тянутся длинные щупальца, по-видимому втяжные. Щупальца расположены только на задней половине тела, где содержатся отчетливо видимые органы с сильной отражательной способностью; в остальном тело сальпы прозрачно. Еще раз прибегаю к планктонной ловушке, однако мне не удается поймать ничего заслуживающего внимания.

Сейчас не так уж холодно, а может быть, мы сами мало-помалу привыкаем к климату мезоскафа. Двадцать градусов — это во всяком случае лучше температуры, которая царила в наших перегретых конторах зимой и в переохлажденных кондиционированных помещениях во Флориде. Вот уже больше суток мезоскаф держится стабильно между 160 и 170 метрами.

Поверхность вызывает. Слышим ясный, отчетливый голос Поля Кемпбелла, который больше всего по душе не только нам, но и морю, судя по тому, что несущая волна звукоподводного телефона доносит его до нас без помех.

Кен Хэг отвечает:

— Я — «Бен Фраклин». Прием.

— Ваша температура и глубина? — спрашивает Поль.

— Температура? — повторяет Кен, обращаясь ко мне, потому что он находится на носу, а я на корме, где помещается термометр, точнее, его указатель.

— Восшествие на престол Луи Филиппа, — докладываю я.

— Восемнадцать целых тридцать сотых градуса Цельсия, — переводит Кен для поверхности.

— Вас понял, — говорит Поль, и мы продолжаем работу.

Вечером мы миновали мыс Хаттерас, идя в 70 километрах от берега. После приключения в районе Южной Каролины мы пока без труда держимся в Гольфстриме. Конечно, мыс Хаттерас — важная веха на нашем пути, но что ждет нас впереди?

51. Национальный праздник

Сегодня 1 августа — национальный праздник Швейцарии. Два швейцарских члена экипажа, Эрвин Эберсолд и я, должны как-то отметить этот день. Как именно? Разумеется костром! Этого требует традиция, которая приобрела почти что силу закона. Августовские костры, вошедшие в обычай в Швейцарии с 1891 года, в день шестисотлетия Гельветской конфедерации, напоминают о сигнальных кострах, сыгравших роль тайных радиопередатчиков, когда народ поднялся против иноземных угнетателей. Было это в начале августа 1291 года, и восстание увенчалось победой, так что у нас есть основание праздновать эту дату. В истории, как и во всем остальном, только успехи в счет.

Но как исполнить наш ритуал? Казимира при одной мысли о костре кинет в дрожь, и поверхность, конечно же, наложит свое вето. И все же мы придумали способ. Ведь традиция не требует, чтобы непременно был большой костер на вольном воздухе: лишь бы горел огонь. А так как традиция сродни приказу, Казимир, к моей радости — я бы даже сказал, к великому удивлению, — по существу не возражает.

Торжественно вывешиваем швейцарский, американский и английский флаги, после чего мы с Эрвином зажигаем спичку. Маленький огонек пляшет, озадаченный тем, что кругом вода, и тем, что стал предметом такого внимания, пляшет несколько секунд, потом гаснет. Костер состоялся.

В истории нашего дня независимости это, наверно, был первый праздничный костер на глубине 200 метров, посреди Гольфстрима. Каз сообщает на поверхность, что по случаю швейцарского национального праздника «Жак и Эрвин занимались пиротехникой». Это звучит настолько неправдоподобно, что поверхность воспринимает его слова как шутку. Передаем также послание президенту Швейцарской конфедерации и получаем теплый ответ. Это очень приятно.

Сколько угарного газа произвела наша спичка? Ничтожное количество. Но вообще-то проблема угарного газа понемногу становится актуальной. 24 июля в нашей атмосфере было десять миллионных долей окиси углерода (итого около одного грамма). Вчера вечером было уже вдвое больше; если так пойдет и дальше, мы рискуем превысить допустимый предел. В отличие от углекислого газа, выделяемого человеком при дыхании, угарный газ не возвещает заблаговременно головной болью о своем присутствии. И он соединяется с гемоглобином крови, который реагирует с окисью углерода энергичнее, чем с кислородом. А ведь задача гемоглобина — разносить по тканям организма кислород; когда же он оказывается связанным, кровь не может выполнять одну из своих главных функций. Ткани начинают погибать, а жертва подчас и не подозревает об этом.

Вот почему так важно регулярно измерять процент окиси углерода в нашей атмосфере.

Откуда этот газ? Врачи говорили мне, что он обычно выделяется в очень малых количествах вместе с углекислым газом при дыхании, но, изучая этот вопрос, я понял, что в наших условиях такими пропорциями можно пренебречь. Видимо, на борту есть еще какой-то источник. По мнению специалистов, такими источниками могут быть некоторые пластики, например изоляция на электропроводах.

На всякий случай испытываем взятый нами с собой дегазатор — аппарат, который «сжигает» окись углерода и превращает ее в углекислый газ, в свою очередь поглощаемый гидроокисью лития. Придирчивый анализ нашей атмосферы до и после этого эксперимента показывает, что аппарат ничегошеньки не сжег. (Позже мы узнали, что он действует только в сухой атмосфере, при относительной влажности не больше 50 процентов, у нас же в тот день было около 70 процентов.)