Жак Пикар - Глубина 11 тысяч метров. Солнце под водой

• Название: Глубина 11 тысяч метров. Солнце под водой
• Автор: Жак Пикар
• Издательство: Мысль
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 1974
• ISBN: n/a

В книге «Глубина 11 тысяч метров» рассказывается о создании и погружении батискафа «Триест» в Марианскую впадину на глубину 11 тысяч метров, описываются интереснейшие научные наблюдения.

В 1969 году подводная лодка мезоскаф «Бен Франклин» опустилась под уровень океана у полуострова Флорида и прошла с течением Гольфстрим 1500 миль за тридцать дней. Шесть человек во главе с Жаком Пикаром получили возможность наблюдать мир таинственных глубин, никогда не посещавшийся человеком.

---

Целакант — действительно редкая рыба, и, хотя она и живет «в подвале», ничто не доказывает, что за это время она не изменилась и не приспособилась к жизни под большим давлением.

Принято считать, что мутации[46] — решающий фактор всей эволюции — происходят под воздействием космического излучения; чем сильнее бомбардировка частиц, тем больше шансов на то, что появятся новые формы и разновидности. Но ведь космические лучи не только не проникают в глубинную толщу, но и вообще не проходят дальше, чем на несколько метров, в воду. Чтобы космическая частица дошла до абиссального царства и к тому же оказала воздействие на живое существо в надлежащих благоприятных условиях, для этого требуется поистине астрономический срок. Во время погружений на «Триесте» нам не удалось зарегистрировать ни малейшего космического радиоизлучения, хотя это вовсе не означает, что время от времени туда не проникают отдельные лучи. Не надо забывать, кроме того, что на дне моря земная радиоактивность в принципе может компенсировать космическое излучение.

Несколько лет назад было установлено также, что на больших глубинах обитают многие бактерии. Поэтому приходится навсегда отбросить надежду в один прекрасный день найти нетронутое тело морского животного — неважно, гигантского или нет, — которое обитало на свете миллионы лет назад…

Что представляют собой глубоководные течения, с которыми придется столкнуться подводным аппаратам? Довольно долго считалось, что течения эти относительно медленные, едва нескольких метров в день. При такой скорости полярные воды успевают восполнить испарение в тропических зонах. Но здесь за последние десять лет также был достигнут большой прогресс. Используя дрейфующие буи, менее подверженные сжатию, чем вода, удалось получить данные о наличии заметных течений на средних глубинах. Буи опускали на заранее рассчитанную глубину, и они двигались по течению, а корабль с поверхности следил за их курсом, улавливая звуковые сигналы. Для этой цели на буях были смонтированы миниатюрные электронные приспособления. Благодаря им было обнаружено, к примеру, мощное противотечение под Гольфстримом — почти столь же сильное, как он сам. Таким образом, можно смело предположить, что непосредственно на дне также есть течения, напоминающие реки или воздушные потоки в стратосфере.

Подобное явление было замечено еще в XVIII веке в Гибралтарском проливе. Известно, что в Средиземном море мимо Геракловых столбов идет сильное океанское течение, которое компенсирует испарение с поверхности Средиземного моря. Но один голландский корабль, затонувший в 1712 году, был, к всеобщей неожиданности, обнаружен к западу от места крушения. Выявилось, таким образом, мощное противотечение. Сейчас оно хорошо изучено. В частности, его использовали во время второй мировой войны. Итальянские подводные лодки выходили из Средиземного моря с выключенными моторами, и англичане, прослушивавшие пролив из своей гибралтарской крепости, не могли их обнаружить.

Как видим, в тайны моря проникнуть не легче, чем в тайны космоса. Здесь, как и во всех науках, задача исследователя заключается не в том, чтобы постараться все объяснить, а отодвинуть подальше границу вечных вопросов. Ведь в науке каждое новое решение, каждое новое объяснение само по себе рождает новую проблему и новые вопросы. Море очень обширно; проблемы, которые око ставит перед океанографами, геологами, биологами, физиками, а также перед поэтами и философами, напоминает игру, всякий раз начинающуюся сначала, подобно тому как у лернейской гидры[47] всякий раз заново отрастали головы… С той лишь разницей, что у нас нет надежды в один прекрасный день окончательно разрубить клубок проблем.

В море ведет множество путей; есть множество подступов и к проблемам, о которых мы упоминали. По каждому из них предстоит сделать немало шагов. Мы приоткрыли одну дверь, испробовали один только путь. Возможно, сделанный нами шаг канет, словно капля, в безбрежных глубинах моря. Но со временем из таких капелек составится река знаний. А разве не эта река, как верили древние, опоясывает мир, в котором мы живем?

Жак Пикар Солнце под водой[48]

Вступление

В морях, как и на суше, все живое и всякое движение в конечном счете порождены солнечной энергией, которая трансформировалась в одних случаях за миллионы лет, в других — за несколько лет, а то и за несколько часов. Фитопланктон — растительные организмы, которыми кишит море и с которых начинается морская пищевая цепь, — поглощает посредством фотосинтеза солнечный свет и живет за счет этого процесса; то же можно сказать о наземной растительности. Все виды природного топлива — дрова, уголь, нефть, сгорая, отдают солнечную энергию, пошедшую на их образование. Гидроэнергия водопадов и искусственных водохранилищ возникает благодаря тому, что вода, нагретая солнцем, испарилась, а потом выпала дождем, снегом или градом и собралась в водоемах, питающих силовые установки, которые вырабатывают электричество. Различные силы природы — ветры, волны, штормы, океанские течения — вызваны к жизни солнцем; без солнца их не будет.

Солнце — творец множества организмов, которых обнаружили в толще воды светильники «Бена Франклина», и оно же дало энергию, которой были заряжены аккумуляторы, питавшие эти светильники. Тридцать дней и тридцать ночей солнце всегда было с нами; в темной пучине под водой солнце не оставляло нас.

Жак Пикар

Часть 1. Мезоскаф «Огюст Пикар»

1. Первое погружение в озеро

Озеро было совсем гладким, если не считать широкий след от нашего катера. Легкая мгла скрадывала даль, и залив Святого Сульпиция, к которому мы шли со скоростью 10–12 узлов, чем-то напоминал мне атолл в тропиках Тихого океана. Ради предстоящего великого эксперимента озеро, так сказать, надело морскую тельняшку.

— Вон он, прямо по курсу, около тысячи метров осталось, — сказал мне рулевой.

«Он» — мезоскаф. Все говорили о мезоскафе, вот уже больше года он оставался злобой дня, не проходило недели, дня без того, чтобы какая-нибудь газета не писала о нем — всегда с большим почтением и частенько без глубокого знания дела. Сперва появились заметки о его зачатии, потом пошли статьи о его рождении, росте и развитии. Подробно описывалось, как мезоскаф покинул отчий дом у подножия гор; Дан-дю-Миди и Дан-де-Моркль, словно две шеренги почетного караула, приветствовали его первые шаги; специальный поезд встретил его на пороге. Чтобы создать мезоскаф, пришлось своротить горы; чтобы провезти его, понадобилось отодвинуть мост. Газеты сообщили о его крещении; после этой важной и торжественной процедуры мезоскаф, чтобы не утомился, отбуксировали в новую обитель под Лозанной. И поминутно звучали удивленные возгласы, ибо он с самого начала опровергал все прогнозы, даже наиболее пессимистические. Люди ожидали, что он будет маленьким, а он оказался большим. Думали, что он будет серым или желтым, а он оказался белым. Твердили, что он не поспеет к сроку, а он вот, перед нами, хотя до открытия Выставки еще два месяца.

До нас дошел мощный звук, похожий на выдох всплывшего кашалота. Мостик мезоскафа опустел, но кругом сновало несколько суденышек — с микрофонами, с фотоблицами и с деятелями из администрации, которых можно было опознать по сверкающим в лучах вечернего солнца лысинам. Громкое сопение продолжалось: это мезоскаф под напором воды, врывающейся в балластные цистерны, выдыхал содержащийся в них воздух. Слегка наклонясь вперед, он приготовился впервые погрузиться целиком в свою стихию. На секунду его рубка — алюминий и плексиглас — задержалась, глаз телевизионной камеры, скользнув по горизонту, остановился, как бы в смятении, на двух связках бочек, напоминающих уродливые груды бензиновых канистр. Эти безобразные поплавки наскоро смастерили по требованию неких экспертов, которые никогда не выходили в море и никогда не окунались в воду с головой. Боясь очутиться на дне озера, эксперты настояли на том, чтобы мезоскаф был подвешен на буях из бочек подальше от грунта.

Помешкав несколько секунд, аппарат пошел вниз. Окончательно скрылся под водой мостик, затем рубка с двумя антеннами и, наконец, флаг с белым крестом — символом мученичества, надежды и мира. Флагу предстояло погрузиться всего на пять метров в мутные воды Женевского озера, а четырьмя годами раньше он благополучно достиг глубины почти 11 тысяч метров под лоснящимися на солнце волнами Тихого океана.

Флаг исчез, бочки остались.

Около четверти часа все взгляды были прикованы к этим бочкам. Они играли исключительно большую роль, на них возлагались все упования Выставки. Бочки удерживали не только груз мезоскафа, но и несравненно более тяжкое бремя — тысячи проблем и забот, былых и предстоящих, тысячи мелких интриг, которые уже вынашивались; на них делали ставку все те, кого оргкомитет Выставки нежданно-негаданно облек доверием: инженеры, эксперты, суперэксперты, кучка дилетантов и несколько вполне солидных лиц. В глазах каждого, кто так или иначе был причастен к первому погружению, одна бочка была эквивалентна одному эксперту. Если она треснет и мезоскаф пойдет ко дну, лопнет престиж и рухнут все надежды. А так как вокруг Женевского озера развито виноградарство, бочки к тому же воспринимались как символ. Правда, эти бочки и людей, заключенных в корпусе на глубине 10 метров, объединяло или, как еще говорят, роднило другое: не габариты и не содержимое, а — пустота. Именно пустотой обусловливались их подъемная сила, их эффективность и достоинство.