Кортни Милан - Доказательство любви

• Название: Доказательство любви
• Автор: Кортни Милан
• Жанр: Исторические любовные романы

Маркиз Гарет Кархарт, талантливый ученый и богатый аристократ, пытается оградить младшего брата от влияния авантюристки Дженни Кибл, но вскоре сам попадает под власть ее чар. Чувствуя привязанность к этой удивительной женщине, переживая упоительные моменты неведомого прежде плотского наслаждения, он по-прежнему не желает понять, что дружба и любовь не подвластны строгой научной логике. Дженни старается разрушить фундаментальные основы его мировоззрения, но приходит в отчаяние оттого, что не может научить Гарета быть счастливым и дарить счастье другим, и решает уйти из его жизни…

---

Мысли о его долгах вызвали еще один всплеск злого ликования в душе Дженни.

– О, полагаю, что этот процесс должен быть более открытым, разве вы так не думаете? Духи требуют, чтобы вы воспели ему хвалу на публике.

– Объявить это? Хорошо. – Лорд Блейкли углубился в размышления. – Я полагаю, что мне удастся высказать один или два публичных комплимента.

– Мои замечания об алхимических превращениях были метафорическими. Но когда я сказала, чтобы вы воспели ему хвалу, я имела в виду именно это. Буквально.

Воцарившаяся могильная тишина прерывалась только стуком копыт о мостовую. Даже этот звук звучал глухо, будто животные знали, что будет, если помешать разъяренному хозяину.

Лорд Блейкли приподнялся, угрожающе нависнув над противоположным от него сиденьем.

– Вы хотите, чтобы я запел? На публике?

– Оду своего собственного сочинения, пожалуйста. – Дженни мило ему улыбнулась.

Ответа не последовало. Он сел в бессильной ярости. В свете мелькавших фонарей было видно, как сжались в кулак его руки. В воцарившемся в экипаже напряжении стук копыт звучал умиротворяюще.

– Вы стараетесь меня унизить.

Совершенно верно. Помимо всего прочего.

– У вас это не получится, – заявил он. – Люди куда значительнее вас безуспешно пытались это сделать.

Дженни покачала головой. Это была даже лучшая идея, чем слон. Лошади остановились у порога жилища Дженни. Лакей открыл дверь. Дженни нанесла последний удар:

– Ну и как, лорд Блейкли?

Ни звука. Он даже не взглянул в ее сторону.

Дженни усмехнулась и погрозила пальцем:

– Вам следует обдумать каждое слово.

Глава 6

Гарет в замешательстве уставился на лежащие перед ним два листка бумаги. Его стол был завален сотней других бумаг, требовавших его внимания. Деловая переписка и личная научная корреспонденция тяжким грузом лежали на его плечах. Однако разум его был чист. Абсолютно, совершенно чист, как и те пресловутые бумажные листы.

Именно этого он и заслуживает, подумал лорд Блейкли, за то, что забросил дела управления поместьями, которым был обязан посвящать свое дневное время. Однако задание мадам Эсмеральды, полученное им прошлым вечером, буквально парализовало его умственные способности.

Он достаточно быстро придумал, как исполнить свою оду без дополнительного унижения. Но предмет этого сочинения…

«Достоинства и положительные качества Неда» – так он озаглавил почти пустой лист. А потом пронумеровал позиции с первой по пятнадцатую, намереваясь составить исчерпывающий список. Это был в точности такой же метод, который он использовал несколькими часами ранее, озаглавив страницу «Возможные объяснения миграции ласточек (в контексте известных умозрительных моделей)». Однако тогда он не рассматривал бездумно белый лист в течение получала, не зная, с чего начать. Нет, он заполнил ту страницу всего за несколько минут.

Достоинства Неда… Гм… Было бы значительно легче, и, что самое главное, он бы испытывал большее удовлетворение, если бы спел песню о том, что было плохо, безнадежно плохо с мадам Эсмеральдой.

Сидевший неподалеку от Гарета его поверенный спокойно и профессионально просматривал корреспонденцию. Уильям Уайт был достаточно молод для своей должности, едва ли старше Гарета, но умен и прекрасно разбирался во всех современных теориях ведения хозяйства. Он усердно склонился за своим письменным столом. Несомненно, он уверен, что Гарет занят делами не меньшей важности. Гарет вовсе не хотел его разочаровывать.

Ему осталось два задания. Он вовсе не обязан их выполнять; он в любое время мог отказаться от нелепого состязания. Но если он так сделает, Нед продолжит общаться с этой женщиной, и, что еще хуже, если он сдастся, она выиграет.

Он не позволит ей этого. Он просто должен приступить к сочинительству.

Нед наш в общем-то хорош.

Вот. Первая строчка есть. Вполне академический, практически совершенный хорей [5], без ложной скромности отметил он. Это, возможно, не самый выдающийся комплимент, которым один джентльмен может удостоить другого, но он не собирался сочинять рапсодии, воспевающие каштановые кудряшки Неда. У него все-таки есть четкие представления о чувстве собственного достоинства, которыми он никак не мог поступиться.

Единственное, что ему нужно, – рифма и размер.

Нед наш в общем-то хорош.

На меня во всем похож.

Безусловно, это не совсем верно. Неду еще расти и расти, чтобы сравняться с Гаретом величественной осанкой и размахом плеч. Но зато здесь есть рифма и размер. И это, в конце концов, комплимент.

Единственная проблема, которую видел во всем этом Гарет, ну, возможно, не единственная, но, по крайней мере, основная, заключалась в том, что, когда мадам Эсмеральда велела написать оду его кузену, она вовсе не подразумевала, что Гарет будет делать упор на их сходстве. Она требовала превратить Неда в золото. Превращение же Неда в Гарета вряд ли соответствует поставленной перед ним задаче. Он ужаснулся при одной только мысли, что придется еще раз повторить эту песнь.

Недовольный собой и окружающим, Гарет скомкал лежавший перед ним лист бумаги.

– Уайт.

Его поверенный взглянул на него, погрузив перо в чернильницу.

– Да, милорд.

Расскажи мне о достоинствах моего кузена.

Нет. Так нечестно. Он вырежет своего собственного слона. Господи, он сам напишет оду Неду.

– Какая рифма к слову «доверяет»?

В высшей степени профессиональный и компетентный Уайт ответил незамедлительно:

– «Огорчает», «потрясает».

Гарет взял еще один лист бумаги из выдвижного ящика стола и написал:

Нед меня совсем не огорчает,

Хоть и всем на свете доверяет.

И это сложно назвать комплиментом. Гарет скрипнул зубами и скомкал второй лист.

– Милорд. – Голос Уайта звучал обеспокоенно, однако он старался держаться в границах, приличествующих его положению. – Вы пишете поэму?

– Нет. – Гарет хмуро уставился на стол.

Во-первых, он уже не пишет. Он неудачно пытался написать. Во-вторых, это скорее ода, чем поэма. И в-третьих, даже если бы он и писал поэму, вовсе не обязательно сообщать об этом своему человеку. Потому что, если он поделится одной неуместной личной подробностью со своими слугами, они будут ожидать большего. Очень скоро его начнут постоянно расспрашивать о подобного рода абсолютно пустых и ненужных вещах.

Например, о том, что он пишет оду своему нелепому кузену. И вскоре он начнет им жаловаться на то, что заставила его заняться этим самая возмутительная, самая досаждающая женщина в мире.

И наконец, последнее, что стал бы обсуждать со своим поверенным лорд Блейкли, была сама мадам Эсмеральда. Потому что, после того как он высказал бы все накопившееся в нем бешеное раздражение этой невозможной женщиной, он вынужден был бы добавить, что, когда она покинула его карету прошлой ночью, он настолько был заворожен этой внезапной, озорной улыбкой на ее лице, что не мог думать ни о чем другом, кроме как о том, как бы она выглядела в том наряде, который должна была выбрать. Плечи, открытые для его прикосновений, многочисленные слои пышных юбок, которые бы он снимал одну за другой, чтобы добраться до ее кожи, нежной словно лепестки розы…

Уайт продолжал наблюдать за ним, в глазах его сверкали заинтересованные огоньки.

На одно глупое мгновение Гарет подумал о том, чтобы рассказать своему поверенному все. От мысли о том, чтобы довериться ему – слуге, человеку, стоящему много ниже его, – у лорда Блейкли заломило позвоночник. Он еще раз молча послал мадам Эсмеральду к дьяволу.

– Я не пишу поэму, – сухо повторил Гарет.

– Как скажете, милорд. – Уайт снова вернулся к прерванным занятиям.

Его жесткий тон подействовал. Он всегда действовал. Последнее, в чем он нуждался, – так это в непрошеных доброжелателях среди своего окружения. Ему нравилось быть одиноким, исключительным. Ему нравилось не доверять никому. И, черт возьми, у него не было никакого желания меняться.

* * *

Посыльный в ливрее, вернее, посыльный мальчик, как его быстро окрестила про себя Дженни – доставил послание к ее дверям около десяти часов утра. В первый момент она решила, что это один из ее постоянных клиентов хотел бы назначить с ней встречу. У нее было несколько клиентов, которых она не видела уже давно, и особенно ее интересовало, удалось ли скромной, неуверенной в себе женщине по имени миссис Севин наладить отношения с мужем.

Однако эти слова, написанные твердой рукой, могли принадлежать только лорду Блейкли.

«Окончил оду. Музыкальный вечер завтра в 7 часов. Вы приглашены. Б.».

Он думает, что она принадлежит ему, чтобы ею командовать. А что, если у нее на это время назначена встреча? Дженни очень хотелось, чтобы это так и было, тогда бы она еще раз подтвердила, что у нее есть жизнь, совершенно с ним не связанная, и что существуют и иные задачи, за исключением удовлетворения его пожеланий.