Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №04 за 1991 год

• Название: Журнал «Вокруг Света» №04 за 1991 год
• Автор: Вокруг Света
• Жанр: Периодические издания

---

Я тоже похлопал Роджера по плечу и учтиво подчеркнул, что не ступала, по крайней мере, начиная с конца прошлого века.

Роджер поднял капюшон куртки: — Да, для русского человека Аляска — больной вопрос. Здесь очень богатая и щедрая земля, дающая Америке лучшее в мире золото и высококачественную нефть. Сейчас мы все удивляемся, как это сенаторы Соединенных Штатов целых семь лет обсуждали вопрос: покупать или не покупать у России Аляску?

— Это была самая дешевая и самая выгодная для Америки сделка, — добавил он.

Боб запустил наконец вездеход, и мы всей компанией залезли внутрь этого доисторического «форда». А через пять минут уже тряслись по льду, объезжая крупные торосы и рытвины, нежелательные для алюминиевых саней, которые тащил наш вездеходик. Я уже говорил, что эти сани — детище скромного и до мозга костей интеллигентного профессора Фербенкского университета. Про таких, как Дэвид Стоун, говорят: соль земли, краса нации, ее генофонд. Дэвид отдал себя науке, и только ей. Курильчик заметил, что он вычислил Стоуна по компьютерному справочнику. В справочнике сказано: доктор Стоун — самый квалифицированный геофизик на Аляске. Всем поведением, застенчивостью и тихим голосом профессор Стоун мало походит на американца. Я не ошибся: Дэвид — англичанин, а в Америку приехал, чтобы реализовать свой недюжинный интеллектуальный потенциал и знания. Аляска — желанная точка на карте для англоязычного геофизика...

В вездеходике Стоун устроил целую лабораторию: три магнитометра с выводом кабелей на сани, компьютер, аккумуляторы, навигационная спутниковая система, переносная рация.

До нашего квадрата — пятнадцать миль тряски. Впереди мчится на снегоходе Денис Лонг, двадцатидвухлетний, очень бойкий и «милитаристски» настроенный парень. Недавно Денис вернулся из ФРГ, где проходил службу в войсках НАТО, и всякие военные штучки (ножи за поясом, ракетница, зажигалка в виде пистолета) у него еще остались. Он безумно любит технику, особенно военную, и изображает из себя эдакого службиста-супермена. Когда у него это не получается, он выглядит несколько смешно. При всем том он неиссякаемый весельчак и балагур, постоянно посмеивающийся над работягой Бобом. В экспедиции я понял, что на Дениса Лонга можно положиться и рядом с ним не стоит бояться никаких нештатных ситуаций.

Денис показывает нам наименее опасную дорогу. Иногда наш вездеходик слегка покачивает, как на гамаке. Порой появляется ощущение, что лед треснет и мы все пойдем ко дну моря Бофорта.

— Не волнуйся, — поглаживает бородку Стоун. — Здесь хороший лед. Его толщина два метра, несмотря на апрель.

В тот день мы так и не добрались до квадрата. Молчаливый Боб, видимо, не рассчитал, и сани врезались в торос.

На ремонт ушло часа полтора. Стало смеркаться, со стороны океана потянуло холодом. Пока ребята восстанавливали сломавшиеся сани, я настроил свой отечественный протонный магнитометр, прицепил к спине датчик, как положено по инструкции, и двинулся в направлении квадрата. Цифра «57400» (состояние магнитного поля Земли в этом районе земного шара) колебалась где-то в пределах десятых и была равна тем замерам, которые показывал стационарный магнитометр, установленный на берегу.

— Ну, как твоя машина? — поинтересовался Дэвид, когда я вернулся.

— Никаких отклонений.

Вы спросите: как же можно найти самолет, изготовленный из алюминия, если алюминий не имеет магнитного поля? Но самолет Леваневского был четырехмоторный, и от него должны были остаться части из черного металла — например, те же моторы, которые имеют приличную массу. Весь расчет участников экспедиции был основан на том, чтобы зафиксировать моторы. К примеру, если среднее магнитное состояние земной коры составляет «57400» нонатесла, то над мотором Н-209 электронное табло выдало бы цифру «57600» или даже «57700».

На следующее утро мы договорились о распорядке каждого дня: 6.30 — подъем, 7.30 — выезд на море; завтракаем в рабочей столовой индустриального центра (она, кстати, напоминает хороший московский ресторан), обедаем на льду, ужинаем в столовой Купарука.

Курильчик объявил всем участникам экспедиции:

— Есть в этой столовой вы можете сколько пожелаете и можете набить пакеты ленчем, чтобы перекусить днем.

Потом добавил, что фирма АРКО оплатила наше пребывание и «шведский стол» из расчета 200 долларов на человека в сутки.

Я предложил Курильчику разбить лагерь на берегу моря или поставить палатку на льду и жить в автономном режиме: мы сэкономили бы чужие деньги, а главное — время, которое уходит на дорогу. Но Уолтер дал понять, что этот вариант неудобен, поскольку нефтяная компания уплатила за наше пребывание в Купаруке вперед.

Сегодня, как и вчера, наши главнокомандующие Уолтер Курильчик и Роджер Беккер остались с рацией на берегу. Мы же (хотя на календаре 13-е, несчастливое число) без происшествий добрались до загадочного квадрата, в котором, по аляскинской версии, погиб экипаж Н-209. Теперь я понял: если отсюда видны береговые радары американской ПВО, то уж громадину Н-209 эскимосы, живущие на мысе Оликток, в самом деле могли наблюдать. И даже слышать шум четырехмоторного лайнера. Но почему же тогда Леваневский не смог дотянуть до острова Тэтис или не сел на песчаную косу острова Спай? Оба эти острова видны и без бинокля, впаянные в черный контур, как бы завершающий горизонт. Значит, если Леваневский погиб здесь, его самолет стал разваливаться уже в воздухе.

Энджу Гудлайф, двадцатитрехлетний студент университета из Фербенкса, объявил, что до «квадрата Леваневского» осталось пятнадцать метров. Энджу работает со спутниковой навигационной системой, и его прибор определяет место нахождения датчика с точностью до... двух сантиметров.

Энджу Гудлайф — полная противоположность Денису. Он меланхоличен, хорошо образован. Дэвид Стоун как-то сказал про Энджу, что он перспективный студент: «Наверное, потому что он не американец, а англичанин».

Энджу выскочил из вездехода и наметил начало отсчета лыжной палкой. Боб Роберт продолжал вести «форд», слегка замедлив скорость и направляя его по тому курсу, за которым очень внимательно наблюдал Дэвид. Курс вездехода четко вычерчивался на экране компьютера.

В этот день мы сделали пять ходок по стороне «квадрата Леваневского», обследовав таким образом прямоугольник шириной 100—120 метров и длиной в десять морских миль. Вечером, вернувшись в Купарук уставшие и с трясущимися от вездеходной болтанки руками, дискутировали над картой поиска. Тем временем профессор Стоун и студент Гудлайф «выжимали» из компьютера информацию, полученную днем на льду моря. Графики и столбцы цифр показывали, что никаких магнитных аномалий в обследованном районе нет. Курильчик начал нервничать. Ему хотелось успеха прямо сейчас, а не завтра или послезавтра. Ему хотелось успеха с минимальными финансовыми и временными затратами. И все тут.

14 апреля, обсудив план работы, мы выехали на вездеходе чуть северо-западнее, чтобы «прочесать» галсами еще одну часть квадрата. И вновь неудача. Боб наехал на торос. На ремонт саней ушел час с небольшим.

Мы с Женей решили отсоединиться от экспедиции и проверить те крестики на его карте, что расположены примерно в 3—5 милях от северной оконечности квадрата. Я пристегнул свой магнитометр к груди, установил датчик и двинулся по направлению к Северному полюсу. У Жени карта. С нами поплелся по собственному желанию долговязый и несколько наивный вундеркинд Энджу Гудлайф. По хорошему незапорошенному льду мы шли с час. Все это время, бряцая ракетницей и прочей военной атрибутикой, нас на снегоходе сопровождал Денис Лонг. Он то объезжал нас, то возвращался, мигая противотуманными фарами. Потом «лафа» для Дениса кончилась. Кончилась она и для нас — утопая в снегу по колено, а то и по пояс, мы не раз пожалели, что не взяли с собой лыж. Денису Лонгу пришлось вернуться, а мы, теперь уже втроем, продолжили путь. Начались огромные торосы, высотой в два-три метра. Они возвышались частоколом. Видимо, в этом месте начинался океан, и торосы появились вследствие подвижки и ломки дрейфующего льда. С грустью вспоминал я паковый лед, по которому можно было мчаться на снегоходе. «Хорошо, — думаю, — Гудлайфу и Коноплеву. Они-то налегке». Мой же магнитометр с датчиком, весящими около десяти килограммов, превратились в многопудовую ношу. Я постоянно проваливался по пояс и падал. Вот это и есть Арктика, трижды проклятая и четырежды воспетая...

Изрядно отстав от Жени и Энджу, я упал в жгучий снег и стал его есть, чтобы утолить жажду. Силуэты Гудлайфа и Коноплева начали растворяться в белом ледовом пространстве. Я крикнул, чтобы подождали. Догнав, предложил Жене возвращаться к вездеходу. Уже начинался вечер, а до мифических точек, отмеченных экстрасенсами, было еще мили четыре, к тому же мы жутко устали. Был ли смысл ночевать в снегу без оружия, без спальных мешков и спичек? Женя со мной быстро согласился и добавил: