Джейн Хеллер - Ча-ча-ча

• Название: Ча-ча-ча
• Автор: Джейн Хеллер
• Издательство: «КРОН-ПРЕСС»
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-232-00342-9

Название книги «Ча-ча-ча» не имеет никакого отношения к танцу. Герои романа произносят «ча-ча-ча», когда кого-то «водят за нос» или «вешают лапшу на уши».

В небольшом американском городке убивают известную писательницу, которая пишет книги о знаменитостях, выставляя на всеобщее обозрение тайные и не всегда приятные моменты их жизни. Кто и почему пошел на это преступление?

Произведение Джейн Хеллер можно отнести к жанру «женского детектива». Легкий налет эротики и острые шутки добавляют книге очарование и индивидуальность.

---

Я села рядом с ней на софу и, как примерная дочь, дождалась конца передачи. Когда это случилось, мама повернулась и посмотрела на меня.

— Элисон, похоже, ты похудела, — сказала она и потянулась за сигаретой.

— Я действительно похудела, мама. Я всегда была худой.

— Нет, это из-за работы горничной. Когда я услышала об этом, у меня чуть не случился сердечный приступ. Представляешь? Мать узнает, что ее дочь драила чужие туалеты! Твой отец бы просто умер.

— Он уже умер.

— Не остри.

— Мне жаль, что ты узнала об этом по радио, а не от меня.

— Кто узнал об этом по радио? Я услышала об этом от Эдит Эйзнер в клубе. Подумать только, от Эдит Эйзнер. Думаешь, ее дочь это нечто особенное? Она стюардесса, прости, Господи. Горничная с крыльями — вот, что это такое.

— Да, ну тогда мне жаль, что ты узнала об этом от Эдит Эйзнер. Но я стала горничной, потому что мне были нужны деньги. Ты можешь понять, что такое страх потерять дом и не иметь дома, куда пойти?

— Дома, в который пойти.

— Правильно.

— Элисон, почему ты не попросила меня о помощи? У меня есть небольшие сбережения. Конечно, это не очень крупная сумма, и мне в моем возрасте следует соблюдать осторожность, чтобы не выйти за рамки.

— Поэтому я и не стала просить тебя о помощи. — Поэтому и еще потому, что впервые в жизни мне хотелось оторваться от тебя и почувствовать себя свободной.

— О, уже седьмой час, — сказала мама, взглянув на часы. — У нас заказан столик на половину седьмого.

— Мы обедаем не дома? Я думала, что ты захочешь поговорить обо всем этом без свидетелей.

— Мы будем без свидетелей. Мы идем в клуб. Сегодня вечер «Омаров штата Мэн» и я еще не пропустила ни одного из них за последние тридцать лет.

* * *

Мы отправились в Грасси Глен на моей машине. Это была мучительная десятиминутная поездка, в течение которой мама упрекала меня за то, что я обесчестила память отца не только тем, что работала прислугой после того неимоверного труда, который он вложил в свой матрасный бизнес, чтобы я могла иметь собственную прислугу, но и тем, что работала на такого человека, как Мелани Молоуни, которую мама охарактеризовала как «мусор». Похоже, моя мать довольно неравнодушно относилась как к Мелани, так и к Элистеру Даунзу. Я ни разу не видела у нее столь сильного взрыва чувств.

— Женщина, которая едва не разрушила жизнь такого важного человека, как Элистер Даунз, заслуживает того зла, которое с ней произошло, — сказала она.

Мы подъехали к увитому плющом кирпичному фасаду здания клуба. Раньше оно было зданием суда, а потом стало реабилитационной клиникой для тех, кто злоупотреблял своим богатством. Мужчина, обслуживающий парковку, подошел к машине со стороны моей мамы, открыл ей дверцу и сказал:

— Добрый вечер, миссис Ваксман. Как вы себя сегодня чувствуете?

Когда мы вошли в огромный обеденный зал с тяжелыми шелковыми занавесками и хрустальными люстрами, к нам деланно плавной походкой подплыл темноволосый мужчина в смокинге и поцеловал маме руку, которую та заранее протянула, подыгрывая его услужливости.

— Как прекрасно снова видеть вас, миссис Ваксман, — сказал он. — Сегодня вечером вы выглядите превосходно.

— Ты тоже неплохо выглядишь, Марвин, — ответила моя мама без тени улыбки. После этого она прищурила глаза и начала оглядывать зал в поисках знакомых.

— С вами ваша прелестная дочь, — добавил Марвин.

— Да, Марвин, — просияла мама. С ней это редко случалось.

— Сюда, леди, — сказал Марвин и повел нас к столу напротив большого окна, из которого, когда не было темно, виднелось поле для гольфа, спроектированное архитектором Джеком Никлаусом.

Пока мы шли по этой столовой размером с зал для танцев, я поразилась огромному количеству, пустующих столиков. Этот клуб едва ли можно было назвать переполненным.

— А где все? — спросила я маму. — Я думала, что вечер омаров — самый популярный вечер на этой неделе.

— Это все экономический спад, — ответила она. — Представляешь, некоторые члены не могут платить ежегодный взнос в семьсот пятьдесят долларов и вынуждены покинуть клуб.

О, это я могла представить себе очень отчетливо.

Марвин усадил нас за наш столик и положил нам на колени белые выглаженные салфетки.

— Вам принести ваш любимый коктейль, миссис Ваксман? Дюбонне Руж[51] с одним кубиком льда и ломтиком лимона?

— Это было бы замечательно, Марвин, — ответила мама, закуривая свой «Винстон».

— А ваша прекрасная дочь? Она будет коктейль? — спросил Марвин, глядя на меня.

— Я выпью стакан белого вина, — сказала я. Но потом вспомнила наш первый ужин с Кулли на «Марлоу» и улыбнулась. — Или нет, Марвин, лучше принесите мне рома «Маунт Гэй» с тоником.

— Что? — воскликнула мама с испуганным видом.

Марвин тоже выглядел несколько испуганным, но он принял заказ, поклонился и ушел.

Мне бы хотелось, чтобы Кулли увидел это место, подумала я. Может быть, когда все утрясется и мы узнаем друг друга получше, я познакомлю его с мамой. А с другой стороны, Может быть, и нет.

— Теперь расскажи мне о расследовании этого убийства, — сказала мама, разглядывая не меня, а обедающих, многие из которых махали ей рукой и посылали воздушные поцелуи.

Я поведала, как начала работать на Мелани, как обнаружила в кабинете ее тело и что у меня не было алиби на ночь убийства. Вначале моя мама, как и Бетани Даунз, крайне заинтересовалась, видела ли я рукопись книги об Элистере Даунзе во время работы в доме Мелани. Но потом, когда я объяснила ей, что понятия не имею, что именно написано в этой книге, она поинтересовалась, где я была в ночь убийства и почему у меня нет алиби.

— Я встречалась с одним человеком, — сказала я. — Он привез меня домой около одиннадцати и уехал. Весь остаток ночи я провела в поместье Маплбарк одна.

— Кто этот человек? — спросила она.

— Мама, его зовут Кулли Харрингтон. Он фотограф. — Я знала, что меня ждет, и поэтому собралась с силами.

— Что это за имя такое — Харрингтон? Могу только сказать, что это не еврейское имя.

— Нет, мам, он не еврей. Он принадлежит к англиканской церкви.

Мама побледнела, но не испугалась.

— И чем он зарабатывает на жизнь? Ты говорила, он фотограф?

— Ага. Он делал фотографии Маплбарк для брошюры. Так мы и встретились.

— Так это был деловой ужин? Вы обсуждали продажу твоего дома?

— Нет, дом тут ни при чем. Это был приватный вечер. Кулли и я, мы… встречаемся.

— Встречаетесь? У фотографов нет денег. Элисон, что с тобой происходит?

Как раз в тот момент, когда я собралась объяснить маме, что я изменилась, что для счастья мне больше не нужны деньги, что Кулли милый, восхитительный и талантливый, пришел Марвин и принес наши напитки. Я взяла свой стакан, а мама сделала большой глоток из своего. Глоток был таким большим, что она случайно проглотила ломтик лимона, который плавал на поверхности Дюбонне, прямо над единственным кубиком льда. Мама начала страшно кашлять, лимон попал ей в дыхательное горло, и она захрипела:

— Помогите, помогите! — Ее лицо начало приобретать синюшный оттенок.

Я замерла. На долю секунды я почувствовала себя совершенно неспособной помочь ей и пыталась придумать шутку. Быстро! Шутку! Надо пошутить, приказывала я себе, в то время как моя мама, согнувшись над столом, пыталась сделать вдох. К счастью для нее, сработал мой дочерний инстинкт. Я вскочила со стула, обняла ее и стукнула кулаком в грудь. Один раз, второй, третий.

К моей и маминой радости, смертоносный ломтик лимона вылетел у нее изо рта и упал на стол возле серебряных солонки и перечницы.

— Мам, ты в порядке? — спросила я. — Нам не нужно позвать врача? — Я оглянулась вокруг, думая, что здесь наверняка должен быть врач.

К моему удивлению, ни один из присутствующих не проявил озабоченности по поводу случившегося. Никого не встревожил тот факт, что моя мать едва не оказалась на краю гибели. Все сидели с белыми пластиковыми нагрудниками и залитыми маслом подбородками, погрузив пальцы в омаров, весом не менее пяти фунтов, и высасывали мясо из клешней. Они были так заняты трапезой и друг другом, что, скорее всего, не заметили бы, если б в комнате приземлилась летающая тарелка. Вечер «Омаров штата Мэн» был вечером «Омаров штата Мэн» и ничем другим.

— Ты действительно в порядке? — снова спросила я маму. — Может, тебе дать воды? Или пойдем домой? Мы можем попросить Марвина передать парковщику, чтобы тот подогнал машину к входу.

— В этом нет совершенно никакой необходимости, — резко сказала мама, принимая свой обычный вид. — Я никуда не пойду. Мы еще не получили наших омаров. Я заплатила за них довольно большие деньги, так что мы останемся и съедим их.

— Не думаю, что ты будешь есть прямо сейчас. Ты едва не подавилась до смерти. Лимоном.