Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №10 за 1982 год

• Название: Журнал «Вокруг Света» №10 за 1982 год
• Автор: Вокруг Света
• Жанр: Периодические издания

---

— Вот,— из своего окна показывал Марис на противоположную сторону улицы,— белый дом — дом купца. Строение недавно ремонтировали, чеканную доску еще не успели устроить на фасаде...

Не раз деревянный Цесис горел дотла, оставались церковь и дом «Гармония». Горожане разбирали развалины замка, городскую стену, строили каменные дома.

— Потому-то,— говорил Марис,— в атмосфере города слышен тихий голос естественного камня. И еще. Из века в век старые дома сносили, появлялись новые. Но вот улицы дошли до наших дней такими, какие они сегодня... Все эти улицы надо сохранить. И по закону! — Впервые в голосе Мариса Лукайжиса послышались твердые нотки.— Ничего нельзя ни выпрямлять, ни укорачивать. Улицы — самая главная ценность Цесиса,— повторял он.— У нас только три города, где сохранились древние улицы. Старая Рига, Цесис, Кулдига. Все они находятся под охраной государства, и для каждого из этих городов-заповедников выделен специальный архитектор. Собственно говоря, мы хотим, чтобы Ригас стала только пешеходной, и так это будет! Вернем старую атмосферу, вернем чеканные вывески магазинам, домам — козырьки, флюгеры — островерхим крышам... А там, смотришь, появится реклама и еще что-нибудь, в общем, тысячи мелочей, которые были когда-то и медленно исчезали... Поймите меня правильно,— настаивал он,— сегодня для наших детей уже лошади дикость... Тут главное не только в том, чтобы сохранить прошлое, а в том, как безболезненно войти в эту старую среду сегодняшним днем, с его поспешностью.

Выложив все это на одном страстном дыхании, архитектор посмотрел рассеянно на улицу, на чистый, все еще нетронутый лист ватмана, и перевел взгляд на меня.

— Я подумал: вы как человек, сошедший с поезда, давно хотите погулять?

Марис встал, отыскал зонт и надел плащ...

Заинтригованный чистым листом ватмана, я спросил Мариса, над чем он работает.

— Ах вот как! — на мгновение блеснул в его серых глазах огонек.— Несколько лет назад я со своими друзьями предложил построить в городе информационный центр. В больших городах за копейки можно получить какую хочешь справку, а для такого маленького города, как Цесис, нет смысла держать подобные справочные. Мы же решили на видном месте города-заповедника создать комплекс, где бы и свои, и приезжие люди могли узнать, где столовые, где гостиницы, как работают магазины, в какие часы принимают городские власти, где наши достопримечательности, национальный парк, река Гауя... Информационный центр с телефонными кабинами, солнечными часами, цветочными клумбами, скамейками для отдыха, киосками сувениров... Вот наконец на днях я и получил заказ горисполкома на этот проект.

— Это прекрасно,— сказал я.— Ну а если я хочу спросить у прохожего, хочу живого непосредственного общения с горожанином? Вот так, как сегодня...

Марис не дал мне договорить.

— Это ваше частное дело. Если вы такой оригинал...— Его цепкие глаза глянули на меня устало.— Вам просто повезло. Трубочист в наши дни тоже становится достопримечательностью...

Не знаю почему, но именно в тот момент, когда Марис искренне среагировал на мое случайное замечание, я поймал себя на мысли, что слушаю человека, которого будто бы знал и раньше, точнее, где-то читал о нем, читал о молодых людях из Цесиса — группе художников, оформителей, которых возглавил архитектор. Они вернулись после института или армии в свой город — вернулись, чтобы работать в нем и сделать его лучше...

Я спросил, так ли это, и сразу же выяснилось, что Марис Лукайжис действительно тот самый архитектор, а друзья его — скульптор Андрей Янсонс, художники Янис Дронис и Раймонд Пиннис, инженер Эдвин Зоммерс. Это они, единомышленники, создали тогда специальный факультет народного университета культуры, пригласили молодежь, умеющую рисовать, оформлять интерьеры, строить и принялись за спасение Западной башни замка. Потом устроили выставку под открытым небом: «Мы — своему городу»; перекрыли дорогу и у стены музея выставили макеты, рисунки, стенды с 99 предложениями по восстановлению уголков старины, благоустройству Цесиса. И одним из предложений был информационный центр.

Да. Это был тот самый Мооис Лукайжис. То, о чем он сейчас говорил, жило в нем со студенческих лет. И позже, когда он учился в Москве на курсах усовершенствования, он не раз возвращался к родному городу и вел долгие беседы с московскими преподавателями о Цесисе, защите и сохранении старины. В Москве его поддерживали...

За разговором я не заметил, как мы оказались в лабиринте тесных улиц. Идешь по кривой, оборачиваешься — не видишь начала, откуда ты шел, делаешь несколько шагов, тебя привлекает дом с откосом крыши, спускающимся почти к земле, а тропинка вдруг уводит в сторону. Что там? Стена аккуратно сложенных дровишек в тихом дворике, но дальше — дом еще древнее, и двери, некогда вырезанные рукой древнего мастера, усталый от времени, почерневший орнамент, и дерево, смотрящее в небо,— окно дворика. Так, по цепи, словно в замкнутом круге, одна улочка уводит тебя в другую, и в этом нескончаемом лабиринте вдруг ловишь себя на мысли, что вот эти дома ты будто знал когда-то, давно не возвращался, и теперь стоишь под окнами молча, ждешь кого-то. И вдруг слышишь скрип открывающейся двери: из дома выходит сухонькая старушка... Если ты не растерялся, что тебя застали в чужом дворике, и вовремя поклонился, то в уважительном тихом ее «свейкс» послышится: «Здравствуй, сынок!» Как бы далеко отсюда ни был дом, где ты родился, и на каком бы языке ни говорил в детстве. Петляя по улочкам, мы часто натыкались на остатки бывшей городской стены, и Марис трогательно обращал мое внимание на иссохшие камни или на приземистое деревянное строение, которое я без Мариса, наверное, и не заметил бы...

— Как стоит хорошо,— замечал он,— пусть строил его профан, но это самобытно. Если не отнестись к нему бережно, через двадцать-тридцать лет можем потерять это творение человека.

Марис Лукайжис о каждом кусочке старины рассуждал как о чем-то безмерном... Мы долго ходили под дождем, успевали высохнуть, а Марис находил что-то новое.

— Вот,— показывал он,— первая городская площадь.

А площадь-то настолько мала, ее просто нет, надо иметь сильное воображение, чтобы увидеть ее...

Марис остановился перед небольшим, открытым на улицу двором.

— Смотрите,— сказал он,— на крохотной площадке стоит несколько домишек.

Я будто видел театральную сцену, на которой декоратор умело использовал все замкнутое пространство, создал на разных плоскостях целый двор или квартал и еще оставил место, чтобы актеры передвигались легко и свободно... Но что бы там мне ни казалось, Марис искал в простых вещах их смысл: как его предки пришли в этот мир и как, уходя, оставили свой уклад жизни, свой быт, в котором угадывалась ясность ума и фантастическое трудолюбие.

На одном из перекрестков архитектор вернулся к разговору о плане старой части города и спросил: не запомнил ли я на нем пунктирные линии? И тут выяснилось, что Марис несколько месяцев кряду ходил по городу, изучал, как же ходят жители, переносил каждую вытоптанную тропинку на план...

— У нас город свободной планировки,— принялся объяснять Марис,— со свободным пространством между домами,— люди идут там, где им удобно, короче. Только важно найти главные направления, развить их, благоустроить: поставить скамейки, повесить фонарики, указатели, то есть превратить эти нелегальные тропинки в пешеходные трассы. Да? — Он принялся острием зонта чертить тут же на земле улицы и наносить на них сетку тропинок.— Скажем, то, что хотят делать в лучших проектах новых городов, у нас намечено самими пешеходами... Только надо взяться за это. И человеку хорошо идти подальше от дыма и шума, и транспорту удобно... И потом, если мы хотим почувствовать город, недостаточно ходить только по улицам, есть еще и дворовые фасады...

— А как же с новыми домами? — спросил я.

Марис остановился и показал зонтом в сторону леса.

Новые кварталы виднелись разноцветными островками на зеленом заднике леса, они как бы со своей высоты смотрели на старый город, на шпиль собора. Дальше был только лес, где-то за деревьями в лесу текла Гауя...

— На какой бы улице вы ни спросили меня о новых кварталах, я остановился бы и показал вам: они видны с любой точки старого города... Зайдем сюда,— предложил Марис.

Не успев осознать куда, я подумал: сейчас войдем, он ковырнет стену и скажет: «Вот, XV век!» — или что-то в этом роде. Но ничего такого не произошло. Мы оказались в уютном полупустом кафе. Взяли у стойки два кофе и сели у окна, о которое разбивались косые струи слепого дождя...

Вечером перед отъездом я снова встретился с трубочистом. Осмотрев замок, я возвращался по направлению вокзалу и в начале Ригас столкнулся с Симсонсом. В тройке, в рубашке с высоким накрахмаленным воротником, он мало походил на утреннего встречного, но стеснительная улыбка располагала по-прежнему.