Юсеф эль-Сибаи - Водонос умер

• Название: Водонос умер
• Автор: Юсеф эль-Сибаи
• Издательство: Издательство художественной литературы им. Гафура Гуляма
• Жанр: Современная проза
• Год: 1968

Роман «Водонос умер» рассказывает о жизни обитателей одного из кварталов старого Каира, об их благородной бедности, бескорыстной дружбе и взаимопомощи. Герои арабского писателя — простые, но очень хорошие люди, умеющие разделить со своим соседом и горе и радость. Жизнь не очень-то милостлива к ним, но они не теряют бодрости духа и — главное — своего звания человека.

---

До этого момента Сейид полностью разделял удовольствие отца, но, как только до его уха дошли последние слова о похоронах, он тут же ощутил щемящую боль в сердце. В голове парнишки быстро всплыли воспоминания о насмешках приятелей, их треклятая песенка о смерти отца, о мрачных могилах. Он почувствовал, как слезы навертываются на глаза. Увидев слезы, Шуша удивился. Он и не подумал, что сын плачет.

— У тебя еще не отошли глаза от бани?

Сын не ответил. Он прилагал отчаянные усилия, чтобы сдержаться. Отец снова спросил:

— Что с тобой? Почему молчишь?

И Сейид ответил. Но не словами. Он разрыдался. Шуша не на шутку встревожился. Поднявшись с лавки, он взял сына за локоть и с беспокойством заговорил:

— Что происходит?

— Ничего.

— Так не бывает. Что-то случилось! Рассказывай.

Сейиду не оставалось другого выхода, как излить отцу все, что у него накопилось на душе. Он заговорил:

— Боюсь я тех похорон, на которых ты бываешь. Раньше я думал, что мы нуждаемся. Сейчас-то тебе зачем все это?

— А чего бояться похорон?

— За тебя боюсь. Вот уже целую неделю ребята в школе изводят меня песенкой: "Твой отец водонос умер… Он ходит в похоронных процессиях, таскает покойников".

— Тебе стыдно?

— Стыдно? За что? За тебя мне никогда не стыдно! Но я боюсь за тебя. Вдруг их предсказания оправдаются? Могут накаркать!

— Не обращай внимания, — сказал со смехом Шуша. — Пусть себе болтают, что хотят. От насмешек никогда не было ни пользы, ни вреда.

— Если бы это были пустые слова да насмешки, то плевать я на них хотел. Но не пустые это насмешки. Сроду не боялся никаких слов. Но тут, видно, есть причины… Как вижу тебя со свертком, который носил Шеххата эфенди, или одетым в его костюм, так мне приходит на ум — а не случится с тобой то же, что и с Шеххатой? Не заснешь ли ты навсегда, как он?.. А потом без нашего согласия тебя упрячут в деревянный ящик, как Шеххату, и ты никогда к нам не вернешься… И останемся мы вдвоем с бабушкой.

Закрыв лицо руками, парнишка опять горько зарыдал. Его худое маленькое тело содрогалось от рыданий. На сей раз отец не смог засмеяться. Сыновья печаль передалась и ему. Шуша нежно обнял Сейида.

— Хватит, сынок, довольно… Я-то считал ведь тебя мужчиной. Стоит ли так расстраиваться от какой-то болтовни? Если даже так случится, нельзя же реветь, как женщина! Мужчина всегда должен оставаться мужчиной, ко всему в жизни относиться мужественно… Ты думаешь, зачем я хожу на похороны? Чтобы приучить себя к тому, что жизненному пути всегда бывает конец. Когда-то и я, вроде тебя, боялся смерти, считая ее чем-то ужасным. Но скоро понял, что все это пустые нестоящие слова и предрассудки. Не сегодня, так завтра, но смерть обязательно придет и к нам. Нам кажется, что эта участь еще за горами. Однако завтра или послезавтра приходит очень быстро. Чего смерти бояться? Она неизбежна. Бессмертных нет, все помрем. Все живое умирает. И я помру…

Сейид с осуждением посмотрел на отца. Он был поражен.

— Не говори так! Ты не помрешь! Не можешь ты так! И зачем умирать? Ничего дурного ты не делаешь. И не старый, и не больной. Ты нужен мне. Зачем тебе умирать?

Шуша молчал, задумавшись. Закрыл глаза рукой, как бы силясь восстановить что-то в памяти. Видно было, что его одолевает странная тоска. Заговорил почти шепотом:

— Вот и она так, отродясь ничего плохого не сделала. Не старухой была, не болела. И тебе, и мне нужна была. Однако ж умерла. А зачем? Не знаю.

— Она — кто? — спросил удивленно Сейид.

— Мать твоя… По ночам я часто спрашиваю себя, небо, звезды, бога: почему умерла? Зачем? И не нахожу ответа. Никаких причин не было. Да смерть и не ищет причин… Как и жизнь, впрочем… Зачем люди родятся? Зачем умирают? Кто знает?!

Его мать!! Отец впервые заговорил о ней. Никогда он даже о ней не вспоминал раньше. Сейид ее ни разу не видел, никто ему не рассказывал о матери. А он сам не спрашивал. Чего ради? У него есть отец, бабушка… В матери он не нуждался. Разве у каждого человека должна быть мать? Ему казалось, что он появился на свет без участия матери. Мальчишка никогда не чувствовал себя в одиночестве, а посему не ощущал пустоты, которую необходимо заполнить. Ему достаточно было любви, заботы, нежности. Отец был для него всем в жизни. Сейид считал, что человек может прожить без матери. Но жизнь без отца? Невозможна…

Тут парнишка стал вспоминать отца, сидящего у окна с сигаретой в руке, рассматривающего небо и звезды с таким видом, будто спрашивал их о чем-то потерянном.

Сейид вспоминает бабушку, которая вечно сидит, подперев рукой подбородок, покачивает головой и бормочет про себя, как бы спрашивая о чем-то. Когда ее спрашиваешь — что нужно, она отвечает: ничего.

Так вот какая утрата у отца, вот почему он всегда грустит. Вот почему бабушка всегда задается безответным вопросом!

Тут мальчик понял — пришла и его пора разделить тяжесть утраты с отцом и бабушкой, их печаль и грусть из-за невосполнимости утерянного. У него была мать! Должен же он знать о ней все-все?

Сейид поднял голову, уставился на отца, а его губы помимо воли шептали слова, которые никогда ранее не приходили на ум: "Как умерла?"

В бане воцарилась полная тишина. Все, кроме Шуши и сына, уже ушли. Пар почти рассеялся. Через стеклянный купол крыши проникал уличный свет.

Отец прислонился спиной к стене, притянул к себе сына, крепко обнял его, понурил голову. Тяжело, продолжительно вздохнул. "Как умерла?" — повторил он вопрос сына. И начал рассказывать.

* * * * *

— Умерла, как все смертные. Прервалось дыхание, одеревенело тело, остыли конечности. Превратилась в ничто… А была всем. Кто мог поверить, что она умрет? Это сильное тело, цветущее лицо, озорные смеющиеся глаза… Кто мог поверить, что вся эта жемчужная красота может быть запрятана в узкую щель в земле? Можно ли было представить, что Амина, красотой своей соперничавшая с небом, будет попираться ногами?

Я хорошо помню тот день. Я наливал воду в бассейн, а она как с неба свалилась. Добрая улыбка озаряла ее лицо. Она попросила меня полить молодую тутовицу. И хоть не мое это было дело, не смог я ей тогда отказать. Тем более, что она сказала — сама посадила это деревцо, боится, забудет о нем садовник и погибнет оно. А деревцо это очень дорого ей, любит она его. Я засмеялся и пообещал, что каждый день буду поливать. Беру это дерево под свою полную ответственность, раз оно так ей дорого.

Я и раньше ее знал, видел среди служанок, которыми был полон дворец. Ее лицо я различал среди тысяч. Говорил же с ней впервые. Поручила она мне важное дело, которым дорожила. Воспринял я это дело как поручение своего большого друга.

С тех пор я почувствовал — что-то меня связывает с ней. Поливку ее дерева я стал считать своим главным долгом в жизни. Видел я ее каждое утро то на кухне, когда поднимался, чтобы заполнить там тазы и кувшины, то в парке, когда она спускалась мне навстречу, стараясь удостовериться — полито ли ее дерево?

С каждым днем я все больше проникался мыслью — не чужие мы друг другу, было между нами что-то и раньше. Была всегда она весела, улыбчива и радостна, как утро. Вижу ее улыбающейся, и сам улыбаюсь. Сердце так и прыгает от радости, дух захватывает.

Однажды она спросила: "Как поживает НАШЕ дерево?" И почувствовал я — есть у нас нечто общее, хоть и малая, но совместная цель, что ли. Связывает она нас невидимыми нитями. Скоро начали мы объясняться в чувствах с помощью… подарков. Я ей, она мне. Но вдалеке от посторонних глаз. На сэкономленные деньги покупал я ей то косынку, то дешевые серьги, то незамысловатое колечко. Она в ответ угощала меня едой или покупала на утаенные от матери деньги платок, носки.

Я поливал дерево — оно росло, аллах благословлял нашу любовь — она расцветала. И вся жизнь для меня стала заключаться в том, чтобы носить воду во дворец, встречаться с Аминой, обмениваться с ней взглядами, приветствиями, несколькими словами, в которых скрывался большой смысл.

Однажды я почувствовал недомогание. Небольшое вечером, оно переросло ночью в нестерпимую боль. Спать совсем не мог. Ворочался с боку на бок. Голова пылала, рот пересыхал от жажды. Утром не смог встать. Жил я один в небольшой комнатушке. Почти до беспамятства дошел. Как труп, распростерся на кровати. Не было даже сил позвать кого-нибудь, чтобы дали напиться или принести лекарство.

Но тут я услышал стук в дверь. Едва хватило сил сказать: "войди!" Каково же было мое удивление, когда я увидел Амину, которая осторожно открыла дверь. Испуганно меня окликнула. Собрав остатки сил, я ей ответил.

Кого угодно ожидал увидеть, только не Амину. Мог прийти сосед или приятель… Но чтобы она… Бросила работу и пришла ко мне домой! И представить себе не мог такого!

Она озабоченно склонилась надо мной, потрогала лоб, сказала несколько ласковых слов успокоения. Удалилась на короткое время и вернулась. Села рядом. В руках чистая тряпица. Окунула она ее в уксус и положила мне на лоб. Вскоре я почувствовал, что жар утихает. Тут навалилась на меня дремота. Она закутала меня в одеяло, попросила не сбрасывать его. Снова вышла, а вернулась с кувшином молока и апельсинами. Спросила — не съем ли?