Игорь Скорин - Ребята из УГРО

• Название: Ребята из УГРО
• Автор: Игорь Скорин
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1982

Приключенческая повесть о работе уголовного розыска Восточной Сибири и Забайкалья в 30—40-е годы. Герои повести — комсомольцы, мобилизованные по комсомольскому призыву на работу в уголовный розыск, участвуют в раскрытии уголовных преступлений. В основе повествования лежат подлинные события.

---

Доро́гой Саша придумывал слова, целые фразы, которые мог бы, просто должен был сказать этой девушке, но, увы, они пришли слишком поздно… А потом Саша как-то и забыл про Катю Субботину. Теперь он каждый вечер с двумя своими сотрудниками отправлялся в снайперскую школу. Стрельбе учились в основном заводские комсомольцы. В красном уголке милиции по вечерам стали собираться ребята с синими повязками на рукаве, с надписью: «Бригадмил». Они расходились по улицам, отправлялись на дежурства в клуб и во Дворец культуры, и в городе почти прекратилось хулиганство.

Однажды на инструктаже бригадмильцев Дорохов увидел Катю Субботину. Девушка невозмутимо выслушала, куда и с кем ей идти на дежурство, и попросила Сашу помочь прикрепить к рукаву синюю повязку.

— Ну вот я и пришла. А вы ко мне не заглянули.

Саша покраснел. И чтобы перевести разговор, предложил:

— Идемте, Катя, я покажу вам уголовный розыск.

Девушка явно была разочарована предельной скромностью обстановки. Но вот фотография Байкала, которая лежала у Саши на столе под стеклом, ее явно заинтересовала. Пес сидел возле низкой пушистой елки, слегка склонив набок голову и высунув язык.

— Какой красавец! Это о нем писали в газете, что отыскал в тайге заблудившегося ребенка?

Саша утвердительно кивнул. Он не стал рассказывать, каких трудов стоило им с Простатиным заставить работать проводника и собаку.

— Акимов, зайди на минутку, — позвал Дорохов. — У нас были увеличенные снимки Байкала. Давай подарим Кате Субботиной на память об уголовном розыске. У нее хороший вкус. Она сразу заметила ум и обаяние… — Саша сделал паузу, — Байкала, конечно.

— Сейчас сообразим.

Акимов вернулся с фотографией величиной с тетрадный лист, наклеенной на плотный картон, Катя потребовала дарственную надпись, и Дорохов четко вывел: «Кате Субботиной от преданных Байкалу сотрудников уголовного розыска». Саша посмотрел на профиль девушки и строгую прямую линию лба и носа и неожиданно предложил:

— Хотите, мы и вас запечатлеем по всем правилам сигналитической съемки?

Девушка вопросительно изогнула брови. Дорохов объяснил, что в криминалистике принято называть сигналитическими снимками те, что делаются в определенном масштабе и ракурсе. Покопавшись у себя в столе, вытащил карточку. На одном снимке заросший и всклокоченный тип был запечатлен в фас — лицом к аппарату и боком — в профиль.

— Ну что же, — согласилась Катя, — вряд ли мой профиль хуже, чем у этого бродяги.

Отступать было поздно, и ее усадили на специальный стул, прикрепленный к полу перед допотопным фотоаппаратом. Акимов сделал снимки, попросил было подождать, пока проявит, но Катя решительно отказалась, сославшись на долг, который призывает ее охранять общественный порядок.

— Долг есть долг, — согласился Саша.

Вечером он сам принялся колдовать в фотолаборатории. Пока высыхали негативы, достал из стола книгу, полистал страницы, отыскал фотопортрет молодой женщины и долго в него всматривался. Потом специальным карандашом сначала смягчил на негативе твердую линию бровей, убрал с лица тени, затем отретушировал овал, сгладил острый Катин подбородок, чуть-чуть поднял углы твердого рта. Подобрав подходящую бумагу, стал печатать карточки. Полученными снимками Саша остался доволен.

В середине шестидневки Катя позвонила Дорохову и объявила, что в субботу вечером ждет его к себе в гости на дружескую вечеринку. Саша собирался куда тщательнее, чем на бюро горкома. В магазине долго выбирал конфеты. Когда подходил к дому Кати, еще издали услышал мажорные звуки патефона.

В крохотной прихожей его встретила шумная компания. Саша не сразу рассмотрел лица, но зато реплики были достаточно прозрачными: «Братцы, тише! Милиция! А вот и наш Пинкертон! Ура блюстителям порядка!»

Катя в светлом расклешенном платье, с длинными бусами «под жемчуга» выглядела как нельзя празднично.

— Ребята! Хочу представить моего нового знакомого и, надеюсь, поклонника, — торжественно объявила она и подхватила Сашу под руку.

В большой комнате в углу стоял стол, застланный белоснежной простыней, к нему были подставлены две койки под байковыми одеялами, несколько разнокалиберных стульев, на тумбочке примостился патефон.

На столе, кроме винегрета, колбасы и миски дымящейся картошки, стоял довольно солидный графин с разведенным спиртом. Принесенные Сашей две бутылки шампанского и коробка конфет выглядели как городские гости на сельском празднике.

— Смотрите, девочки, а ведь наш Пинкертон еще и джентльмен! — радостно воскликнула Катя.

Саша никак не мог понять, зачем его пригласили и что здесь за торжество, чувствовал себя неуютно, но держался невозмутимо.

Из соседней комнаты вышел очень крупный, плотный парень в серой рубашке с ярким галстуком, он довольно долго и дружелюбно рассматривал Сашу через очки, чуть отставляя их от глаз. «Почти как лорнет», — усмехнулся про себя Саша. Наконец парень протянул ему большую лапу с коротко стриженными ногтями.

— Местный эскулап Петр Примакин. Между прочим, хирург… А к тому же известен как жених хозяйки дома. Примечай.

— А мне аппендикс уже вырезали, — с серьезной миной ответил Саша.

— Жаль, — вздохнул парень. — А я уже с удовольствием представил его на своей ладони.

— Только без лишнего натурализма, — прекратила пикировку Катя. — Да вы, Александр, его не слушайте. Врачи, как известно, не стесняются в выражениях.

— Я пытаюсь отгадать, что мы празднуем? — обратился Дорохов к окружающим.

— И не пытайтесь, — ответила толстенькая, краснощекая девушка.

— День рождения?

— А вот и нет.

— Помолвка?

— Это все впереди, — вздохнул хирург.

— Именины?

— Отгадать, Саша, невозможно, — очень серьезно сказала Катя. — Мы с Петей уезжаем.

— Куда же? — удивился Саша.

— Далеко отсюда… Поближе к западным границам. Вы же знаете, в армии нужны врачи.

Все примолкли и посерьезнели. Однако никто не мог предположить, что врачи там потребуются совсем скоро, менее чем через год… Много, очень много врачей, и не только врачей…

А сейчас летели пробки от шампанского, все смеялись, выяснилось, что шампанское пробовали только в Новом году, а вот так, запросто, его не пили. Потребовали завести и пластинку под стать — «Брызги шампанского», а потом дочь Утесова Эдит пела про делового пожарного…

Катя хотела сменить пластинку и спохватилась:

— А где же мой портрет?

Саша вытащил из чемоданчика свое произведение и протянул девушке. С плотной глянцевой бумаги смотрела красивая, нежная, с мягкой полуулыбкой и с чуть намеченными ямочками на щеках девушка, весьма отдаленно напоминающая ее — Катю Субботину.

— Петр, посмотри, что он сделал с моей физиономией.

Хирург надел очки, взглянул на карточку, потом на Дорохова.

— Да ты, брат-сыщик, шутник и мастер. Превратил Катю в мадам Ле Дантю, то бишь Ивашову. Удивительно. Очень похожа на миниатюру Бестужева. Да-а, здесь когда-то эта француженка скрасила жизнь декабриста Ивашова.

Дорохов скромно промолчал. Теперь-то уж о декабристах он знал многое. А Петр передал карточку девушке, сидевшей рядом, и продолжал:

— Вы, конечно, знаете, что сто десять лет назад в Петровском заводе появились удивительные женщины. Их привезли из Читы вместе с мужьями-декабристами. Они пренебрегли высоким положением в свете, добровольно разделили участь своих супругов. Княгини Волконская, Трубецкая, да и другие приехали в эти тогда глухие края. Среди этих женщин была и француженка Ле Дантю. Помнишь, я тебе говорил, — обратился он к своей невесте, — что ты чем-то на нее похожа? И твой сыщик тоже уловил сходство.

Дорохов разлил остатки вина, поднял стакан:

— Конечно, Камилла Ле Дантю, графиня Чернышева, Полина Гебль и другие прекрасные женщины достойны вечного признания и уважения. Но я предлагаю тост за наших девушек.

— В верности и самоотверженности которые никому не уступят, — подхватил Петр…

ВОЙНА

Третий день Дорохов жил на заимке у старого лесника. Просыпался до свету, седлал злого гнедого мерина и по холодку отправлялся в тайгу. Когда солнце поднималось высоко и начинало припекать, одолевал гнус, он выбирал распадок с ключом и где-нибудь на юру, где даже в безветрие дул ветерок, разгонявший мошку и комаров, останавливался и первым делом разводил дымокур. Стреноженный мерин сразу же подходил к костру с подветренной стороны и мордой лез в самую струю едкого желтоватого дыма. Лошадь одолевали пауты.

Дорохов набирал в котелок воды, пристраивал его на огонь и потом, прихлебывая чай, думал свои невеселые думы.

Уже месяц шла война. Поредела милиция. С первых дней ушли на фронт опытные работники, среди них Федор Дыбов. А их, молодых, не взяли, несмотря на просьбы, рапорты. Сказали, что тут в тылу нельзя закрывать на замок их службу. Саша обивал пороги начальства, но безрезультатно. На прошлой неделе его вызвали в городской комитет партии и секретарь горкома безо всяких обиняков объявил, что его, комсомольца Дорохова, решили назначить начальником разведки партизанского отряда, который будет создан в случае нападения самураев, но готовиться к этому надо заранее. Секретарь разложил перед ним карту, ту самую, что лежит теперь у него в полевой сумке, отчертил синим карандашом северную часть Тарбогатайского хребта, в общем, велел отправляться в эти места и отыскать базу для отряда, найти укромные места, в которых можно было бы загодя, на случай войны на востоке, заложить оружие, боеприпасы и продовольствие. И еще велел разузнать, что за люди живут вокруг, можно ли на них положиться. Разговор был короткий, деловой, секретарь горкома пожелал ему счастливого пути, а потом уже, когда Саша хотел уходить, остановил: