Александр Соболев - Ефим Сегал, контуженый сержант

• Название: Ефим Сегал, контуженый сержант
• Автор: Александр Соболев
• Жанр: Проза

---

-    Вызывают! Догадался? - поднял кверху указательный палец. - Оформлять, наверно, будут, - протянул Ефиму руку. - Пока, я побежал... Прощального обеда не будет, не на что... Как-нибудь потом.

Некоторое время Ефим оставался в кабинете редактора один. Итак, путь Гапченко отныне определен... А вот каково теперь будет работать ему - вопрос непустячный. Уйти отсюда? Куда?.. Пока его попытки устроиться в городскую газету успеха не имели, правда, наведывался он туда не так уж часто.

Его озадачило довольно странное, как-то двусмысленно сказанное предложение инструктора горкома партии, с которым он говорил о работе: «А вы не хотели бы пойти в торговлю?» Инструктор тут же рассмеялся, но принужденно. Это не забылось.

А вдруг вместо Гапченко придет человек что надо? Ефим с удовольствием ухватился за эту мысль. Порой и такое обнадеживает.

Однако сегодня, рассуждал он, главное в его жизни - Надя. Перебил некстати Гапченко его думы о ней. На чем они оборвались?.. На том, что он, если честно признаться, до смешного самоуверен в своих видах на нее. Хватит ли у него на борьбу за Надину любовь вместе с настойчивостью еще и такта, терпения, наконец?

Глава третья

Надя занималась группой штампов и в редакции не появлялась. Несколько раз Ефим порывался пойти к ней вечером в общежитие. Дойдет до барака, постоит, постоит и на попятную. Однажды все же расхрабрился, постучал в комнату.

- Вам Надю? - спросила ее соседка. - Она уехала в институт, экзамены сдает, что ли... Хотите - обождите. Может, скоро вернется.

Вот так новость! Он и не подозревал, что она учится в институте. В таких условиях - работать и учиться? Молодец!.. Неожиданно ему открылась еще одна черта ее характера - целеустремленность. Кое-как одетая и обутая, не всегда сытая, живет в бараке, работает по многу часов в день, да еще занимается в высшем учебном заведении. Подвиг, по-другому не назовешь! Ефиму, скрепя сердце, пришлось самому себе признаться: он на такое не способен. До войны не успел получить высшее образование, после третьего курса института попал на фронт. После демобилизации не стал доучиваться. О какой учебе могла идти речь у вымотанного, искалеченного фронтом солдата? Для работы силенок едва-едва хватало. А Надя? - прижал он себя к стенке. Скажешь, не была на фронте? Верно, а прикинь-ка, хрупкая с виду девушка вон сколько хватила нужды да беды - иной мужчина спасует! Так что, подними руки и признайся: здесь Надя понастойчивее тебя, пособраннее. Признайся и подумай хорошенько!

Ефим подумал. Подумал о другом. Если они поженятся, у Нади прибавится забот и хлопот. Пожалуй, на учебу ни сил, ни времени не останется... Вот те на! Вместо полной пригоршни счастья он преподнесет ей новые огорчения! Интересный оборот!.. «Может, пока не поздно, опомниться и уйти?» - вспомнились строки его последнего стихотворения. Да-да, вот именно: опомниться и уйти, нашептывал разум, тем более, что уходить довольно просто оттуда, куда еще не пришел.

А если бы она вышла замуж за того офицера? Пришлось бы ей расстаться и с Москвой, и с институтом? Конечно, без сомнения! Ефим с удовольствием ухватился за спасительную мысль. И потом, если уж она захочет продолжать учебу, он ей мешать не станет, наоборот... Этим Ефим окончательно уговорил себя и даже воспрянул духом. Погулял немножко и опять направился к Надиному жилью. Сердце билось веселей, хотя где-то на донышке щемила горечь... И в мозгу постукивало сомнение.

В Надиной комнате встретила его та же девушка.

-    Вы ее подождите, она теперь скоро должна придти. И покараульте здесь, а то мне надо кой-куда съездить. - Она подала ему журнал «Работница». - Хотите почитать?

Минут через пятнадцать открылась дверь, появилась Надя. Взгляд ее выразил недоумение с оттенком неудовольствия. Ефим это сразу заметил, встал, пошел ей навстречу.

-    Здравствуйте, Надюша, не ждали? - спросил тихо, виновато.

-    Признаться, не ждала, - ответила она то, что думала в эту минуту, и тут же ей стало неудобно за неприличную откровенность. - Нет-нет, я вам рада, но...

Он понял: после такого «но» трудно сказать что-нибудь подходящее.

-    Вы хотели сказать: «но не так нежданно-негаданно»?

-    Да, наверно... - она положила на тумбочку дерматиновый портфельчик. - Садитесь... Я отлучусь на минуточку: умоюсь, заодно принесу кипяток.

-    А вы, оказывается, студентка, - сказал Ефим, когда Надя вернулась. - Почему же никогда об этом не говорили?

-    Да так... Случая не было, - уклончиво ответила она, садясь за стол напротив Ефима.

Он всматривался в ее лицо, миловидное, немного утомленное. Глаза вроде бы стали поспокойнее, лишь временами проступала в них грусть. Или обида?

-    Я шел мимо, - соврал он, - дай, думаю, по пути загляну на минуточку к Наде. Что-то она совсем запропала. Я сейчас уйду. Мне надо...

Она мгновенно уловила фальшь.

-    Полно вам, пришли и хорошо. Гапченко подбросил мне заданьице, будь оно неладно, замучилась. И учеба тянет, предпоследний курс... Ладно, давайте пить чай!

Он обрадовался:

-    С удовольствием! Если разрешите, я побуду еще немного... А у нас в редакции новость: Гапченко уходит в МВД. Так что бросьте эту группу штампов. Будет новое начальство, новые планы... Я как ответственный секретарь, - сказал он с шутливой важностью, - освобождаю вас от задания.

-    Серьезно? Вот спасибо! Прямо гора с плеч! А что это Гапченко вздумал переместиться в органы?

-    Причина самая банальная: «Рыбка ищет, где поглубже...» Вы о нем, надеюсь, не скучаете?

...Обещание «побыть еще немного» растянулось до полуночи. Сперва Надя угостила Ефима разогретой поджаренной картошкой, сладким чаем вприкуску с булочкой. Бедненький ужин, а был для Ефима куда как вкусен и приятен: ведь состоялся он впервые у Нади, вместе с Надей. Они много говорили, и к концу скромной совместной трапезы взгляд Нади, как показалось Ефиму, стал приветливее и теплее. Но сразу же изменился, когда невзначай разговор коснулся Андрея.

-    Никак не успокоюсь, - проговорила она упавшим голосом. — Одно с другим не вяжется... Неужели он такой легковесный человек?

«Крепко же, однако, он засел в ее сердце», - с досадой подумал Ефим и решил поговорить о чем-нибудь другом.

-    Вы, я заметил, подружились с Алевтиной? Что скажете о ней?

-    Странный вопрос, - улыбнулась Надя, - вам лучше ее знать. Анфиса Павловна мне рассказала, что вы одно время усердно волочились за Алевтиной, влюблены в нее до сих пор, не прочь предложить ей руку и сердце. - Она с любопытством, чуть насмешливо глянула на него. Надя не имела ни малейшего представления о его мужской порядочности, поддерживая ни к чему не обязывающую беседу, недоумевала: если влюблен в Алевтину, зачем пожаловал ко мне? По-товарищески, по-дружески?.. Нет, я не слепая, его выразительные глаза одаривают меня вовсе не товарищескими взглядами. Неужели он в общении с женщинами дрянь?.. Ну, дорогой, здесь у тебя ничего не выйдет: с чем пришел, с тем и отправишься восвояси.

А Ефим, если еще минуту назад и прикидывал, стоит или не стоит продолжать затеянный разговор, теперь, прослеживая, как ему казалось, Надины мысли, ухватился за подходящий случай объяснить ей свое подлинное отношение к Алевтине. И защитить перед Надей свою репутацию.

-    Знаете, как-то я, возвратясь от Крошкиной, написал стихотворение. Вот, послушайте. Это будет ответом на ваш вопрос и... - он погрозил ей пальцем, - на ваши тайные мысли. И не пытайтесь их прятать от меня.

Надя мгновенно сообразила, куда Ефим метнул камушек. В глазах ее мелькнула растерянность, легкий испуг, как у девочки, которую мама застала у буфета за кражей сладостей. Ефим рассмеялся.

-    Так слушайте.

Напрасно тебя я тяну Идти по пути со мной.

Ты влюблена в тишину,

В белку под стройной сосной.

Жизнь - серебряный круг,

Благодать и покой.

Снится тебе супруг,

Комнатный и ручной.

Я не такой души.

Я от тебя уйду.

Смогу эту боль задушить,

Один одолею беду.

Ефим кончил читать и с тревогой смотрел: поняла ли она его, как он хотел, как ему необходимо? Взгляд Нади красноречиво ответил: поняла.

Ей открылось, что явился сюда Ефим не «по пути», не «на огонек»... Свет и тепло, что излучают его темные от длинных ресниц глаза, адресованы ей, вызваны ею... Она почувствовала неловкость, смутилась.

-    Теперь я... - начала она и не успела договорить. Дверь открылась, шумно вошли три девицы, Надины соседки, вернувшиеся с вечерней смены.

-    Добрый вечер! Здравствуйте! - заговорили они наперебой. - У тебя, Надька, кавалер! Мы его знаем, он у тебя был...

Надя спохватилась.

-    Ой, как мы с вами засиделись, Ефим,

-    Да-да, в самом деле, - он заторопился уходить.

Надя немножко проводила его, заспешила домой - поздно. Ему очень хотелось, чтобы она оглянулась, он даже загадал... Очевидно, почувствовав его пристальный взгляд, она слегка повернулась, помахала рукой.