Станислав Десятсков - Персонных дел мастер

• Название: Персонных дел мастер
• Автор: Станислав Десятсков
• Жанр: Историческая проза

Роман Станислава Десятникова является трилогией, две первые части которой вышли в Лениздате в 1986 году. В центре повествования - история Северной войны, перипетии сложной дипломатической борьбы, которую вели Петр I и русская дипломатия. На этом фоне автор рассказывает о судьбах двух братьев - Никиты и Романа Корневых.

---

— Но я предпочел, разумеется, отказаться, чем ехать в страну, где даже женщины носят бороды!

— И поверьте, милорд, вы правильно поступили, не приняв предложения царя Петра!— с полной серьезностью заметил Карл и в знак доверия положил руку на плечо англичанина.

— Да как я мог, ваше величество, дать подобное согласие?! Ведь и между государями есть чернь, и я не могу служить какому-то московскому царьку!

Черчилль забыл в этой истории только одно: Петр I предлагал ему доходы с одной из областей, но не за команду над его армиями, а за мирное посредничество между Россией и Швецией.

Под звуки церемониального марша рослые белобрысые ниландцы во главе с графом Торстенстоном промаршировали перед Карлом и Мальборо, распевая лютеранский хорал:

И если б свет был полон чертей И они вздумали пожрать нас,

Мы все-таки не боимся —

Наше дело в конце концов удастся!

— С такими солдатами можно победить любого Дария, ваше величество...— Черчилль с извинениями (ведь Карл не курил) вытащил бриллиантовую табакерку, достал щепотку виргинского табака. Деликатно чихнул и батистовый платочек с монограммой и закончил свою мысль:— Ваша армия напоминает мне превосходный лук, из тех, коими пользовались мои предки, одерживая победы над французами при Креси и Пуатье. Но, — он помедлил немного,— можно сломать всякий лук, если слишком долго натягивать тетиву и вовремя не спустить стрелу.

Карл усмехнулся этому прозрачному намеку.

«Не беспокойтесь, лучник знает свое дело,— хотел было он ответить герцогу, но дипломатично промолчал.— Черт знает этого англичанина, он, кажется, всех и все видит насквозь!..»

— Я разгадал замыслы этого сосунка, только единожды взглянув на его штабную карту, Джефрис! — Мальборо привольно развалился на мягких подушках кареты, мчавшейся к Дрездену,— Все стрелы на королевской карте летят на восток! Поход на Москву предрешен, так и отпишите в Лондон. И сознайтесь, что там, где вы со своей тайной дипломатической разведкой были бессильны, все разрешил один мой взгляд на шведскую схему атаки Московии...— Герцог хмыкнул с явным удовольствием. Еще бы, казначейство его величества ассигновало ему тысячи фунтов стерлингов на подкуп шведских министров и генералов, дабы выпроводить поскорее шведскую армию с венского направления на Большую Московскую дорогу. Теперь этот куш перепадет в его карман.

Его светлость герцог Джон Черчилль Мальборо превыше всего ценил золотые кругляши еще с тех давних пор, когда он не был герцогом Мальборо, а был одним из девяти детей разорившегося на королевской службе капитана Черчилля, а затем полунищим офицером, по полковой кличке Красавчик Джек, который подрабатывал тем, что ублажал при дворе богатых старух.

— Должен огорчить вас, милорд...— Голос Джефриса был сух и бесцветен, как и сам этот человек, которого приставила к герцогу тайная британская служба.— Мне передали, что в Дрезден и впрямь прорвалось мирное посольство царя Петра. А в шведской армии меж тем объявились свои миротворцы во главе с генерал-квартирмейстером Акселем Гилленкроком. Так что, боюсь, вашей светлости еще не раз придется сыграть в карты со шведским канцлером, графом Пипером. Большая игра в Саксонии только началась, милорд!— И Джефрис изобразил любезную улыбку на своем, казалось, никогда не улыбавшемся лице.

Возвращение полка

На привольном майском лугу на окраине Владимира-Волынского, маленького украинского городка, бывшего некогда столицей Волынского княжества, царило необычное оживление. Из солдатских палаток, ровными рядами спускавшихся к веселой, затейливо петлявшей из стороны в сторону речке, выскакивали солдаты и офицеры, из города мчались блестящие кавалькады, сержанты, на сей раз без обычной в таких случаях матерщины, выравнивали взводные и ротные шеренги.

На холме, у собора, артиллеристы быстро и дружно выкатывали бронзовые и чугунные пушки, фейерверкеры забивали изрядные заряды для приветственных залпов. И вот все замерло в едином и каком-то радостном ожидании. Наконец караульщики с колокольни собора шумно и весело закричали: «Идут! Там, за речкой,— пыль!..»

Из царской палатки, установленной на вершине холма, в видимом радостном изумлении быстро вышел Петр, а за ним дородный генерал — командующий армией Борис Петрович Шереметев.

— Да где же они?!— нетерпеливо спросил Петр, несколько близоруко вглядываясь в заречную даль, и резко вытянул руку, в кою Борис Петрович поспешил вложить подзорную трубу.

— Эвон, батюшка государь,— Шереметев, как старый боярин, упорно именовал царя не на уставной, а на старинный манер,— пылит там, за рощей! Они и идут! Да глянь — и нарочный от них скачет!

— Вижу! Вижу!— весело ответил Петр и кинул через плечо:— Нарочного ко мне!

Когда Роман, сопровождаемый штабным офицером, скакал между стройными шеренгами войск, кто-то восторженно закричал:

— Ура Ренцелеву полку! Ура русским героям!

И сорокатысячное войско Шереметева по этому крику подхватило «ура!» столь дружно, что солдаты Ренцеля услышали сей приветственный крик еще в роще и сразу как-то все поняли, что нескончаемому походу конец, что свои рядом, что они наконец не одни. И оттого они так надбавили шагу, что почти побежали, и, когда Роман подскакал к царскому шатру, его полк уже был на другой стороне луга.

Роман лихо соскочил с коня и словно в каком-то восторженном беспамятстве отдал честь:

— Ваше царское величество...— и только после рапорта о счастливом возврате сводного полка поймал вдруг себя на страшной мысли, что честь-то он отдал на австрийский, а не на русский манер.

Но Петр, обычно строгий к соблюдению уставов, не обратил на сие упущение ни малейшего внимания. Роман ощутил на своем плече тяжелую царскую длань, услышал властное:

— Молодцы, не растерялись! Почитай, от трех армий отбились: свейской, французской и австрийской! Через две войны прошли и вышли к своим! Как звать, молодец?

— Роман Корнев, подпоручик.

— Молодец, Корнев! Жалую тебя поручиком!— Царь со свитой помчался навстречу Ренцелеву полку.

Они стояли супротив друг друга, одетые в добротные кафтаны, сытые и обутые, отдохнувшие за годичный перерыв в войне солдаты армии Шереметева и грязные, пропыленные пылью дорог Германии и Австрии, Чехии и Моравии, Силезии и Польши, оборванные и разутые после тысячеверстного перехода солдаты сводного Ренцелева полка. Теперь их осталось еще меньше, но они стояли стеной, плечом к плечу, и если щетина на лицах не у всех была сбрита, то оружие было начищено, как полагалось для царского смотра, и смотрели они смело и твердо, как и полагалось солдатам, многократно смотревшим в глаза смерти.

— Какие солдаты! Да они устоят против любой армии, сир!— льстиво заметил Петру принц Дармштадтский, явившийся в Россию ловить чины и случаи и получивший уже генеральский чин.

— Этих солдат выковала война, принц! Но где найти подобных же генералов?— холодно и насмешливо заметил английский посол при царской ставке сэр Чарлз Витворт.

— Генералы?— весело обернулся Петр.— А вот они!—и показал на строй представлявшихся ему молодых офицеров Ренцелева полка.— Дай срок, господин посол, и из этих молодцов выйдут отличные генералы!

— Только вот отпустит ли вам история такой срок?— процедил сквозь зубы Витворт.

Но Петр уже не слышал его... Он обернулся к неподвижно замершему строю:

— Солдаты! Неслыханная и нечаянная виктория одержана вами! Двенадцать тысяч было вас в начале похода! Остались две! Но вы не сдались шведу, не разбежались по домам! Вы были и остались полком армии российской! Честь вам и слава!

Грохнули приветственным салютом тяжелые пушки, затрещали ружейные залпы, и пороховой дым затянул

весенние сады и черепичные крыши маленького городка.

— Кого это москали так витают? — спросила простодушная молодка у бритого ксендза.

— Дьяволов, которые выбрались из самого пекла! — сердито буркнул ксендз.

— Ну коли у них в армии завелись такие дьяволы, шведу несдобровать! — рассмеялись в толпе. При столь радостных и нечаянных для российской армии обстоятельствах началась кампания 1707 года. А запроданный молк стал в общий строй.

«Польский отель»

«Польский отель» в Дрездене во времена Августа выглядел не каким-то захудалым постоялым двором, а настоящим дворцом, с многочисленными флигелями и пристройками, с маленьким французским садом, деревья в котором были подстрижены под разные геометрические фигуры, точно тут забавлялся какой-то шутник-математик.

В ту апрельскую ночь 1707 года отель едва угомонился и погрузился в сон. Освещен был только садовый флигель, крытой галереей соединенный с главным зданием. Ровный и мягкий свет через высокие венецианские окна падал в сад, освещая причудливые шары и кубы, покрытые первой листвой. В маленькой зале флигеля ярко сияла хрустальная люстра. Огоньки отборных восковых свечей, преломляясь в хрустальных призмах, отражались в натертом до блеска узорчатом паркете. В центре залы, под люстрой, за столиком, покрытым белоснежной скатертью, беспечно восседал любимый камергер короля Августа фон Витцум, в окружении самой пестрой компании.