Гарри Веда - Мозголомка. Сборник рассказов

• Название: Мозголомка. Сборник рассказов
• Автор: Гарри Веда
• Жанр: Научная Фантастика

---

— Двое суток…

— Сутки, Володя. И лучше бы тебе успеть…

— Я всегда работаю на максимуме. Поэтому сроки будут объективными.

— Ты сам понимаешь серьезность ситуации?

— Не хуже вас…

— Наверх информация пошла?

— Пока нет… Если у них нет своих каналов…

— Так ты ж, блядь, лично проверяешь режим секретности!

— Не пошла. С вероятностью в девяносто процентов.

— Иди, змей… Не нервируй меня…

Такого не ждал никто. Два года работы коту под хвост. Если крот существует и другая сторона имеет детальное представление по проекту " Око" — дерево закачается так, что листопад уверенных в себе мужчин, низложенных в мгновение ока, будет одним из самых больших в истории. Да и хер с ним. Просто " Око" — это очень важно. Неимоверно важно.

Было жарко. Хоть бы ветерок какой. Так нет, фигушки, дождешься от природы милости. Уж какая земля от предков досталась, все тяготы и терпеть нужно. А то что бы это была за справедливость такая. Предки ни в ус не дули, сюда в сознательные времена ни один чужеземец не доходил. Дураков нет в такую даль переться. А с местными претендентами наши всю жизнь договаривались. И сицилий всяких и капрей пращуры не наотвоевывали. То ли заняты были договорами на местах. То ли просто из-за ненадобности, по лени природной. Вот и справедливо бы было, если бы климат поблажки давал? Летом — жарко. Зимой холодно. Земля родная.

По дороге, своеобразно сохраняя устойчивость, проехала баба Маня на велосипеде, с большим бидоном молока, а чему ж еще быть, на багажнике. Толстый голубь, пешком, нехотя в перевалку убрался с ее пути. В такую жару летать — западло.

— ЗдорОво, баба Маня! Молочко свежее?

— Хрен тебе, а не молочко. Корова брюхатая. Откуда молочко…

— Да ладно, ты думаешь, раз городской — не знаю, когда коровы на сносях?

— А ты вообще все знаешь, да, черт очкастый?

— Всего знать нельзя. Но вот чего узнал когда-нибудь — уже никогда не забываю. Ты-то помнишь, сколько лет тебе?

— Я-то помню, а тебе оно на что? — Баба Маня, здоровая сельская старушенция, неопределенного старушечьего возраста, когда уже не молодая бабка, но силы все еще за пятерых, беззлобно ухмыльнулась. Как ни держи строгость с этим чудаком, а поболтать с ним приятно. Беззлобный он какой-то. Приехал, поселился в старой хате, что на краю села. Не трогает никого. Когда с ним заговариваешь — вежливый… Да вообще приятный, с улыбкой. Уж в чем, в чем, а в людях она разбирается. Мож университетов и не кончала, да и школа была только приходская, при церкви в соседнем селе, но ума в ней было — кудать любому мужику. Насквозь всех видела.

— Да потому, что рекорды ты все бьешь. По заграницам женщины в старости еле ходят, а ты, как я погляжу, тянешь целый бидон молока, уже пару километров, и тебе при этом еще и интересно попрепираться, прежде чем угостить хорошего парня кружечкой парного.

Баба Маня расхохоталась здоровым гортанным смехом, схватилась за платок, чтобы подтереть слезинки-хохотушки и махнула рукой, мол, валяй пострел, отцеживай себе лакомство. Долговязый худющий молодой человек, разодетый в какую-то рваную джинсу и безразмерный свитер, радостно метнулся в избу за кружкой и с наслаждением уставился на тугую струю густого парного молока, которое не текло даже, а нехотя перебиралось из бидона наружу. Кайф. Вот так навернешь кружечку первородной субстанции и ум очищается, впадает в какое-то такое младенческое забытье, когда тревоги не просто исчезают, они становятся непонятными, как в детстве, а потому совсем нестрашными. Многие ищут нирвану — а она здесь, рядом, в простой кружечке теплого свежего молока.

— А ты чего такой худющий? Студент чтоль?

— Да, мать, шаблонизированное у тебя представление о студентах… Мне уж тридцать лет почти, я наоборот ученый вроде как…

— То-то, я гляжу, умным видом пыжишься. И что за наука у тебя, прохфесор?

— Физика, мать. Царица полей.

— Это про что наука такая?

— Это, баба Маня, про то, как все устроено. Вот мы все пользуемся тем, из чего все устроено, а почему оно работает — не понимаем. А такие бездельники, как я, копаемся в этом навозе и додумываемся из чего все состоит. И другим рассказываем.

— А нечто оно еще кому-нибудь интересно?

— Наверное. Многие, по-крайней мере, делают вид, что интересуются. А другим, ты права, мать, абсолютно забить на это все, и я тебе не скажу, кто из них больше прав.

— И хорошо плотють за такие старания?

— Не знаю… В смысле не знаю — хорошо или плохо. Всем по-разному платят. А каждый же другому не говорит, ученый люд, он хитрющий, только зырк-зырк, а толком ничего не скажет.

— Ты-то, я посмотрю, бедствуешь…

— А мне ж много не надо… я от другого счастье ловлю.

— Как по мне вы все, ученые, чисто блаженные… только рассуждаете, как нормальные люди. И все отличие.

Илья Звягильцев, и правда ученый-физик по роду занятий, чуть не упал с завалинки, на которую примостился с кружкой, вытянув свои длиннющие ноги. Смех был настолько всепоглощающим, что Илья никак не мог взять себя в руки, хохот буквально душил. Баба Маня сначала улыбалась какое-то время, потом стала с тревогой поглядывать на корчившуюся от веселья фигуру. Долговязый хохотун наконец, устав, глубоко прерывисто вздохнул, вытер слезы рукавом и счастливо посмотрел на старушку.

— Ну, мать, спасибо тебе, давно так не веселился…

— Чего ржал-то, конь ученый?

— Да права ты, баба Маня, насчет нашей братии. Блаженные мы все. И лучшего слова не сыщешь…

Старушка махнула рукой, мол, ну тебя, зубоскал и покатила дальше в своей самобытной велогоночной манере.

Илья поглядел ей вслед еще какое-то время, потом вздохнул каким-то своим мыслям, то ли радостным, то ли тревожным — кто знает. Одно было ясно любому, кто смог бы его увидеть — важная забота постоянно бередит ум этого странноватого увальня, и отключается он от нее совсем ненадолго, а возвращается неизменно и помимо воли.

Так, по большому счету большинство трудностей решены. Задача была проста по своему составу, но имела очень нелинейное решение. Имеется жесткий диск с данными. Это плюс. Более того, с него вполне можно загрузиться. Это тоже плюс. Но на вход в систему нужен пароль, которого нет. Это минус. Перечеркивающий все плюсы. Данные скопировать невозможно, не зная пароль. Это финал.

Для любого смертного.

Рассуждаем последовательно. Система игнорирует любое внешнее воздействие, пока пользователь, введя пароль, не зашел в нее. А до тех порт — только курсор, мигающий в окошке логина. Однако сама система вполне функционирует. И любые свои действия она игнорировать не может, поскольку сама их производит. То есть, себе электронный мозг доверяет. А вся уверенность в том, что его внутренние действия являются действительно внутренними, а не злыми происками врагов, у него исключительно потому, что никто пока не залогинился. И в этом его глубокое заблуждение. Никому нельзя доверять, даже самому себе, каким бы ты стократ электронным ни был. Потому, что помимо души, есть еще бренное тело в виде набора железяк, эргономично размещенных в белом пластмассовом ящике. А вот над ними у кибернетического интеллекта никакого контроля нет. Потому, что руки — они только у человека. Может быть пока, но тем не менее — это преимущество даже в наш, столь прогрессивный, век. И весь внутренний мир компьютерной души — всего лишь набор электронных зарядов в такой себе планочке оперативной памяти. Злой демон вполне может улучить момент и подменить их другими. Такими же, но составленными в ином порядке. Повелевающими самой системе получить доступ к данным, которые хранятся у нее же на диске, и выдать их на гора. Просто отправить по сети, например. Внутренняя свобода это не запрещает. А для того, чтобы в собственном желании разглядеть чужую волю — недостаточно методов контроля. Вот и вся метода. Это идея. А вот реализовать ее — это пришлось попариться. Уже два месяца.

Илья нырнул в неспешную сельскую жизнь, работая и отдыхая, абсолютно забив на любые распорядки, когда душе захочется. Единственной связью с внешним миром был спутниковый интернет, купленный за невъебенную сумму денег, заряженный левым кодом. Хоть какая-то надежда, что по нему не вычислят убежище.

Что особенно хорошо в деревне в конце лета — так это вечер. Мягкий сумрак опустился на дома, вспыхнули несколько звезд одна за одной, полусерп месяца обещал сухую погоду, а воздух пьянил травами, как заправский парфюмер. Здорово сидеть вот так на теплой завалинке и мечтательно смотреть на полоску заката, едва тлеющую над горизонтом, на эти звезды, эту луну и совсем позабыть свое место в бесконечной череде событий. Просто выпасть из истории, стать этаким вневременным наблюдателем, который бесстрастно смотрит на все беснующееся вокруг и лишь выставляет какие-то закорючки в журнал, отмечая изменения. И как грустно, когда осознаешь, что отметки выставляют как раз тебе, иногда оценивая твои действия, а иногда так, статистики ради…