Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №05 за 1974 год

• Название: Журнал «Вокруг Света» №05 за 1974 год
• Автор: Вокруг Света
• Жанр: Периодические издания

---

Словом, при всей своей кажущейся «неквалифицированности» профессия якэя в Японии столь же древняя, сколь и важная. Иначе разве сохранилась бы она на протяжении столетий?

С. Барсов

Пограничье

Пограничье. Степь без конца и края. Только черные ниточки дорог скрашивают серо-зеленую монотонность пейзажа. Дорог много. И ехать по гладкой степи можно в любом направлении, не снижая скорости. Глаз, уставший от однообразия земли, невольно обращается к небу и отдыхает там на взбитых подушках туч, на чистейших, как голубые озера, просветах.

Сопки на горизонте, словно волны, застывшие вдруг в десятибалльном шторме, черные сопки на фоне раскаленной добела пустоты горизонта.

Каждый день, проезжая на «газике» от заставы к заставе, я прошу шофера остановить машину и выключить двигатель, отхожу по ровной целине и слушаю тишину.

Волк

Велика степь. Едешь час, едешь другой — все те же оглаженные сопки. На пологих склонах — пестрая россыпь отар. Чабаны верхом на конях стоят на вершинах сопок, словно древние каменные изваяния.

В одном месте мы спугнули большую рыжую собаку. Она поднялась словно бы нехотя и пошла ленивым наметом, оглядываясь и скаля белые клыки.

— Волк! — насторожился шофер.

— Разве рыжие бывают?

— Это теперь зелень кругом. Зимой степь бурая, бесснежная. Некуда волку зимой спрятаться, вот и рыжеет под цвет высохшей травы.

Шофер проводил волка долгим взглядом, в котором было больше доброжелательства, чем охотничьего азарта.

— Умный зверь. Хищник, конечно, но умный. Пограничники их вместо собак приспосабливают.

Вечером мы приехали в военный городок. На обширном плацу происходил развод караула. Оркестр, сверкая трубами, играл походный марш.

Сколько таких разводов было в моей жизни! И теперь я смотрел на торжественный церемониал как на нечто известное наизусть. Но вдруг насторожился: в звуки оркестра ясно вплелась фальшивая нота. Будто чья-то труба сорвалась и закричала долго и надрывно.

— Волк проклятый, опять разводу мешает, — сказал дежурный офицер. — Целый день молчит, а как услышит оркестр, так выть начинает.

— Значит, правда, что у вас прирученные волки?

— Есть один — Аре.

В питомнике служебных собак стоял неутихающий лай и визг. Собаки кидались на упругие сетки и заливались на разные голоса. Лишь один здоровенный рыжий пес спокойно и важно бегал по клетке. Время от времени он вскидывался на задние лапы и суровым спокойным взглядом смотрел на своих соседей.

— Вот он, Аре, — сказал офицер и почесал волка за ухом.

Пришел высокий спокойный прапорщик — инструктор службы собак Владимир Колпанов, — выпустил запрыгавшего от радости волка и повел его на поводке, словно обыкновенную овчарку.

В поле, где обычно дрессируют собак, волк показал свои способности. Он выполнял все команды.

— Сидеть! — приказывал прапорщик. Волк садился рядом с его пропыленными сапогами, преданно смотрел на хозяина.

— Апорт! — И волк мчался за брошенной палкой.

— Вперед! — Он срывался с места, пробегал по бревну, легко перемахивал через высокий забор, преодолевал все препятствия и возвращался.

— А по следу идти может?

— Лучше любой собаки. Берет даже старый след, покрытый снегом.

— А нарушителей брал?

— Пока только на тренировках.

Сидеть рядом с волком неуютно. Я отодвинулся от косо поглядывавшего на меня зверя и так сидел немного в стороне, слушая рассказ Владимира.

Он с детства любил собак. Всегда в его доме были то сеттеры, то овчарки. А когда увидел пойманного пограничниками волка, то сразу же решил забрать его в питомник, попробовать на волке метод дрессировки, обычно применяемый к собакам. Волк рос вместе с ними. Он научился даже лаять. Лишь время от времени, особенно когда на плацу играл оркестр, волк начинал тяжело и страшно выть, доводя собак в питомнике до исступления.

С собаками у Арса отношения сложные. Волчонком он любил играть с ними. Но после того, как ему здорово попало от одного озверевшего кобеля, волк начал ненавидеть собак, не подпуская к себе ни одну из них.

Однажды Колпанов решил проверить преданность прирученного волка: поздней осенью вывез его далеко в степь, приказал сидеть и уехал. Вечером он добрался до знакомого чабана, жившего в степи с отарой овец, и остался у него ночевать.

На рассвете пошел снег. Матово-бледный горизонт слился с небом. Монотонная, без контрастов равнина лежала вокруг на десятки километров — ни дорог не видно, ни домов, ни каких-либо ориентиров. В этой белесой мути двигалась одинокая темная точка. Колпанов присмотрелся и узнал своего Арса. Опустив морду к снежной целине, он шел прямо к домику чабана.

Вот тогда-то у Колпанова и родилась мысль скрестить волка с собакой, попытаться вывести новую породу служебно-розыскных собак с волчьим чутьем на след.

Сейчас Владимир снова приучает Арса к собакам, рассчитывая, что в пору любви волк забудет о своей ненависти...

Застава у «Одинокого дерева»

На берегу пограничной реки стояло некогда одинокое дерево. А поскольку в этой степи встреча с деревом как чудо, то местность вокруг так и назвали «Одинокое дерево». Необычно слышать про заставу, расположенную здесь: «...та, что в «Одиноком дереве».

Я специально ехал на эту заставу. Не из-за экзотического названия. Для того чтобы встретиться с ее начальником— подполковником Федуловым, известным на все пограничные войска.

Подполковник оказался высоким, чуть сутуловатым, медлительным. Голос у него был мягкий, домашний, без командирской суровости.

...Комсомолец Федулов под Смоленском трижды был ранен. Подлечившись, ушел в истребительный лыжный батальон и участвовал в смелых рейдах по тылам врага. Четвертая рана надолго уложила его в госпиталь.

Когда кончилась война, он остался на сверхсрочную, а еще через несколько лет поехал в военное училище. И первые звездочки лейтенанта легли на его плечи, когда он разменял уже четвертый десяток лет.

С тех пор началась пограничная жизнь Федулова, сразу же понравившаяся постоянным напряжением или, как он сам говорил, «служебной самостоятельностью, помноженной на ответственность». Через год Федулов был назначен начальником заставы. А вскоре случилось первое и, как тогда говорили, «красивое» задержание.

Еще с вечера часовой вел наблюдение за подозрительным человеком. Федулов прикинул на местности и понял, что если это нарушитель, то он обязательно будет переходить границу у камышей, и нигде больше.

Ночью пал туман, густой и холодный.

— Стоять здесь, не двигаться и слушать! — приказал Федулов наряду, дополнительно высланному на границу.

Под утро в кромешной темени нарушитель вышел прямо на пограничников...

Но чаще нарушителями были волки да медведи. Однажды поехал Федулов наряды проверять, видит, какие-то искры впереди — взметнутся и упадут. И вдруг лошади стали — ни с места. Дал ракету, а впереди волки. Обступили скирду, возле которой был пограничный наряд. Пограничники жгли солому, кидали в волков, а не стреляли: был приказ — без крайней надобности оружие не применять.

Но случалось, что нельзя было не стрелять. Как-то на ефрейтора Скрипкина шатун вышел. Конь на дыбы, медведь на дыбы. А Скрипкин соскочил с коня, не торопясь прицелился и уложил зверя одной пулей...

Федулов улыбнулся.

— Есть у меня статуэтка: пограничник вглядывается в даль и возле него собака. Видели такие? Так вот, это теперь уже не символ границы. Теперь важное лицо на заставе — технический специалист. Техника рубеж сторожит.

Прежде мне приходилось наблюдать действие пограничной техники. Как-то в предгорьях Копет-Дага беседовали мы с начальником заставы в его кабинете. Вдруг начальник заставы надел фуражку, извинился и вышел. И пока я собирал свои блокноты, застава опустела.

«Тревожная» группа, выехавшая на границу, вернулась через час.

— Нарушитель? — спросил я, горя от нетерпения прикоснуться к настоящему делу.

— Дикобраз, — засмеялся начальник заставы. — У нас их зовут «друзьями пограничников». Бывает, по нескольку раз в день тревогу объявляют. Техника ведь не разбирается — зверь нарушает границу или человек...

Федулов, извинившись, ушел к себе в кабинет, чтобы составить план охраны границы на следующие сутки.

Пользуясь случаем, я пошел в ленинскую комнату смотреть стенды, рассказывающие о комсомольцах — героях заставы, и в первую очередь о старшине Артемьеве, погибшем 5 декабря 1937 года. В тот день границу нарушила группа вооруженных бандитов. Артемьев вместе с красноармейцем Лавровым находились в дозоре в зарослях высокой осоки. Они не могли даже залечь и приняли бой стоя. Артемьев был ранен в ногу, но продолжал стоять. Потом пуля попала ему в живот. Превозмогая боль, он снова поднялся и все стрелял по бандитам не давая им подойти к осоке. Третья пуля оборвала жизнь пограничника.