Марсель Мижо - Сент-Экзюпери

• Название: Сент-Экзюпери
• Автор: Марсель Мижо
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1965

Книга рассказывает о жизни Антуана де Сент-Экзюпери (1900-1944), известного французского писателя.

---

«Тут-то и появилась лиса.

– Здравствуй! – сказала лиса.

– Здравствуй! – вежливо отвечал маленький принц. Он обернулся, но не заметил никого.

– Я здесь, – раздался голос из-под яблони.

– Кто ты? – спросил маленький принц. – Ты так красива...

– Я лиса, – отвечала лиса.

– Поиграй со мной! – предложил маленький принц. – Мне так грустно...

– Не могу я играть с тобой, – отвечала лиса. – Я не приручена.

– Вот как! Прости, – сказал маленький принц.

Но, подумав немного, добавил:

– Что значит «приручить»?

– Ты не здешний, – сказала лиса. – Что ты ищешь?

– Я ищу людей, – отвечал маленький принц. – Что значит «приручить»?

– У людей, – сказала лиса, – есть ружья. И они охотятся. Это большая помеха! Они разводят кур. Только этим они и интересны. Ты ищешь кур?

– Нет, – отвечал маленький принц. – Я ищу друзей. Что значит «приручить»?

– Это давно забытое дело, – молвила лиса. – Это означает «создавать узы»...

– Создавать узы?

– Конечно, – отвечала лиса. – Пока ты для меня лишь маленький мальчик, подобный ста тысячам таких же маленьких мальчиков. Ты мне не нужен. И я тебе не нужна. Я для тебя лишь лиса, подобная ста тысячам таких же лис. Но если ты меня приручишь, мы станем друг другу нужны. Ты будешь для меня единственным в своем роде на всем свете. Я буду для тебя единственной в своем роде на всем свете...

– Я начинаю понимать, – сказал маленький принц. – Есть одна роза... Мне кажется, она меня приручила...

– Возможно, – молвила лиса. – Всякое случается на Земле.

– О! Это не на Земле! – отвечал маленький принц.

Лиса казалась весьма заинтригованной.

– На другой планете?

– Да.

– А на этой планете есть охотники?

– Нет.

– Вот это интересно! А куры?

– Нет.

– Ничто не совершенно! – вздохнула лиса. Однако она тут же вернулась к своей прежней мысли: – Жизнь моя однообразна. Я охочусь за курами – люди охотятся за мной. Все куры похожи одна на другую, и все люди схожи. Поэтому я малость скучаю. Но если ты приручишь меня, жизнь моя как бы озарится солнцем. Я буду узнавать звук шагов, отличный от всех других. Другие шаги заставляют меня зарыться в землю. Твои – вызовут меня, как музыка, из норы. Взгляни! Видишь там хлеба на полях? Я не ем хлеба. Пшеница мне ни к чему. Поля пшеницы мне ничего не говорят. И это грустно! Но у тебя золотистые волосы. И это будет так пре-, красно, когда ты меня приручишь! Золотистая пшеница будет напоминать мне о тебе. Я полюблю шелест ветра в пшеничных колосьях...

Лиса умолкла и долго смотрела на маленького принца.

– Пожалуйста... приручи меня!-сказала она.

– С удовольствием! – отвечал маленький принц. – Но у меня мало времени. Мне надо найти себе друзей и еще столько познать!

– Познаешь, только когда приручаешь, – молвила лиса. – Людям некогда и нечего больше познавать! Они покупают у торговцев все готовое. Но торговцев друзьями не существует, и у людей нет больше друзей. Если хочешь иметь друга, приручи меня!

– Что нужно для этого делать? – спросил маленький принц.

– Надо быть очень терпеливым, – отвечала лиса. – Сначала ты сядешь поодаль от меня, вот так, на траву. Я буду следить за тобой уголком глаза, а ты будешь молчать. Речь – источник недоразумений. Но с каждым днем ты сможешь подсаживаться все ближе и ближе...

И маленький принц явился на следующий день.

– Было бы лучше приходить всегда в том же часу, – сказала лиса. – Если, например, ты будешь являться в четыре пополудни, с трех я уже начну радоваться. Чем ближе будет час твоего прихода, тем все счастливее я стану. В четыре часа я начну уже сгорать от нетерпения и беспокойства. Я открою цену счастья! Если же ты будешь приходить, когда придется, я никогда не буду знать, на какой час настроить сердце... Нужна обрядность.

– Что такое «обрядность»? – спросил маленький принц.

– Это тоже нечто давно забытое, – отвечала лиса. – Это то, что отличает один день от другого, один час от другого. Обрядность существует, например, у моих охотников. По четвергам они пляшут с деревенскими девушками. Поэтому четверг – прекрасный день! Я совершаю прогулку до виноградника. Если бы охотники плясали каждый день, все дни походили бы один на другой, и у меня не было бы каникул.

Итак, маленький принц приручил лису. И когда стал приближаться час расставания:

– Ах!.. Я заплачу... – вымолвила лиса.

– Ты сама виновата, – сказал маленький принц. – Я желал тебе только добра, но ты захотела, чтобы я тебя приручил...

– Конечно, – сказала лиса.

– Но ведь ты теперь будешь плакать! – воскликнул маленький принц.

– Конечно, – вымолвила лиса.

– Вот ты ничего и не выиграла!

– Выиграла, – отвечала лиса. – А цвет пшеницы? – И она добавила: – ...Я открою тебе один секрет. Он очень прост: хорошо видишь только сердцем. Главное скрыто от глаз».

И в то же время, какая внутренняя трагедия звучит в одиноком крике в человеческой пустыне когда маленький принц появляется на Земле:

«Маленький принц поднялся на высокую гору. Единственные горы, которые он когда-либо видел, были три доходившие ему до колен вулкана. „С такой высокой горы, – подумал он, – я разом увижу всю планету и всех людей...“ Но он не увидел ничего, кроме остро отточенных скалистых игл.

– Здравствуйте! – сказал он на всякий случай.

– Здравствуй... здравствуй... здравствуй... – отвечало. эхо.

– Кто вы? – спросил маленький принц.

– Кто вы... кто вы... кто вы... – отвечало эхо.

– Будьте моими друзьями, Я так одинок! – сказал он.

– Я одинок... я одинок.. я одинок... – отвечало эхо».

Людям, стремящимся непременно раскрыть аллегории и спорящим: «Роза – это Консуэло!» – «Нет, это Франция!» – «Лиса – это дружба!» – «Нет, это подруга». – «Нет, это Леон Верт». – «Баобаб – это зло вообще?» – «Нет, это фашизм» и т. д. и т. д., – можно смело ответить: «Да, вы правы, вы все правы. Эта аллегорическая сказка дает возможность читателю наполнить каждое слово текста наиболее близким ему содержанием, облечь каждый образ в, реальную форму. Ибо внутреннее содержание этих форм – непосредственное отражение жизни».

Однако трудно все же отказаться от мысли, что маленький принц-это сам Сент-Экс, Хотел или не хотел того автор, но лучше всего он как бы воплотил и охарактеризовал самого себя. И разве не основной урок жизни заключается для него в простых словах, вложенных в уста маленького принца:

«– Люди у тебя на Земле, – сказал маленький принц, – выращивают пять тысяч роз в одном саду... и не находят того, чего ищут...

– Да, не находят... – подтвердил я.

– А между тем то, чего они ищут, можно бы найти в одной-единственной розе или в глотке воды...

– Конечно, – ответил я.

И маленький принц добавил:

– НО ГЛАЗА СЛЕПЫ, НАДО ИСКАТЬ СЕРДЦЕМ!»

«Маленький принц» – это своего рода завещание идеалов, кодекс чистой морали.

«Нужно суметь прочесть в простых словах этой сказки много настоящей боли, – говорит Пьер Дэкс, – самую душераздирающую драму, когда-либо выпавшую на долю человека. Требования, предъявляемые Сент-Экзюпери к людям, слишком велики, чересчур возвышенны для общества, в котором он жил...»

«Будь я верующим, я стал бы монахом»

В статье «Сент-Экзюпери в Америке», опубликованной в номере журнала «Конфлюанс», целиком посвященном писателю, журналист Пьер де Ланюкс часто встречавший его в Нью-Йорке, пишет:

«...невыносимая тревога и страдание были его уделом в продолжение всего времени, что он провел в США. Словами не выразить всю глубину я силу его страдания. Он искал человеческой близости, чтобы излить свою душу, и не находил подходящих собеседников. Тогда он выискивал очередную жертву и буквально встряхивал ее и топтал словами по любому поводу... И все же ошибочно было бы думать, что он не искал, что любить, чем восхищаться. Однако в 1941 году в Нью-Йорке все достойное восхищения было глубоко сокрыто от глаз».

С собеседниками своего уровня ему приходилось встречаться весьма редко. И, во всяком случае, к их числу никак не могут относиться люди, чьи слова с примечаниями он заносит в свой блокнот:

«Пусть лучше, – говорит В., – гибель для всех французских детей, чем поражение Англии». «Я была бы весьма горда, – сказала мне одна бездетная сорока, – будь у меня во Франции дети и узнай я, что они умирают от голода». Но когда французские дети умирают, с ними умирает и Франция. Во имя чего? Ради других? Это чисто эмигрантская небрежность пользоваться такими легковесными формулами, как если бы они говорили: «Передайте мне горчицу» или «Сегодня тепло»...

Круг знакомых, который создался у Сент-Экса в Америке, весьма ограничен, так как он не говорил по-английски. Он всегда упорно отказывался изучить этот язык, и, думается, продолжительное пребывание в США ничуть не повлияло на него, он так и не научился английскому. По словам подруги, подтверждаемым также одним из его друзей, Жоржем Пелисьс, Антуан, когда к нему приставали с этим, отвечал: «Я не хочу говорить на других языках. Нельзя хорошо писать на каком-либо языке, если пользуешься несколькими». Возможно, он так и отвечал. Но Сент-Экс любил сбивать с толку собеседника, давать самые неожиданные ответы. Да, может быть, он и на самом деле так думал в момент, когда отвечал. Однако в «Послании заложнику» он пишет, что говорит по-испански. Вероятно, он научился этому языку в Аргентине. Возможно, и Консуэло сыграла в этом известную роль. Правда, во время военной службы в Страсбурге он писал матери, что «изучает язык». Конечно, немецкий. Но так никогда и не научился говорить на нем. Вероятнее всего предположить, что Сент-Экзюпери, как и многие французы, очень тяжело усваивал иностранные, в особенности не латинские, языки, и если даже научался чему-нибудь, то все же с необыкновенными затруднениями пользовался своими знаниями. А оказаться в неравных условиях со своим собеседником он тоже не хотел. Лишенный высокомерия, Антуан, как уже известно, был застенчив, по-детски самолюбив и не любил уступать никому ни в чем. Так, например, он страшно не любил проигрывать. Поэтому он предпочитал всегда игры, в которых могли проявиться его естественные дарования, знание человеческой психологии, интуиция, наблюдательность, умение мыслить. И не любил те игры, которые были рассчитаны в первую очередь на память.