Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №06 за 1972 год

• Название: Журнал «Вокруг Света» №06 за 1972 год
• Автор: Вокруг Света
• Жанр: Периодические издания

---

Трудный путь воды

Каменистая тропа вьется среди зарослей орешника. Бредет по тропе сонный ослик. Привычная дорога, привычная тяжесть кувшинов, привьюченных к бокам. Привычно тянет на высокой ноте нескончаемую песню черноглазый мальчишка-погонщик. Что еще делать в дороге? Грустный напев «Шикясты» не требует слов. Если хочешь, придумай слова сам. И Абдулхан поет: «Опять я иду за водой... Иду за водой к роднику, а родник далеко-о...» Вот и все слова, их хватает на всю дорогу, потому что «Шикяста» — медленный напев.

Вот он, родник. В облачке водяной пыли вырывается он из-под скалы и, журча, прыгая с камня на камень, уходит вниз, в долину. Абдулхан снимает с ишачка гюйумы — большие двуручные кувшины из потемневшей меди — и поочередно подставляет их упругой струе. Потом, опустившись на колени, припадает к потоку и долго, долго пьет. Хорошая вода, сладкая. А уж холодная! Абдулхан пьет, пока не сводит зубы.

Хорошо бы напиться на весь день. Но к вечеру мать, наверно, снова пошлет за водой. «Почему так? — думает Абдулхан. — Тут родник бьет из-под земли, пей сколько хочешь, а дома у нас хорошей воды нет. Та, что берут в колодцах, не для питья; ею только огороды поливать. Вот и ходи за три километра к роднику».

Абдулхан навьючивает оба гюйума на потертые ослиные бока.

— Чо! Чо-о! — кричит он, взбадривая задремавшего ишака веткой орешника.

И снова постукивают копытца по каменистой тропе. Снова плывет под синим небом нескончаемый напев.

Не повезло Баку с водой. Соленой, конечно, сколько угодно — целое море. Есть на Апшеронском полуострове и соленые озера — шоры. Скудная, обожженная солнцем земля как бы источает соленый пот. Но с пресной водой в Баку и на Апшероне всегда было худо. Издревле существовали здесь кягризы — система колодцев, соединенных подземными ходами — штольнями. Столетиями брали из кягризов мутную солоноватую воду, от которой воротил морду даже иной верблюд.

Караванные тропы уходили от древних крепостных стен Баку в соседние ханства, в Персию. Волоча за собой пыльные облака, плыли бурой апшеронской степью верблюды. Их перед дальней дорогой заправляли, как теперь заправляют горючим автомобили. Из самана и отрубей делали плотно спрессованные цилиндры и несколько таких цилиндров запихивали верблюду в пасть. Этого корма ему хватало на всю дорогу. Караваны увозили нефть — ею Апшерон был богаче, чем водой, нефть вычерпывали ведрами из колодцев. Горючее свойство нефти было давно известно людям, и с древних времен Азербайджан называли «Страной огней».

С конца 60-х годов прошлого века здесь началась нефтяная лихорадка. В последующие десятилетия на Апшероне поднялись вышки — они стали главной деталью пейзажа, они подступили к Баку, вскарабкались на окаймляющее его Нагорное плато, как бы примериваясь к следующему шагу — в город, в синюю бухту. На окраинах Баку — в Черном городе, Белом городе — задымили нефтеперегонные заводы. Из полунищих сел потянулись на заработки крестьяне, город бурно рос. На промысловых территориях, на политой нефтью и потом земле вставали жалкие глинобитные жилища, так ужаснувшие Горького в начале нашего века.

Рост населения и промышленные нужды требовали в стократно возросшем количестве воды, воды. Но где было ее взять? Изыскания артезианских вод в окрестностях города ничего не дали. Опреснитель морской воды, один из первых в мире, не покрывал дефицита, да и не нравилась бакинцам опресненная вода: дорога, и вкус неприятный, и цвет красноватый, отталкивающий. По-прежнему пили главным образом колодезную воду. В городе было около восьмисот колодцев, их санитарное состояние привело бы в ужас любую современную санэпидстанцию. Добавьте к этому отсутствие канализации, и налицо грозная картина надвигающейся эпидемии. И гроза разразилась: летом 1892 года в Баку вспыхнула холера.

Хозяева бакинской нефти не хотели вкладывать капиталы в дело, не сулящее быстрой прибыли. Но теперь, в дни эпидемии, стало яснее ясного: без водопровода и канализации жить дальше нельзя. В бакинскую городскую думу посыпались проекты водопровода. Жюри Международного конкурса отдало предпочтение проекту английского инженера Линдлея, и в 1897 году он начал изыскания. Была естественной и очевидной идея использовать сток ближайших к Баку полноводных рек — Куры на юго-западе и Самура на севере. Но разведочные работы выявили иной источник водоснабжения — артезианские воды в зоне между реками Самур и Кусарчай, близ селения Шоллар. Пробуренные здесь скважины наткнулись на целое подземное море — три мощных горизонта превосходной питьевой воды. Несколько лет длились споры вокруг проекта Линдлея, казавшегося «отцам- города» излишне смелым и рискованным. Дума колебалась, Линдлей терял терпение, отказывался вести работы, и только в 1907 году он начал наконец строительство водопровода.

Уже стоял на дворе XX век, но лопата была царицей этой стройки. И пока под взмахами лопат сажень за саженью, верста за верстой приближалась к Баку траншея водопровода, город по-прежнему пил солоноватую колодезную и невкусную опресненную воду. Предприимчивые дельцы привозили на шхунах воду из устья Куры и из Астрахани. По утрам грохотали по булыжнику мостовых арбы, запряженные осликами, — это везли в зеленых бочках с сияющими медными кранами воду из селения Загульба на северном берегу Атперона. Водичка из загульбинского источника была жестковатой, но все же вкуснее колодезной.

— Ширин су! — кричали бойкие мальчишки-возчики. — Сладкая вода!

Из ворот выбегали с ведрами и кувшинами хозяйки. Лилась из медных кранов вода. Звенели, переходя из ладони в ладонь, монеты...

«Воду свою пьем за серебро». Это из ветхозаветного «Плача Иеремии». Правда, старобакинский вариант иеремиады в отличие от библейского содержал меньше философской скорби. Хозяйки визгливо ругались с водовозами:

— Еще наливай! Такие деньги берешь, так лей полнее!

— Вода хочешь — деньги плати! — весело кричали в ответ продавцы. — Ширин су! Ширин су!..

Цокают копытца по каменистой дороге. Бредет за ишачком Абдулхан, надвинув кепку на черные брови. Жарко. Неохота петь. Да и сколько можно петь все об одном и том же? «Иду я с водой от родника, а родник далеко-о...»

За поворотом открывается привычный вид — окруженные огородами белые домики селения Пирабулкасум.

Этот Абулкасум, может, и был святой старик, кто его знает, но вот место для селения выбрал неудачно. Так думает Абдулхан и сам усмехается своим мыслям. Ладно, скоро он окончит семилетку и уедет из села. Мать хочет, чтобы он выучился на доктора. Пусть будет так, как хочет мама. Он, Абдулхан, поступит в медицинское училище.

И кто-то другой будет гонять ишачка за водой к роднику. Кто-то другой пойдет по этой тропе, придумывая свои слова к медленному напеву «Шикясты».

Стройка Линдлея закончилась спустя десять лет, в начале 1917 года. Артезианская вода, поднятая насосами, самотеком побежала по бетонным трубам на юг, к Апшерону. На станции, известной с тех пор под названием Насосная, ее перекачивали в резервуары, и оттуда вода шла в городскую сеть, закончив свой почти 150-километровый пробег.

Наконец-то Баку получил воду, настоящую «ширин су». Шолларская вода была хороша на вкус и первородно чиста — настолько, что не требовала специальной очистки, ее только хлорировали.

Уже при Советской власти водопровод достраивался. Его мощность значительно возросла, но не поспевала за ростом города, за гигантским размахом разведки и эксплуатации новых нефтяных месторождений.

Менялся облик города. По набережной, по Балаханской улице побежали краснобокие трамваи, сменившие конку. Первая в стране электрическая железная дорога соединила Баку с поселком Сабунчи — центром старейшего на Апшероне нефтепромыслового района. Среди солончаковых трав, полупустынных эфемеров поднимались новенькие рабочие поселки. На бакинских улицах появились зарешеченные люки ливнеспуска. (А то ведь как было: осенние проливные дожди едва не затопляли город, по улицам бежали быстрые желтые реки, и амбалы, грузчики с плетенными из веревки торбами-паланами за спиной, переносили людей с одной стороны улицы на другую, а за дополнительную плату могли донести на-закорках и до дома.)

Город менялся, а воды все не хватало, ее подача нормировалась. И в 1934 году началось строительство Второго бакинского водопровода. Его источником явился все тот же бассейн Самур-Кусарчайского междуречья, его трасса легла на карту параллельно нитке Первого водопровода. Накануне Отечественной войны основные сооружения были закончены, но на проектную мощность Второй вышел уже после войны.

Однако теперь уже и две шолларских реки, забранные в трубы, не могли напоить Баку. Население города, еще в начале двадцатых годов составлявшее примерно 250 тысяч, возросло до миллиона. Реки, как сказано выше, обошли Баку стороной. Теперь накопленный строительный опыт позволял приблизить их к городу.