Анна Голоусикова - Мастер своего дела (сборник)

• Название: Мастер своего дела (сборник)
• Автор: Анна Голоусикова
• Издательство: Фантаверсум
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-905360-14-5

Говорят, в наше время не может быть второго Леонардо да Винчи, Михаила Ломоносова или Бенджамина Франклина — «человека универсального», постигшего все науки, искусства и ремесла. XX век расставил людей у конвейера. XXI век стал веком Интернета, и объём существующей информации теперь удваивается каждые полтора года. Мир усложняется все больше и больше.

Говорят — наступила эпоха узких специалистов, мастеров своего, одного-единственного дела…

Но кто он — этот мастер? Ответ ищите на страницах нашего сборника.

---

Планшетка тут же отразила, где находится препарат две тысячи одиннадцать, а на трехмерке появилась точка одиннадцать семнадцать.

Заправив шприц-тубу, я достал мышку, легонько нажал на точку — лапка встала на место под тонкий визг, затем ввел препарат — и белая красавица, даже не прихрамывая, отправилась в клетку к своим товаркам.

— Потрясающе, — прокомментировал Гавра. — А внутренние повреждения, болезни, вирусы?

— Частично, — уклончиво ответил я. — Иногда получается чуть ли не с того света вытащить. Сам «Двигун», как я подозреваю, работает хорошо, просто некоторых веществ у меня нет, а другие в принципе невозможно синтезировать. Пытаюсь заставить его предлагать более слабые аналоги из имеющегося, у меня в картотеке восемнадцать тысяч препаратов, еще около тысячи или синтезируются в лабораториях по всему миру, или уже в пути.

— И ты хочешь сказать, что тебе на все это хватает денег? — Гавра иронично сморщился.

— Считай сам — минута у меня стоит сорок «ёлок», в день около пятисот рабочих минут, минус двадцать процентов Санычу, и умножай на тридцать — работаю я без выходных. Сорок-пятьдесят тысяч «ёлок» в месяц.

— Годовая зарплата хорошего специалиста! — поразилась Настя. — Гавра, а ты говорил, что его не ценят!

— Не все измеряется в деньгах, — смутился он. — Где мировая слава? Именно ее мы ему и предлагаем!

* * *

Естественно, за день подготовиться бы не получилось — выяснилось, что должен быть какой-то начальный заезд для определения, кто выйдет со старта первым.

Три дня до гонки я доводил мотор до идеала: по моим эскизам вырезали из полиуретана подушки двигателя в количестве четырнадцати штук — плюс двойной комплект запасных; нацепили «рубашку» кондиционера, затащили «хвостом» в кабину, одновременно перебирая всю подвеску и перетачивая кардан.

Восемь слесарей и механиков крутились вокруг меня, не подвергая сомнению команды и советы. Гавра занимался доводкой внешнего вида, прямо в боксе вырезая из ажурных карбоновых пластин куски кузова. В предпоследний день машину покрасили, вставили стекла, установили ее на колеса с максимально допустимыми, девятнадцатыми дисками.

Затем мы полетели в Суоярви. Люди — на одном вертолете, машина, закрепленная снизу, — на другом. Я во время полета спал, а когда проснулся, то обнаружил, что тело сидит, а вот голова моя покоится на груди у Насти.

Такого внутреннего шока я не испытывал с момента, когда умер отец. Сразу куча мыслей взорвала мозг, и ни одна из них не была связана с возбуждением — просто я вдруг осознал, что двадцатитрехлетней девушке шестнадцатилетний пацан кажется почти ребенком — и именно поэтому она не стала меня будить или отодвигаться.

Она не воспринимает меня серьезно — первая по-настоящему интересная мне девушка. Надо просто доказать ей, что я — единственный в своем роде, сильный и целеустремленный.

* * *

Квалификацию прошли вообще без проблем — Гавра оказался не просто опытным водителем, за рулем он был настоящим богом. Через канавы и кустарник «Тёркин» — так назвали в рабочем варианте машинку — проходил вальяжно даже на сорока.

Оказались шестыми из тридцати двух машин. А в ночь пошел основной заезд.

* * *

— Сука! Куда прешь! — выскочил из-за дерева под колеса какой-то придурок с камерой.

Гавра легко объехал его, колесо нырнуло в яму, но подвеска сработала четко.

— Одна из подушек двигателя уходит, надо поправить.

В самом начале мы обогнали двоих — «Додж» менял все четыре колеса, «Джип» попытался срезать по болотцу и теперь медленно, но верно враскачку выползал на твердь.

Потом нас обогнала «Хонда», затем нагнал «Джип». От лидеров, судя по планшетке, мы отставали все сильнее, зато сзади мощно напирали конкуренты.

— Километров сорок пройдем? — Гавра перекатывал в губах незажженную сигариллу.

— И семьдесят пройдем, но чем дальше, тем сложнее будет вправлять.

Остановились, за четыре минуты поддомкратили двигатель и вправили подушку. «Джип» ушел вперед, толпа сзади приблизилась — трогаясь, мой пилот ругнулся, выплюнув обмусоленную сигаретину.

Ночью идти по пересеченной местности — удовольствие не из приятных. На второй сотне километров заскрипело что-то сзади.

— Задний мост, так его разэтак, надо было козловский брать. — Гавра со злости выжал газ, на электронном спидометре цифры стремительно побежали вверх — до восьмидесяти.

Через минуту схватили приличную яму, затем чуть не перевернулись на незаметном корне в грязи.

— Сбрось скорость, — попросил я.

— Ща, «Джипа» нагоним…

Но обошли первой «Хонду» — она лежала на боку, рядом, показывая жестами, что все в порядке, стояли пилот и штурман. Чуть сбросили скорость, вывернули колеса и едва не взлетели на поваленной сосенке.

— Нам же главное не победа, главное — дойти до финиша? — тихо поинтересовался я.

— Я так не умею. — Гавра нервно облизывался, поминутно закусывая и отпуская нижнюю губу. — Если гонка — то надо идти к финишу на максимуме.

Уже под утро, мягко проваливаясь на выложенной досками гати, заглохли в середине болота.

— Что случилось? Почему не предупредил? — зловеще спросил меня Гавра. По глазам я понял — может ударить.

— Я посмотрю.

Домкратить «Тёркина» в такой ситуации было нереально — и я, сняв куртку, нырнул под машину, с головой уйдя в холодную жижу. Вынырнул за бампером, в подкапотном — благо, место позволяло.

— Ключ на двадцать два!

Сверху пришел ключ.

— Наждак!

— Еще наждак, этот размок!

— Еще наждак!

В третий раз пришла корщетка — и как я сам не сообразил!

Уже ехали, когда Гавра спросил:

— Что это было?

— Контакты окислились, — ответил я. — Сплав дико ненадежный. Надо будет делать соединение через фишки.

До Лахденпохьи доехали одиннадцатыми. Здесь на всех машинах менялись экипажи — на свежие. У нас вместо Гавры за руль села Настя. Узнали, что утонул пилот «Субару»: перевернулись на болоте, ехали одними из последних, гать не выдержала, штурман выплыл, а его напарник — нет.

— Давай, Настенька, дальше дорога попроще, не трек, конечно, но тебе не привыкать. — Гавра обнял девушку, поцеловал ее в щеку, затем крепко пожал мою руку.

Пока проезжали Ленинградскую область, обогнали три экипажа — Настя хуже напарника шла по бездорожью, слишком резко снижая скорость и медленно ее набирая, зато на отрезках хорошей дороги, которых становилось все больше, вела очень уверенно, выжимая из мотора максимум, но не насилуя его.

— Здесь налево, — предупредил я ее метров за двести до маневра.

Она вошла, не снижая скорости, на ста двадцати, просто заблокировав колеса на долю секунды, чтобы внести юзом зад в поворот.

— Я помню, — ответила девушка с запозданием. — Главное, чтобы нам потом за разбитое покрытие счет не выставили.

Она одинаково хорошо шла по местным проселочным дорогам и по асфальту. Мотор словно принял хозяйку — в его урчании иногда прорывались панические нотки, но ничего страшного в этом не было — девушка просто выжимала его до предела.

За сорок километров до Великого Новгорода мы оказались уже четвертыми. Лидер оторвался слишком хорошо, третьего мы постепенно дожимали, а второй на длинных участках становился виден далеко впереди.

В тот момент, когда мы обгоняли третьего, его пилот — то ли случайно, а скорее — от злости — чуть вильнул рулем, и «Тёркин» через встречку вылетел на обочину, дважды кувырнувшись.

У меня рассекло бровь и зажало ногу между сдвинувшимся креслом и треснувшей торпедой. Настю выкинуло через лобовое — ее ремень безопасности вырвало вместе с болтом и гайкой из плохо подогнанного кузова.

Две минуты спустя около нас приземлился вертолет медслужбы, из которого выскочили врачи, еще через несколько секунд рядом встала вертушка Гавры.

— Иди вместо меня, — горячечно шептала девушка. — В десятку мы точно войдем…

— Как она? — Гавра оттащил самого молодого врача в сторону.

— Может, выживет… — медленно произнес парень.

— Один доедешь? — метнулся ко мне старший пилот, пока Настю заматывали во влажный кокон.

— У меня прав нет, — руки тряслись, из глаз катились слезы.

Гавра презрительно скривил губы и выплюнул:

— Можешь не ехать.

А потом заскочил в вертолет медслужбы, за мгновение до того, как тот начал подниматься вверх.

Я, покачиваясь, подошел к уже стоящему на колесах «Тёркину».

— Вы будете продолжать гонку? — геликоптер журналистов ненамного отстал от Гавры. — У вас есть третий пилот? Что говорят врачи?

— Я буду продолжать гонку, — ответил я и сплюнул кровью. Сгусток попал ровно на штанину оператора — н-да, не быть мне любимцем журналистов, как Гавре.