Анна Голоусикова - Мастер своего дела (сборник)

• Название: Мастер своего дела (сборник)
• Автор: Анна Голоусикова
• Издательство: Фантаверсум
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-905360-14-5

Говорят, в наше время не может быть второго Леонардо да Винчи, Михаила Ломоносова или Бенджамина Франклина — «человека универсального», постигшего все науки, искусства и ремесла. XX век расставил людей у конвейера. XXI век стал веком Интернета, и объём существующей информации теперь удваивается каждые полтора года. Мир усложняется все больше и больше.

Говорят — наступила эпоха узких специалистов, мастеров своего, одного-единственного дела…

Но кто он — этот мастер? Ответ ищите на страницах нашего сборника.

---

— Ну, — сказал он наконец, — что случилось-то?

Федор пожал плечами, взглянул тоскливо на бутылку, начал рассказывать:

— Да ничего особенного не случилось. Отошел батя тихо, просто, без мучений. Верка вон на закате, как обычно, спустилась вниз белье ему поменять, а он и не дышит уже. Сердце, наверное. Хотя он на него никогда не жаловался…

— Тут без разницы, — сказал Еремей. — Мог и не жаловаться, а проблемы были. Сам знаешь, возраст ведь. Не угадаешь отчего.

— Где он сейчас?

— Внизу, где же еще. Мы не вызывали ни врачей, ни кого-то другого. Когда утро наступит, тогда и вызовем. Надо сначала, чтоб все уже готово было.

— Ясно.

— Сам-то как? — спросил Еремей.

Никодим поежился. Вопрос не имел отношения к его жизни, к оставшемуся в городе рекламному бизнесу, к новой трехкомнатной квартире, к женщине, с которой он эту квартиру делил, — только к его планам на будущее. На самое ближайшее будущее.

— Нормально, — ответил он. — В полном порядке.

— Сделал все нужные распоряжения?

— Эх… пока нет.

— Почему?

— Не успел, — соврал Никодим. — Как только вы мне позвонили, я тут же прыгнул в машину и поехал сюда… чтобы успеть к рассвету.

— Долго ехал, — сказал Федор и ткнул пальцем в непроглядную тьму за окном. — Рассвет должен был наступить десять минут назад.

— Семь, — поправил его Еремей. — Точнее, пока шесть с половиной. Но это в нашем часовом поясе. Кое-где задержка уже гораздо серьезнее.

— Скоро те, кто поумнее, начнут догадываться, что вся их гелиоцентрическая хрень не стоит даже бумаги, на которой напечатана, — пошутил Никодим, но улыбок на лицах братьев не увидел. Они ждали, когда он перейдет к делу. — Бледные уже появились? — спросил он, чтобы еще хоть на несколько мгновений оттянуть те ужасные слова, которые ему предстояло произнести.

— Вроде бы еще нет. Мы по крайней мере ничего не почувствовали. В любом случае сначала они придут сюда и сделают так, чтобы ночь больше не закончилась.

— Да, отец говорил, у них хватит ума найти это место в первую очередь.

— Вот именно. — Федор пристально посмотрел на Никодима. — Зачем тянуть резину?

— Поставь себя на мое место, и поймешь зачем. На это просто невозможно решиться.

— Ты на своем месте, а я — на своем, — ответил Федор. — И переставлять нас не надо. А решимости у тебя всегда было побольше, чем у меня с Еремой вместе. Пошли…

— Погоди. Давай хоть по рюмке опрокинем. За отца.

— Хорошо. — Федор повернулся к окну, всмотрелся в стиснутый белой рамой мрак. — Звезды начали гаснуть. Но выпить мы успеем.

«Из этой фразы получился бы прекрасный рекламный слоган, — успел подумать Никодим, пока брат разливал спиртное. — Утро больше не наступит, но у нас еще есть время, чтобы насладиться водкой такой-то». Отличное завершение карьеры. Он поднял свою рюмку, наполненную до краев.

— За отца, ребят. Он был хорошим человеком и сделал для людей настолько много, что они никогда не смогут понять и оценить этого.

— Точно, — согласился Еремей, а Федор просто кивнул.

Они выпили. Никодим сморщился от ацетоновой горечи, но проглотил.

— Ну и палятина, — пробормотал он, протягивая руку к пакетику с сушками, лежащему под самоваром. — Не могли что-нибудь подороже найти?

— Времени не было, — отрезал Федор. — И разницы все равно никакой. Пойдем.

— Стоп. Дай мне еще минуту — бабу свою предупредить хоть.

— Черт… лады, только минуту.

— Ага.

Доставая сотовый из кармана джинсов, Никодим поднялся со стула.

— Ты куда? — прищурился Федор.

— В сени. Позвонить.

— Отсюда звони. Родня все-таки, нам нечего друг от друга скрывать.

— Боишься, что сбегу? — с кривой улыбкой спросил Никодим. — Да?

— Времени нет, — невозмутимо ответил Федор. — Звони быстрее.

Никодим сел на диван, думая, что, пожалуй, был бы вполне в состоянии сбежать, если б вышел в сени: просто выйти на улицу, сесть в машину и уехать прочь отсюда. Без труда. Без угрызений совести. Он набрал нужный номер и поднес телефон к уху. Длинные гудки следовали один за другим, а человек, сочинивший за свою жизнь великое множество привлекательной лжи, никак не мог придумать, что ей сказать. «Дорогая, прощай, я получил наследство»? «Извини, любимая, я должен уехать навсегда по семейным обстоятельствам»? Обманывать на прощание не хотелось, но правду она не сумела бы ни осознать, ни принять. После очередного гудка Никодим прервал вызов и выключил мобильник, мысленно поблагодарив судьбу за то, что уберегла его от совершения очередной и наверняка последней ошибки.

— Спит, значит, — объяснил он братьям. — Не буду будить.

— Может, так оно и лучше. — Федор поднялся, тяжело опершись руками о стол, и Никодим понял, что бутылка была далеко не первой за эту ночь. — Давайте уже к делу, а?..

Они прошли в следующую комнату, отделенную от первой лишь застиранной желтой занавеской. Вера и Еремей отодвинули в сторону стоявший в углу массивный сундук, Федор поднял крышку находившегося под ним люка. Сестра спустилась первой, привычным жестом включила в потайном подвале свет.

«Ну, теперь все, — подумал Никодим, — вот и он, тот самый конец пути, о котором столько всего сказано и написано, что любые слова покажутся банальностью». Сейчас он исчезнет под скрипучим полом дома, где когда-то вырос, и жизнь прекратится. Во всяком случае то, что он привык считать жизнью.

Внизу царил сумрак — одинокая лампочка под потолком не могла разогнать забившиеся в углы тени. Вдоль стен тянулись полки, заставленные разнокалиберными пузырьками, коробками и пачками пожелтевших газет, потолок пересекал толстый кабель, под ногами лежал давным-давно вылинявший ковер. Вот оно, его наследство, его имение, перешедшее по всеобщему закону от отца к старшему сыну.

Предыдущий владелец этого великолепия покоился тут же, лежал в дальнем углу на одеяле. Никодим не сразу узнал усохшего, крохотного человечка с ввалившимися щеками и длинными седыми волосами. Какими тонкими стали его пальцы и шея, как заострились нос и подбородок — вот оно, его будущее.

Посреди подвала стояла узкая кровать с металлической спинкой, застеленная свежим бельем.

— Не волнуйся, — пробормотал Еремей. — Мы все новое положили, даже матрас.

— И сама конструкция удобная, — добавил Федор. — Еще с полгода назад старую сетку выкинули, поставили вместо нее каркас специальный… опроте… орпоте… тьфу, как его…

— Ортопедический, — сказала Вера. — Для спины полезно.

— Во-во, орпотедический. Я сам пробовал на нем — сплошное удовольствие.

— Вентиляция тут тоже новая, — Еремей указал куда-то в темный угол за телом отца. — В начале весны поменяли. Теперь тут всегда чистый свежий воздух.

Они готовились, понял Никодим, давно готовились к тому, что произошло сегодня. Король умер, да здравствует король! И теперь тут все для его удобства, все для того, чтобы он смог пронести бремя на себе как можно дольше, избавив их самих и их детей от подобной участи.

— Давай, это… приступай, — сказал Федор, положив ему руку на плечо. — И так уже опаздываем. А мы пока батю наверх отнесем, вызовем кого надо. Хлопотный предстоит денек.

Никодим попятился.

— Нет, постойте, — сказал он, чувствуя, что язык едва слушается. — Я не могу. Нет. Не сейчас. Слишком все быстро, слишком неожиданно.

— Неожиданно? — Федор удивленно вытаращился на него. — Можно подумать, ты не знал, чем все закончится! Это обязанность нашей семьи, и ничего нельзя изменить! Ты должен, потому что должен.

— Семьи? Да, наверное. Но это вы — семья. Жили рядом с отцом, помогали ему, ухаживали за ним. А я вылетел из гнезда уже очень давно. Потерял связь, научился быть сам по себе. Я больше не в семье.

— Хватить ныть! Видишь, что снаружи творится?

— Ничего не изменится, если вместо меня за это возьмется кто-то из вас. Никакой разницы! А я… я не хочу бросать свою жизнь.

— Никакой разницы? Ты же старший, у тебя голова специальным образом варит. Так ведь в каждом поколении было — первенец получает дар, а все остальные должны его обслуживать. Жизнь, которую ты так не хочешь бросать, она же не сама по себе выстроилась, это чистая наследственность, ничего больше. Но ты, кстати говоря, не очень разумно ею распорядился.

— Как бы ни распорядился, она моя!

— Ошибаешься! Твоя жизнь принадлежит всем!

Еремей шагнул к нему, но Никодим оттолкнул брата и, повернувшись, в три шага взлетел вверх по лестнице. Захлопнул ногой люк, с удовлетворением услышав, как выругался внизу Федор, получивший доской по макушке, рванул к выходу. Свободен! К черту этих людей, к черту этот сраный, убогий домишко, к черту происходящее снаружи. Один из братьев займет его место, а он будет далеко. Вообще не стоило приезжать.