Анна Голоусикова - Мастер своего дела (сборник)

• Название: Мастер своего дела (сборник)
• Автор: Анна Голоусикова
• Издательство: Фантаверсум
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-905360-14-5

Говорят, в наше время не может быть второго Леонардо да Винчи, Михаила Ломоносова или Бенджамина Франклина — «человека универсального», постигшего все науки, искусства и ремесла. XX век расставил людей у конвейера. XXI век стал веком Интернета, и объём существующей информации теперь удваивается каждые полтора года. Мир усложняется все больше и больше.

Говорят — наступила эпоха узких специалистов, мастеров своего, одного-единственного дела…

Но кто он — этот мастер? Ответ ищите на страницах нашего сборника.

---

Когда старкора Дантеса послали расследовать пропажу буквы «К» из вывески магазина на Советской, он сперва не подумал плохого. Такие пропажи в Корректорском отделе считались рутиной. Доехать до объекта. Записать показания, держа в уме, что дел наверняка наделал кто-то из работников. Обычно все заканчивалось штрафом — в зависимости от того, как серьезно умудрялись исказить написанное.

Дело было утром. На Советскую Дантес поехал один. Напарник, Гарик Шульц, снова отпросился в ФМС.

— Сколько можно? — спросил Дантес.

Шульц только пожал плечами.

* * *

В троллейбусе было пусто, холодно и сонно. Кондукторша подошла, переваливаясь; от грузного тела, втиснутого в тугой пуховик, веяло безнадежностью:

— А ну, молодой человек, оплотим за проезд…

Молодой человек, стараясь не слишком злорадствовать, потянулся за удостоверением:

— Комитет охраны речи. Сейчас посмотрим, кто кому что «оплотит»…

Иногда он любил свою работу.

Тетка, ругаясь под нос, сунула в карман пуховика штрафную квитанцию. «Интересно, — подумал Валентин, — сколько их там набралось».

* * *

Дантес глядел на вывеску. Да, сразу видно, что дело здесь не в случайно оторвавшейся букве; она явно была стерта.

— Кот, начальник, баррикада, — корректор на всякий случай проверил все позиции. Зоны нет, уже хорошо…

Он вздохнул и толкнул тяжелую дверь.

Магазин назывался теперь «Узница фантазий». Продавались в нем ткани, мулине для вышивки и другие безобидные женские штучки. Впрочем, когда старкор прибыл на место происшествия, товары уже казались не такими безобидными. Ткани понемногу темнели, чернели и превращались в латекс; стены багровели; мулине сплеталось в странные, смутно пугающие косицы.

Работа здесь стояла, небольшой женский штат собрался у кассы и что-то возбужденно обсуждал.

— Валентин Дантес, Охрана речи. Могу я поговорить с вашим директором?

* * *

— …Да не мы это, — чуть не плача, оправдывалась директриса, крашеная блондинка лет сорока. — Мы недавно новую вывеску повесили, правильно все было! Ой, подождите, мы ж фотографировались… — Она засуетилась, нашла фотографию, сделанную несколько дней назад во время вечеринки, погнала девушек за «кофе для товарища корректора — и печенье, Зина, печенье не забудь!». Директриса явно больше всего на свете страшилась чепе и, на взгляд Дантеса, к стирательству отношения не имела — так же, как ее молодые и бестолковые товарки.

— Да что это вообще за название? — устало покачал головой Дантес.

— Зато исконно русское! А то вон на Фронтовиков магазин обозвали «От кутюр». От каких кутюр, я вас спрашиваю? Ой, — спохватилась она, — только я вам ничего не говорила.

— Это все равно не в нашей компетенции, — успокоил Дантес. — Этим занимается Отдел по борьбе с заимствованиями. А теперь хорошо подумайте: вы не замечали в последнее время ничего странного?

* * *

В этот момент у Дантеса и возникло плохое предчувствие. Действительно, у служащих магазина не было никакого резона вытаскивать «К» из собственной вывески. Скорее всего, букву убрал кто-то другой. По опыту Дантеса, это могло означать только одно.

В городе работал стиратель.

Стиратель — это всегда плохая новость. Все члены Коллегии были первоклассными стирателями, сказывался опыт вымарывания написанного. Но попадались такие и среди обычных людей. Необученные, незарегистрированные — и оттого вдвойне опасные. Обычно дар их проявлялся в моменты сильного душевного напряжения, страха, гнева. Профессионалы работали чисто, стирая только то, что им заказано. Случайные же люди творили такое, что обоим Отделам не расхлебать. Часто достаточно было стереть одну букву в слове, меняющем судьбу…

Но зачем стихийнику связываться с вывеской магазинчика швейных товаров — этого Валентин уразуметь не мог.

* * *

Разговор с начальником кооператива, что владел «Кузницей» — то есть «Узницей», — дал немногим больше. Нет, он не знает, кто мог бы стереть букву; нет, у кооператива в последнее время не было неприятностей; он вообще не понимает, в чем дело. Начальник явно нервничал и показался Дантесу куда подозрительней директрисы магазина.

Магазин менялся, и не в лучшую сторону. Хорошо, что название не превратилось во что-то еще более специфическое. Валентин поднял с прилавка неведомо как там оказавшийся черный кожаный хлыст. Женский персонал, сгрудившись у кассы, глядел на старкора с опаской.

— Я заберу это, — произнес он, — как вещественное доказательство.

— «Кузница фантазий», — покачал головой шеф. — И кто им только дал лицензию на такое название?

— Мы и дали, — буркнул Валентин. — Будто не помните, что в начале девяностых творилось… Экспериментаторы, пушкин кот…

— Только стирателя нам не хватало. Оборот англицизмов в городе превышает все границы, олбанцы ходят, как у себя дома, «дело переводчиков» до сих пор не раскрыто…

Валентин молчал. Шефу явно в очередной раз досталось сверху за низкую исправляемость.

— Ну и какова твоя версия?

— Даже не знаю. Сперва я подумал, что кто-то пошутил…

— Попробуй поискать среди уволенных сотрудников, — подсказал шеф.

— Вряд ли. В последний раз у них увольняли пять лет назад. — Дантес вернулся в мыслях к нервничающему начальнику кооператива.

— Значит, обиженный клиент.

— Вы полагаете, это стихийник?

— Кто же станет заказывать такое, с позволения сказать, предприятие?

Оба синхронно вздохнули.

* * *

Нарочито бодрым шагом Валентин прошел по коридору до их с Шульцем кабинета. Он только успел включить кофе, как в дверь просунул голову Скворцов, младред из игорного отдела:

— Дантес, прошу, будь другом. Сходи за меня на похороны слова…

— По расписанию твоя очередь, — заметил Дантес.

— В том-то и дело, что по расписанию, — вздохнул Скворцов. — У меня там человек сидит — из резниковских, он что-то знает об игорных домах. Ребята его задержали за феню. И если мы от него за двое суток ничего не добьемся, придется отпускать. В общем, не до поминок мне сейчас.

— Ладно, — сказал Дантес, думая о своем. — Схожу.

Скворцов просиял и собрался было уйти, но тут взгляд его упал на хлыст, который Дантес бросил рядом с компьютером.

— А это у тебя что?

— Шульц оставил, — не моргнув глазом, отвечал Валентин. — Он тут по вечерам устраивает жесткое немецкое…

— Стыдно, — сказал Шульц, появляясь в дверях. — Стыдно, Дантес.

Выглядел он взъерошенным и недовольным — как всегда с тех пор, как началась история с документами. С порога Шульц пошел прямо к кофеварке. Бросил на стол толстую книгу, которую держал под мышкой. Налил себе полную чашку кофе — по мнению Дантеса, еще не готового. Опрокинул залпом, как рюмку водки, и уставился за окно:

— Это еще что?

За окном шел дождь и рота красноармейцев.

— Семинар молодых авторов. Тут, недалеко…

— Выходит, старых нам уже не хватает?

— Когда это у тебя закончится? — спросил Скворцов, который был в курсе эпопеи с документами.

— Видимо, никогда. Теперь им нужно свидетельство о смерти моего деда. Дед пропал без вести где-то в Белоруссии. У кого мне получать свидетельство? У Советской Армии?

Валентин усмехнулся:

— Читаешь в очередях? — Книга оказалась «Процессом» Кафки.

Шульц кивнул:

— Меня это морально поддерживает…

— Очень кстати, — заметил Валентин, перелистывая книжку. — У нас тут как раз буква «К» пропала.

— Опять египетский бог! — меланхолично сказал Шульц.

— Что это ты выражаешься в родных стенах? — удивился Скворцов.

Шульц не выражался. Был уже у них случай, когда стихийный стиратель решил исправить у себя в истории болезни смертельный диагноз и стер букву «К». Воплощение египетского бога Ра отлавливали по городу всем Отделом.

Валентин рассказал ему об «Узнице». Скворцов неожиданно навострил уши:

— Постойте-ка… Это та «Кузница», что на Советской?

— А что?

Младред покачал головой:

— Отчего же мир так тесен…

У игорного отдела были неплохие информаторы. От них Скворцов и узнал, что не так давно глава одной из городских «семей» Павел Резник делал недвусмысленное предложение кооперативу, который владел лавкой на Советской. Резнику нужно было помещение. Официально — для нового книжного магазина. Неофициально, как понимали это корректоры, — для еще одного подпольного казино.

* * *

История Шульца была долгой и грустной. Он родился в семье потомственных немцев, занесенных в СССР не слишком добрым ветром. Выбрать гражданство до совершеннолетия не получилось, но, уже повзрослев, Шульц захотел стать русским. Обратился, как положено, в ФМС — и началась эпопея с документами. Несмотря на совершенно арийскую аккуратность Шульца, в собранной им кипе бумаг все время чего-то не хватало. В последний раз обнаружилось, что у кого-то из родственников не все было в порядке с пятой графой. И у Шульца попросили справку, что он не еврей. Злоключения старкора Шульца были достойны пера автора из Коллегии. Однако Коллегию в связи с этим делом долго проверяли и ни к чему не смогли прицепиться. Заключили: просто не повезло.