Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №09 за 1971 год

• Название: Журнал «Вокруг Света» №09 за 1971 год
• Автор: Вокруг Света
• Жанр: Периодические издания

---

— Я попытаюсь свыкнуться с тем, что стал знаменит авансом, — ответил я.

Конечно, у Андре были и противники. Один из них — Георг Люндстрём, а попросту — Ерген, из газеты «Фигаро».

Однажды, когда Андре, Стриндберг и я вместе обедали в кафе, он подошел к нашему столику с рюмкой и бутылкой пунша.

— Летун Андре, — сказал он, — разрешите помешать вашей трапезе?

— Уже помешал, — ответил Андре.

Ерген опустился на стул, подставленный услужливым официантом.

— Тебя и Стриндберга я интервьюировал много раз, — сказал он. — Сейчас меня интересуете вы, инженер Френкель. Я воспринимаю вас как этакого ура-патриота. Сперва победа при Нарве. Потом злосчастное поражение под Полтавой. Победа над Северным полюсом должна стать компенсацией за Полтаву.

— Редактор Люндстрём однажды сам поднимался на воздушном шаре, — объяснил Андре. — Вместе с Феллером. Они упали. К счастью, упали в залив у Юргордена. С тех пор он не переносит воздухоплавателей.

— Ошибка, — возразил Ерген. — Я ничего не имею против тех, кто поднимается на аэростате с научной целью. Взять, например, вас, кандидат Стриндберг. Вы физик и фотограф — прекрасный фотограф. От вас можно чего-то ждать. Я снял бы перед вами шляпу, будь я сейчас в шляпе. А ты, Андре, ты никакой не аэронавт, ты летун. Стал воздухоплавателем, чтобы попасть в риксдаг. Но продвинулся не дальше Стокгольмского муниципалитета, да и то там не могли снести твоих безумств. Северный полюс? Надеешься стать членом правительства? Называешь себя либералом, а на самом деле ты краснее любого социалиста. Но нам не нужны красные члены правительства. Упрям и одержим навязчивыми идеями, словно марксист. Ветрогон на Северном полюсе? Никто не вернется живым с Северного полюса. Туда тебе, красному, и дорога. Вот только жаль кандидата Стриндберга. У него есть талант.

Газетчик поднял свою рюмку.

— Господин инженер-технолог Френкель, — говорил Ерген. — Вы обучены искусству прокладывать туннели, строить дороги и мосты, корпеть на поверхности матушки земли. За каким чертом понадобилось вам подниматься в воздух? На кой черт вам этот Северный полюс? Хотите воздвигнуть там памятник Карлу Двенадцатому? Знаете, какая мысль меня сейчас осенила? Это же первая чисто инженерно-географическая экспедиция. Затейщик и организатор: главный инженер патентного бюро. В гондоле: он же и еще один инженер-ветрогон. Финансирует: инженер-химик-изобретатель Альфред Нобель, который давно привык поднимать на воздух людей. Жаль только кандидата Стриндберга. Он талантливый фотограф.

— С тобой не соскучишься, — сказал Андре.

— Расскажи мне, — продолжал Ерген, — что делают инженеры-аэронавты, когда падают в море?

— Они тонут, — ответил Андре.

— Если море не замерзшее, — добавил я.

Наш маленький отряд пополнился четвертым человеком, Вильгельмом Сведенборгом. Он должен был следовать до Шпицбергена как запасной участник на тот случай, если Стриндбергу или мне в последнюю минуту что-то помешает лететь.

— Всякое может случиться, — говорил Андре. — Френкель споткнется на трапе и сломает себе второй палец, Стриядберг возьмет да простудится, а как раз в это время подует нужный ветер.

Мне показалось, что Стриндберг удручен назначением запасного. На мой вопрос, воспринимает ли он это как знак недоверия к нему со стороны Андре, он ответил отрицательно.

Правда, Андре не хуже меня знал, что на Стриндберга с разных сторон оказывали давление, чтобы он отказался участвовать в экспедиции.

Через несколько дней я смог сообщить Стриндбергу, что Сведенборг женат на дочери Норденшёльда и что его сделали резервным членом экспедиции по настоятельной просьбе тестя.

— А вовсе не потому, что Андре сомневается в тебе или во мне, — сказал я.

В декабре Альфред Нобель умер в своем доме в Сан-Ремо.

Прочтя об этом в специальных выпусках газет, я поспешил в патентное управление. Секретарша Андре фрекен Люндгрен (с прошлой зимы она с особого дозволения графа Хамильтона вела также дела экспедиции) сообщила мне, что он куда-то вдруг ушел. Его не было в кабинете, пальто и шляпа отсутствовали на вешалке.

На следующий день около двенадцати я отправился в его дом на Барнхюсгатаи. Мне пришлось долго стучать, прежде чем за дверью послышались шаги и голос Андре осведомился, кто там.

На нем был короткий халат, мятые брюки и шлепанцы.

Все жилье Андре составляла одна-единственная комната, в ней было тесно от мебели, стены закрыты книжными полками. Я впервые увидел его квартиру. После долгого, томительного молчания он попросил меня сходить в кондитерскую поблизости, принести кофе и хлеба.

Когда я вернулся, Андре уже успел переодеться и привести себя в порядок. Неубранную постель он накрыл покрывалом с длинной бахромой. Одно окно было раскрыто настежь.

— Ну, с чем ты пришел? — спросил он.

— Ни с чем, просто так.

— Нобель еще несколько недель назад перевел новый взнос на экспедицию, — сказал Андре. — Это я говорю к тому, чтобы ты не тревожился. Я простужен, — добавил он. — У меня мигрень. Возможно, небольшая температура. Ничего серьезного.

— Вы с Нобелем были друзья? — спросил я.

— Мы встречались много раз, — ответил он. — Знали друг друга. Но у Нобеля не было друзей. Есть такие люди, всю жизнь живут без друзей. Великие люди всегда одиноки. У Нобеля была тьма идей. Он спешил их запатентовать и завалил нас в патентном управлении работой. Из ста нобелевских идей девяносто были чистым безумием. Из остальных десяти восемь далеко опережали свое время. И наконец, две были гениальными и достаточно актуальными, чтобы создать одно из крупнейших состояний нашего времени.

— Он вложил большие деньги в твою полярную экспедицию, — заметил я.

— Но не потому, что верил в ее успех.

— А почему же?

— Потому что это была попытка осуществить что-то новое. Первые попытки неизменно терпят крах. За ними неизменно следуют вторые попытки. Они тоже терпят провал, почти неизменно. Но затем, извлекая из неудач горькие уроки, можно нащупать верные пути.

— Значит, Альфред Нобель внес средства на наш провал, — сказал я.

— Нет. На предприятие, которое он считал обреченным на провал.

Андре встал, держа чашку в руке.

— Я мог бы отправить телеграмму, но раз уж ты здесь — тебя не затруднит сходить в патентное управление и передать от меня, что у меня простуда, температура, и я смогу выйти на службу только дня через два?

— Разумеется, — сказал я.

Первого марта мы со Сведенборгом покинули Стокгольм и направились в Париж, чтобы встретиться с изготовителем аэростата Анри Лашамбром и под его руководством на практике освоить редкое искусство управления воздушным шаром.

— Мне надо бы о многом переговорить с тобой, — сказал я Андре перед самым отъездом.

Он заметно осунулся за зиму. Его волосы поредели, явственно выделялись седые пряди. Усы он отрастил так, что они закрывали не только верхнюю губу, но весь рот.

— Я занят по службе, — ответил он. — Ходатайство Юхана Петтера Юханссона о регистрации патента на новые клещи и гениальный разводной ключ заботит меня в данную минуту больше, чем полярная экспедиция. Он уроженец Смоланда.

— Есть ряд деталей, — продолжал я.

— Относительно полета на Северный полюс?

— Я хотел бы их обсудить.

— Когда вернешься из Франции и Парижа, — сказал он.

Перед отъездом из Стокгольма мы со Сведенборгом получили аналогичные памятные записки от Андре касательно представителей газет и других органоз печати: «Соблюдайте достаточную вежливость и предельную осторожность. Не отказывайте в интервью. Поскольку интервьюеры никогда не знают того, что уже известно, не бойтесь снова и снова повторять все сказанное ранее. Не опровергайте слухов без крайней надобности».

И далее: «Прибыв в Париж, расспрашивайте обо всем, что относится к управлению аэростатом и к полярным областям, не только о том, чего не понимаете, но и о том, что вам кажется понятным. Вопросы — всегда отличный способ расширить свои познания».

Продолжение следует

Перевел со шведского Л. Жданов

О путешествии Ун-Амуна, работниках царства Осириса и двойнике души «Ка»

Отдел Древнего Востока Государственного музея изобразительных искусств имени А. С. Пушкина в Москве по праву считается одним из ведущих научных центров советской и мировой египтологии. И те папирусы, статуи, надгробные стелы, маски, произведения древней живописи, керамика, изделия из стекла и металла, что выставлены в залах, — лишь малая часть сокровищ, собранных в музее. По просьбе редакции научный сотрудник ГМИИ, заслуженный работник культуры РСФСР, кандидат исторических наук Р. Рубинштейн рассказывает о некоторых памятниках древнеегипетской культуры, что хранятся в фондах музея.