Андрей Мартьянов - Вестники времен [= Знамя над Тауэром]

• Название: Вестники времен [= Знамя над Тауэром]
• Автор: Андрей Мартьянов
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2005
• ISBN: 5-289-02119-1

Вальтер Скотт не прав. Диккенс тоже не прав. История средневековой Англии выглядела совсем по-другому! Никакого романтизма, сплошные серые будни, пересыпанные интригами, приключениями, крестовыми походами и прочими привычными для XII века забавами. Как ты себя поведешь в столь тихой обстановке? Верно! В правую руку меч, в левую вороненый «Вальтер», на голову шлем, на плечи — плащ с гербом своего сеньора!

Говорят, такого не бывает. Неправда, очень даже бывает! Перед вами истинная история, случившаяся в 1189 году от Рождества Христова, история происшедшая с тремя интересными людьми: сыном нормандского барона, германским летчиком Гунтером фон Райхертом и никому не известным русским по имени Сергей Казаков.

Кто нам принц Джон Плантагенет? Кто нам король Ричард Львиное Сердце? Для маленькой компании русского, немца и француза эти благородные господа всего лишь те, кого надо за шиворот вытаскивать из неприятностей.

---

— Так вот, не заметил ли ты какой-нибудь метки на его плече? — осторожно спросил сэр Мишель.

— Метки? — недоуменно переспросил старик. — Не было никакой метки… Может быть, рана эта странная…

— Нет, нет, — нетерпеливо перебил его сэр Мишель. — Татуировка, вот что я имею в виду. Она должна быть небольшой, на правом предплечье.

Лекарь задумался, потом медленно покачал головой:

— Нет, ничего подобного я не заметил, да и не всматривался. К сожалению, господа, точно я сказать не могу, — лекарь развел руками.

— Что ж, спасибо и на этом, — сказал Гунтер, пресекая дальнейшие расспросы, которые сэр Мишель хотел было учинить старцу. Он уже понял, что здесь ничего путного узнать нельзя.

По дороге к Руану, когда замок Ле-Небур остался далеко позади, сэр Мишель нарушил задумчивое молчание, тянувшееся с того момента, как они покинули деревню и выехали на тракт:

— Выходит, что Понтий не тот, за кого мы его приняли, раз татуировки у него нет.

— Это еще неизвестно, есть ли она у него или нет, лекарь ведь ничего не заметил. К тому же, остаются еще его слуги-сарацины, у них-то никто наличие татуировки не проверял, — ответил Гунтер. — А потом Понтий может быть послан вместе с ассассинами тем самым христианским владыкой, что задумал убийство, для отвода глаз.

— Или как их проводник, — добавил сэр Мишель. — Хотя стал бы нанятый для такого дела человек привлекать к себе столько внимания. Возможно, он и сам не знает, с кем связался.

— Или знает, потому и злится, что выхода у него нет, мало ли чем эти нечестивцы могли его запугать, — подхватил Гунтер.

— Никто не может запугать христианского рыцаря! — провозгласил сэр Мишель, гордо выпрямившись в седле. — Никто, даже Саладин или сам сатана… Или ставленник Лорда, черт его дери!

— Не задерет. Лорд же сам его и поставил, — усмехнулся Гунтер. — Кстати, тебе не кажется, что у нас все слишком уж благополучно?

— А иначе и быть не может, — пожал плечами сэр Мишель. — Мы же богоугодное дело вершим. Мы же… — норманн запнулся, подбирая слова. — Ведь мы настоящие паладины, вот!

— Чего? — поморщился Гунтер. — Какие еще паладины?

— Разве не знаешь? — Мишель сделал паузу, поразмыслив, и сказал. — Разве у вас, через семьсот лет, стало неизвестно само слово «паладин»? Понимаешь ли, это такой благородный рыцарь, принявший обет верности. Деве Марии, Прекрасной Даме, церкви или королю… Неужели никогда не слышал?

— Слышал, — ответил германец. — У нас тоже дают обеты верности и даже часто соблюдают их. Знаешь слово «присяга»? Так вот, в нашей арм… войске положено было присягать на верность стране и ее… повелителю.

— Видишь, видишь, — обрадовался сэр Мишель. — У вас это — положено, а мы делаем от души. Правильно?

— Это все слова, дорогой мой рыцарь, — нерешительно покачал головой Гунтер, не понимая, зачем Мишель завел этот разговор. — Я привык к тому, что слово во все времена держится не слишком хорошо…

— Вот неправда! — крякнул сэр Мишель. — У нас не так! Слово — очень опасное оружие, и его всегда можно обратить против себя или другого человека. Между прочим, норманны, жившие раньше, почитали оскорбление словом почище оскорбления действием, пощечины, например. Скальды иногда складывали обидные ниды — такие короткие стишки, всего на восемь строчек. Хулительный нид был самым жутким оскорблением, и оно смывалось только кровью… Традиция, кстати, посейчас сохранилась.

— Это как? — не понял германец. — У вас еще принято сочинять подобное?

— Не совсем, конечно, — согласился сэр Мишель и прокашлялся. — Ты, наверное, никогда не слышал о Бертране де Борне? Это самый знаменитый менестрель Аквитании. Его песни даже король Ричард поет. Есть одна история, не знаю, правдивая или нет… Я ее около года назад слышал от самого Бертрана, когда воевал у принца и короля Французского. Спеть?

— Давай, — кивнул Гунтер. Ехать было скучно, а послушать настоящую песню барда раннего Средневековья даже интересно.

Сэр Мишель некоторое время хмурился, вспоминая слова, и затем начал чуть хрипловатым баритоном:

Много есть на свете баллад старинных —
Пели мне их в детстве под треск камина,
Черных королей побеждала лютня,
Белым королем становился скальд.
Замок мой стоит на семи холмах,
Бродит влага винная в погребах,
Плющ ковром зеленым обвил фасад,
А беда случилась пять лет назад…

Был осенний вечер, мела пороша,
В двери постучал менестрель продрогший,
Он сказал, что бродит давно по свету,
И просил за песни ночлег и кров.
Сталь его зрачков высекала искры,
Лютню он сжимал, словно ствол баллисты,
Я его впустил, обещав за вису
Дать ему и кров, и ночлег, и стол.

В пиршественный зал собирались гости,
Пили добрый эль и играли в кости,
Жемчуг рассыпали улыбки женщин,
Винная роса через край лилась.
Сыто я спросил у певца, смеясь:
«А теперь сплети гостям висы вязь!»
Волосы отбросил певец назад,
Боже, как горел его дикий взгляд!

Боже, как он лютню схватил свою!
Боже, как проклятие затянул!
На мою главу призывая ад,
И на дом и плющ, что обвил фасад…

Вывел я из зала тогда мальчишку,
И спросил: «Наверно, ты выпил лишку?»
Крикнул он в ответ: «Ты меня боишься!
Испугал тебя моей лютни звон!»
Я ему сказал: «Придержи коня!»
Он сказал: «Ты мне пока не патрон!»
Я ему сказал: «Убирайся вон!»
Он ответил: «Нет, ты убьешь меня…»

Я его спросил: «Что тебе я сделал?»
Он ответил мне, став белее мела:
«Хватит и того, что ты власть имеешь,
А любой владыка — тиран и вор!
Жизнь твоя проходит во тьме разврата,
И пока не взял тебя демон ада,
Пение мое — вот твоя расплата!
А теперь верши свой приговор…»

Я ему сказал: «Не спеши судить»,
Он сказал: «Ты трусишь! Какой позор!»
Я ему сказал: «Так тому и быть!»
И упал он замертво на ковер…

Много есть на свете баллад старинных —
Про зеленый плющ, про хмельные вина,
И про менестрелей, чей век недлинный
Обрывался, как недопетый слог…
Маленький фанатик, зачем же в руки
Лютню ты берешь, а не стрелы с луком?
По живой мишени палишь от скуки
На пересеченьи больших дорог…

— Видишь, — грустно сказал сэр Мишель, завершив балладу, — Бертран совершенно прав — слова многое значат. Вспомни, как нечистый тебя охмурил в лесу?

— О, мне можно переломать кости, но слова меня не ранят, — хмыкнул Гунтер. — А тот молодой трубадур сам нарвался. Его, кажется, по-человечески предупреждали!

Неизвестно, какие выводы из сочиненной Бертраном де Борном истории делали жители двенадцатого века, но вот германец, человек в этом времени чужой, был убежден — история не грустная, а поучительная. Только подумайте — человек пришел, напросился в гости, пообещав спеть для друзей хозяина, его честно накормили и попросили блеснуть своим искусством, а он начал откровенно хамить хозяину замка! В балладе прямо говорится — менестреля три раза предупредили по-хорошему… Похоже, нищий и бездомный певец просто завидовал дворянину, к которому пришел!

Сэр Мишель думал прямо противоположное. Рыцарю было очень жалко скальда, зарубленного владельцем замка. Разумеется, беспочвенно оскорблять и проклинать хозяина дома очень нехорошо, но если трубадур сказал, что таковой «подлец и вор», значит, так и было! Не станут в балладе лгать. Выходит, бард пострадал за правду, хотя надо было вызывать хозяина на поединок, а не петь всякие гадости…

— Мишель, — окликнул рыцаря Гунтер. — Между прочим, я много раз просил тебя рассказать о том, что у вас здесь происходит.

— Где — «у нас»? — озадачился Фармер. — Ты сам все прекрасно видел. Неужели в твоем будущем совсем не знают, как мы сейчас живем?

— Знают, — сказал германец. — Вернее, помнят. Но извини, я не слишком усердно занимался историей Франции. Знаю, что у вас сейчас король Ричард, что у него есть брат Джон… А короля-отца звали Генрихом.

— Я сам про это тебе рассказывал, — сэр Мишель заставил лошадь идти медленнее и поравнялся с Гунтером. — Про что ты хочешь услышать?

— Ну-у… — Гунтер сморщил лоб. — Понимаешь ли, мы теперь будем часто встречаться с разными людьми и я не хотел бы попасть впросак, отвечая на самые простые вопросы. Сможешь рассказать о том, что у вас в королевстве происходило за последние лет двадцать?

— Пожалуйста, — усмехнулся сэр Мишель. — Вообще-то самые интересные события начались, когда мой батюшка пошел в Палестину вместе с крестовым войском короля Людовика Французского… Слыхал про такого?