Ульрих Макош - Молитва в цитадели

• Название: Молитва в цитадели
• Автор: Ульрих Макош
• Издательство: Наука
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1983

Книга журналиста-востоковеда из ГДР знакомит с отдельными фактами истории и политической жизни Филиппин, раскрывает самобытность традиционной культуры, своеобразие этой островной страны, особенности повседневной жизни филиппинцев.

---

Эту песню спел нам сакада Самсон Олега. На плантациях «Викторьяс Миллинг», крупнейшего на Филиппинах сахарного концерна, Олета работает с 1967 года. Концерн производит половину всей сахарной продукции страны. Когда мы приехали на плантации, сакады бастовали. На страницах манильской прессы появились длинные статьи, в которых сахарная компания опровергает требования рабочих плантаций, ссылаясь на те социальные блага, которые она якобы предоставляет сакадам.

— Я не знаю, — говорит Самсон Олета, — сколько в действительности сахарные бароны заплатили за публикацию этих статей. Говорят, около двух миллионов песо. Они надеются таким образом успокоить общественность. Однако нам от этого не легче. Взять хотя бы меня. Зарабатываю всего три песо в день. И за это мне приходится резать тростник с раннего утра до позднего вечера, и так продолжается уже более пяти лет. Я все еще считаюсь сезонным рабочим, хотя это идет вразрез с инструкцией о труде. Положение моих товарищей не лучше. В асьенде Флоренсия в Пасите они работают уже тридцать лет. Это значит, что они вообще лишены каких бы то ни было прав. Наш труд оплачивается хуже, чем любой другой, и, кроме того, нас в любой момент могут выбросить на улицу. Вот почему мы бастуем!

В провинции Западный Негрос на плантациях сахарного тростника занято примерно 30 тысяч сельскохозяйственных рабочих (10 процентов всех сакадов страны). Условия труда там полуфеодальные. Впрочем, таковы они везде, где возделывают сахар и табак. Благодаря земельной реформе удалось ликвидировать некоторые злоупотребления лишь в тех районах страны, где возделывается рис и кукуруза. На сахарных же плантациях в середине 70-х годов все остается по-прежнему. И техника срезания тростника та же, что была сотню лет назад, когда сахарное производство только зарождалось: тысячи раз в день мелькает в воздухе мачете, зажатое в руке сакады.

Это чаще всего сезонные рабочие — мигранты, нанимаемые вербовщиками. Они оплачивают рабочим дорогу до места назначения, то есть до плантации, дают небольшой задаток, который сакада оставляет семье и который должен быть возвращен с ростовщическими (от 300 до 500) процентами. Таким образом, сакады эксплуатируются вдвойне: вербовщиками и помещиками. Магазины на больших плантациях и в поселках, где живут сакады, принадлежат вербовщикам, выплачивающим помещикам арендную плату и продающим товары по ценам, которые сами и устанавливают. Если рабочий заболеет, он ничего не получит, поэтому не может даже обратиться к врачу.

— У них буйволам живется легче, чем нам, — говорит Самсон Олета.

Помещик властвует на своих плантациях, как феодал. Деятельность профсоюзов на плантациях сильно ограничена. Закон позволяет сакадам быть членами профсоюза, но организованная политическая работа среди них проводится крайне слабо. По своему положению сакады не очень отличаются от крепостных. Многие из них безграмотны и не знают даже тех немногих прав, которыми обладают. Опасаясь всесильной и вездесущей власти помещиков, они не отваживаются протестовать против эксплуатации. Бывает, что за скудное питание помещик удерживает из дневного заработка рабочего почти треть. Всего несколько лет назад помещики были полновластными хозяевами в провинциях, на островах, в стране, в парламенте. Например, бывший вице-президент Лопес — один из крупнейших сахарных баронов.

Епископ Негроса Антонио Фортич потребовал улучшения социальных условий для рабочих сахарных плантаций. Он не одинок в своем стремлении помочь сакадам. В «Манила буллетин» в связи с обострением классовой борьбы председатель Центрального совета социального действия Висайев (ВИСАС) преподобный Орландо Карвахаль пишет: «Могущественный сахарный блок подслащивает свою репутацию, искажая факты… Представители сахарной промышленности выступают с заявлениями такого рода: „Пусть филиппинская и международная пресса говорит что ей угодно, но в сахарной промышленности нет эксплуатации бедных и угнетенных“. Нет эксплуатации? А что собой представляют сакады, как не жертвы несправедливости! Почему они бастуют на асьендах „Викторьяс Миллинг компани“, которую выдают за одну из лучших на Филиппинах? Почему уже более полугода бастуют рабочие сахарных плантаций в Байсе, Танхайе, Манхойде? Почему рабочие Негроса жалуются, что на асьендах не соблюдаются никакие законы о труде? И почему сахарные бароны тратят миллионы на то, чтобы поведать миру о своем великодушии, если их дела действительно так „сладки“, как они утверждают? У рабочих сахарных плантаций нет миллионов, с помощью которых они могли бы рассказать обо всем правду».

Но отнюдь не христианская любовь к ближнему побуждает священнослужителей, таких, как Орланда Карвахаль, высказываться подобным образом — ими движет страх перед эрозией насквозь продажного полуфеодального общественного порядка, который в начале 70-х годов был определен как «социальный вулкан Филиппин».

Когда через некоторое время события вынудят правительство осуществить некоторые дополнительные реформы и судьба сельскохозяйственных рабочих улучшится, еще неизвестно, как поведет себя основная масса духовенства.

Бастующие рабочие сахарных плантаций провинции Западный Негрос протягивают мне листовку. «Хотя размер, — говорится в ней, — минимальной заработной платы установлен в 4,96 песо в день, эта сумма выплачивается им за один или два дня. В остальные дни они получают самое большее 3 песо, из которых значительную часть удерживает помещик или вербовщик. Сакады не имеют оплаченного отпуска. Время болезни не оплачивается, так же как и не возмещается ущерб, понесенный в результате травмы. Все расходы, связанные с оплатой услуг врача и медикаментов, сакады должны брать на себя. Хотя сахарное управление обещало ежемесячную дотацию на оплату квартиры в размере 12 песо, сакады ее никогда не получали. Владельцы плантаций обещали рождественский денежный подарок в размере заработной платы за 20 дней. Самая большая премия, которая была когда-либо выплачена, составляла 20 песо.

Хотя управление заверяло, что дети рабочих плантаций смогут посещать школу дона Боско (кстати, за это у них вычитали бы из заработка), они так и не получили этой возможности».

В стране, где социальные противоречия так остры, примерно 500 миллионеров, 200 из них — сахарные бароны. Они сконцентрировали в своих руках безмерные богатства, которые используют для того, чтобы увеличить свое политическое влияние в стране.

Получить представление о концентрации земельной собственности в плодородной стране можно на основании всего нескольких цифр: в 1903 году 0,8 процента населения владели 35 процентами пахотной земли; в 1953 году 0,3 процента имели 41 процент пахотной земли. В 1968 году на Филиппинах было 10 764 крупных помещика, из которых 50 владели более чем тысячью гектаров, им принадлежала половина обрабатываемой в стране земли.

Известный журналист правого направления Эдвард Киунисала в начале 70-х годов совершил поездку на Центральный Лусон. О своих впечатлениях от поездки он написал в журнале «Филиппин фри пресс»: «В условиях системы издольной аренды крестьяне голодают среди изобилия. Они находятся в постоянных долгах и живут, едва сводя концы с концами. Нищета — их постоянный удел, и у них нет никакой надежды на будущее. Их дети и дети их детей обречены на проклятие жить в издольщине и страдать так, как могут страдать только издольщики. Рано или поздно бедные крестьяне осознают, что они не могут больше жить, как животные… Если крестьянин не имеет возможности жить, как человек, то уж он сможет умереть, как человек. Что потеряют издольщики-арендаторы, кроме своих цепей, бедности, унижения?.. Бесчисленное множество крестьян теперь днем земледельцы, а ночью — партизаны. Эти люди потеряли веру в то, что правительство действительно стремится улучшить жизнь бедняков».

Арендная плата на землях под сахарным тростником и сегодня составляет от 50 до 80 процентов урожая, сюда входят еще «специальные сборы», которые землевладелец требует, например, за пользование каналами или ирригационными сооружениями, а кроме того, начисляются ростовщические проценты, если издольщик из-за ненастной погоды, тайфуна или засухи не внес вовремя арендную плату. Арендная система с долговыми обязательствами приводит к тому, что невыплаченные арендные долги становятся вечными для детей издольщиков и детей их детей, и, таким образом, несколько будущих поколений уже сейчас в кабале у владельцев плантаций. Закон предусматривает максимум арендной платы — 25 процентов с урожая, но, согласно официальной статистике, до земельной реформы из примерно одного миллиона хозяйств арендаторов только 133 тысячи выплачивали арендную плату в соответствии с установленным законом размером, остальные платили больше.

Эта система прочно укоренилась, хотя сахар на Филиппинах в значительном количестве начал производиться не более ста лет назад. Производство сахара составляет 2–3 миллиона тонн в год; примерно 40 процентов потребляется в стране, остальное идет на экспорт и дает стране иностранную валюту.