Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №07 за 2008 год

• Название: Журнал «Вокруг Света» №07 за 2008 год
• Автор: Вокруг Света
• Жанр: Периодические издания

---

Впрочем, сегодня подобные вопросы многим кажутся даже более умозрительными, чем перспектива космического туризма в 1960-х годах. Ясно только, что по мере того как эти перспективы будут становиться более конкретными, потребность в совершенствовании международного космического права будет усиливаться.

Дмитрий Огородов

Неряшливый красавец

Кто хоть однажды видел удода, уже никогда не спутает его с другой птицей. Над крыльями и хвостом в черно-белую полоску возвышаются огненно-рыжие плечи, шея и голова, увенчанная роскошной короной из рыжих с черными пятнами перьев. Все краски настолько ярки и контрастны, что взмах коротких, широких крыльев кажется вспышкой. А сама птица, перепархивающая по странной волнообразной траектории, напоминает гигантскую бабочку. Правда, наблюдать за ней лучше издалека, при приближении к гнезду очарование может раствориться в облаке зловония. Для удодов порядок в «доме» — дело второстепенное, к концу периода оседлой жизни и само жилище, и его обитатели пропитываются запахами гниющих отходов.

Удод обыкновенный (Upupa epops)

Тип — хордовые

Класс — птицы

Отряд — ракшеобразные (удодообразные)

Семейство — удоды

Род — удод Систематическое положение удодов до сих пор остается спорным. Традиционно большинство зоологов относят их к отряду ракшеобразных (наиболее известные представители — зимородок, сизоворонка, щурка). Другие выделяют их в особый отряд удодообразных, в который включают также птиц-носорогов. В обоих случаях удодов рассматривают как хорошо обособленное семейство с единственным родом (удод). Согласно общепринятому мнению, в этом роде всего один вид — удод обыкновенный, отличающийся чрезвычайно широким ареалом: почти вся Африка (правда, некоторые зоологи выделяют африканских удодов в отдельный вид — Upupa africana), Палестина, Сирия, Месопотамия, Средняя и Центральная Азия, Индия, Индокитай, Китай, острова Мадагаскар и Цейлон, а также практически вся континентальная Европа. В России — европейская часть страны к югу от Волги (на западе — до окрестностей Петербурга), Южный Урал, юг Западной Сибири, Алтай, Забайкалье, Приамурье и Приморье. Удод населяет разреженные леса, лесостепь, степь (где тяготеет к участкам, поросшим деревьями), речные долины, оазисы, пригорья. В пустынях не встречается. При отсутствии преследования охотно обживает сельскохозяйственные угодья и окраины селений. Питается исключительно животной пищей: в основном крупными насекомыми и другими наземными беспозвоночными. Размером с голубя, но более стройного телосложения. Длина тела — не более 30 сантиметров, размах крыльев — 45 сантиметров, длина крыла — 14—15 сантиметров. Вес взрослого удода — около 70 граммов. Взрослым становится к концу первого года жизни. Продолжительность жизни неизвестна. В прошлом в Европе считался объектом охоты (осенью, перед отлетом) и употреблялся в пищу, несмотря на библейский запрет.

Любимая еда удода — крупное насекомое. Пашня или вскопанный огород — великолепные охотничьи угодья, а медведка, пожалуй, самая желанная добыча Кричаще яркая расцветка, редкая среди наших птиц, наводит на мысль о тропиках. И в самом деле, удоды распространены в среднеазиатских оазисах и речных долинах, в африканских саваннах и на полях Индии . По средней полосе России проходит граница их ареала: если к югу от Оки их обитание вполне обычно, то в северной части Московской области появление удодов — редкость, а их гнезд в этих местах не видели никогда. Впрочем, западнее московского меридиана удоды достигают Балтики и даже преодолевают ее, гнездясь в южной Швеции.

Оперение этой птицы выдает ее тропическое происхождение. А по длинному, тонкому, изогнутому вниз клюву удода нетрудно догадаться о его «профессии». Такое приспособление может принадлежать только охотнику за почвенными беспозвоночными. И в самом деле, любимое занятие птицы — не торопясь, обследовать мягкую землю, навозную кучу, сгнивший, обратившийся в труху пень и иные места обитания личинок, червей и прочей высококалорийной живности. На таких участках, после того как по ним прошел удод, можно видеть множество глубоких узких ямок — следы его клюва. Этот промысел требует особых способностей: ведь с помощью главного для птиц органа чувств — зрения — они не смогли бы обнаружить личинку в грунте. Как удоды находят свою добычу? Слышат они ее, чуют, ощущают колебания почвы, видят какие-то приметы, указывающие на присутствие личинки? Неизвестно. Также невозможно подсчитать, сколько напрасных тычков клюва в почву приходится на один результативный. Зато известно, что удоды успешно ловят медведок, личинок майских и июньских хрущей, навозников, могильщиков и прочих крупных почвенных насекомых, малодоступных для других птиц. Не пренебрегают они и наземной дичью, особенно не слишком проворной и невооруженной: взрослыми жуками, кузнечиками и кобылками, мелкими ящерицами. В лесу азартно вынимают личинок из-под отставшей коры и даже расковыривают мягкие трухлявые стволы (во время этого занятия удоды посадкой и движениями поразительно напоминают дятлов). А вот ловля насекомых в воздухе им почти недоступна.

Идеальная добыча для удода — крупное насекомое, но с ним и после поимки бывает немало мороки: тонкий и чуткий щуп мало подходит для умерщвления и разделки дичи. Завладев насекомым, удод начинает нещадно трепать его о землю — с такой силой, что от крупных жуков надкрылья разлетаются. Убедившись, что насекомое уже не может скрыться, он подбрасывает его в воздух и ловит так, чтобы голова жертвы была направлена в глотку охотника (прием, характерный, скорее, для рыбоядных птиц). После чего заглатывает пищу целиком.

От копытных удоду двойная польза: там, где они пасутся, и добычи гораздо больше, и по высокой траве в поисках ее пробираться не надо В лесных почвах водится немало подходящей для удодов добычи, но гораздо больше ее можно найти на лугах (особенно пойменных), полях, в степи. И еще больше на огородах, в садах, возле скотных дворов. Казалось бы, там удоду и надо жить, но проблема в том, что он — дуплогнездник. В хозяйстве человека и на лугах подходящих деревьев мало, а в полях обычно нет вовсе. Многим удодам, словно современным горожанам, приходится разделять «дом» и «работу»: гнездо устраивать в лесу (они, конечно, стараются селиться на опушке, но удобных дупел там не так уж много и на них всегда есть другие претенденты), а кормиться больше на открытой местности. Впрочем, если деревьев с дуплами не находится вовсе, удоды могут жить в расселинах между камнями, в поленницах, под крышами строений, в щелях и отверстиях каменной кладки и даже в норах соответствующего размера. Знаменитый натуралист XVIII века Петр Симон Паллас нашел однажды гнездо удода с птенцами — в грудной клетке человеческого скелета.

Понятно, что практически на всей российской части ареала этого вида пернатых, от Финского залива до Приморья, удоды — птицы перелетные. При таком способе добычи прокорма зимой в наших краях им делать нечего. На зиму хохлатые красавцы улетают: кто на южные берега Каспия, а кто и подальше — в Африку, Индию, южный Китай (смешиваясь на это время с удодами, постоянно живущими в тех краях). В родные места они возвращаются, когда оттаивает почва: на юге Нечерноземья это примерно вторая половина апреля. Сразу по прилету у них начинается дележ подходящих жилищ. Заняв перспективное место, самец оповещает об этом самку. Впрочем, для человеческого уха его серенада звучит не слишком привлекательно. Недаром в русской литературе, в зарисовках о природе эту песнь передавали словами «худо тут». На самом деле мелодия, производимая удодом, представляет собой бесконечное повторение глухого и далеко слышного слога: «уп-уп-уп...» Этот звук настолько характерен, что послужил основой для названия птицы во многих, в том числе совершенно неродственных языках: «упупа» — по-латыни, «упуп» — по-киргизски. Впрочем, другим народам слышится скорее «ду-ду-ду», откуда и происходит русское слово «удод». Как и многие птицы, эти настойчивее всего поют утром и вечером, но в разгар брачного сезона их можно услышать и днем, а иногда даже ночью. Браки у них многолетние, часто пожизненные, так что и песня, и сопровождающий ее непрерывный подъем-спуск великолепного хохолка большинству птиц служат лишь для выражения эмоций и согласования поведения супругов. Но у тех, кто овдовел за зиму или впервые вступает в размножение, от качества исполнения призывного ритуала может зависеть судьба.

На устройство гнезда удоды много сил не тратят: крыша над головой есть, а на выстилку пойдет что угодно. Иное дело — кладка: ее обычный размер насчитывает 5—8 яиц, но бывает и 3, или даже 12. Чтобы отложить столько яиц, самке требуется не меньше недели, а то и полторы, при этом насиживание длится всего 17—18 дней. Тем удивительнее, что за столь короткое время развитие эмбрионов каким-то образом синхронизируется, и вылупление всех птенцов происходит в течение 2—3 дней. На яйцах сидит в основном самка, в обязанности самца в этот период входит ее прокорм, хотя в последние дни инкубации он ненадолго подменяет самку на гнезде, давая ей возможность поупражняться в добыче пищи. Ведь после вылупления птенцов обоим родителям придется трудиться в полную силу, чтобы прокормить многочисленное и весьма прожорливое потомство.