Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №06 за 1988 год

• Название: Журнал «Вокруг Света» №06 за 1988 год
• Автор: Вокруг Света
• Жанр: Периодические издания

---

Три полярных сюжета

Ночной полет

— Не принимает Диксон,— выходя из пилотской кабины, сообщает начальник экспедиции Борис Покатило.— Пурга, черт ее дери. Видимости никакой. Идем на Средний.

...Шестой час, как во мраке ночи плывет на десятикилометровой высоте наш АН-72. Новый реактивный «грузовоз», созданный в ОКБ имени Антонова. Первые экземпляры этой машины уже запущены в серию, вскоре появятся на авиатрассах нашей страны, но эта, головная, вылетевшая из Ленинграда, еще долгое время будет летать в испытательном режиме. И сейчас за штурвалом ее летчики-испытатели: Сергей Горбик, давший постоянную прописку в небе 35 самолетам, и Александр Галуненко, который первым поднял АН-124 — ныне известный всему миру «Руслан», побивший все рекорды дальности перевозок сверхтяжелых грузов. У каждого из пилотов за плечами многие часы ответственнейших полетов: в грозу, над горами, с «отказавшими» двигателями. Но командирское кресло в полете занимает Горбик.

В прошлом году он вывез с дрейфующих льдов экспедицию лыжников «Комсомольской правды», садился и взлетал с площадки всего в 330 метров, и опыт его важен» Предстоит и на этот раз, теперь уже в условиях полярной ночи, совершить несколько посадок на ограниченные площадки дрейфующих льдов.

Остров Средний, куда держит курс самолет,— крохотный островок в архипелаге Северная Земля. Плоский, как блин, он оказался удобным, как запасной аэродром для самолетов, летающих по арктическим трассам. До одной из дрейфующих станций «Северный полюс-28» отсюда, как говорится, рукой подать. «За пять дней АН-72 облетит Арктическое побережье — от Мурманска до Певека,— сообщалось в газетах о нашем агитперелете, устроенном ТАСС и Госкомгидрометом в связи с 70-летием ТАСС,— совершит посадки на дрейфующих льдах у полярников СП-30 и СП-28, доставит необходимые грузы зимовщикам, порадует северян и полярников концертами московских артистов...»

И все бы было так, не начни вносить свои коррективы погода. В Москве на борт поднялись артисты: Таня и Наташа из театра-студии «У Никитских ворот»; Павел Дементьев, лауреат премии Ленинского комсомола; захотел познакомиться с северянами и Михаил Жванецкий. Но из-за тумана сутки уже были потеряны. Затем застряли в Ленинграде, куда прилетели за посылками и грузами для дрейфующих станций. А тут еще непогода на Диксоне. Вот и пришлось сразу позабыть о полете вдоль побережья...

Огоньки, обрамляющие взлетную полосу на острове Среднем, возникли во мраке звездной ночи, как вновь родившееся созвездие. Кругом была чернота, и казалось, что аэропорт висит в пространстве.

— Видим вас, Средний,— доложил по радио Горбик.— На прямой. Идем на посадку.

В салоне в это время свет был притушен. Артисты и корреспонденты, устроившись кто где, подремывали, как ночью на вокзале, а конструктор Яков Григорьевич Орлов рассказывал мне негромко, что АН-72 вышел впервые на взлетную полосу в тот день, когда исполнилось тридцать лет наиправеднейшей службы в Аэрофлоте их первому самолету АН-2. Отменными качествами зарекомендовала себя эта машина и перед полярниками. Ей не нужны были укатанные полосы: переобутая в лыжи, она могла садиться на снег, на лед озер, участвовала в высокоширотных экспедициях, работала в Антарктиде. Но всему на свете, как говорится, приходит свой черед... АН-72, реактивный, способный брать 10 тонн груза на тысячу километров пути, либо 5 — на две с половиной тысячи. Он приходит не на смену крошке АН-2 — это совсем другой самолет. Но, создавая его, рассказывал конструктор, мы видели перед собой все преимущества нашего первого «Антонова».

Реактивные двигатели у АН-72 установлены сверху, над плоскостями. С виду он напоминает гидросамолет давних времен, это дает возможность при взлете и посадке, используя тормоза, специальные закрылки и реверс тяги, значительно сократить пробег. Самолет как бы прижимается к земле и этим обретает необычную силу торможения. Для пробега и взлета ему достаточно всего лишь 400 метров. Как раз такой клочок полосы сохранился у полярников СП-30, и на него-то и предстояло нам сесть.

Что-то случилось: техники вдруг заходили по салону. Попросили артистов подняться, пересесть на другой борт. Самолет продолжал снижаться, и мы все, находившиеся в этот момент в салоне, подшучивая, исполнили их просьбу, не ведая, что у машины не выпустилась «правая нога» и техники пытаются вручную вывести ее в положение, пригодное для посадки. Только позже стало ясно, что виной тому была вода. Перед тем как отправиться в Арктику, самолет две недели летал в Батуми при проливных дождях, отрабатывая там программу полетов во влажных субтропиках. И во время этих полетов влага через воздухозаборник все же проникла внутрь, и теперь при низкой арктической температуре это сказалось. Но мы узнали об этом, лишь когда возвратились в Москву.

Техники с деланной беззаботностью разобрали пол, потом дернули сообща за какой-то трос, и лампочка в кабине загорелась — шасси выпущены. АН-72, на удивление встречающих, совсем немного пробежав по укатанной волокушами, заснеженной полосе, остановился перед выстроившимися в ряд вездеходами, словно дельфин купаясь в свете их дымящихся фар.

Двадцать взлетов и посадок выполнили затем летчики, прежде чем продолжить полет. Им необходимо было убедиться, что эта машина при посадке на укороченную полосу во льдах не подведет. Может, поэтому Галуненко в первый полет на СП-28 категорически отказался взять кого-либо из пассажиров.

И посылки и пассажиров доставили на СП-28 вторым рейсом.

Самолет взял курс на СП-30, дрейфовавшую неподалеку от острова Врангеля. Но на подходе получили сообщение, что тот клочок полосы в четыреста метров, на который собирались сесть, исчез. Полоса раскололась надвое... На СП-30 пришлось сделать сброс: груз на парашютах опустился столь мягко и точно, в двух шагах от кают-компании, что киевские торты, как сообщили нам зимовщики по радио, выглядели как из магазина. А затем садились в Черском, и московских артистов тепло приветствовали тысячи колымчан.

Ленинград — СП-28

В. Орлов, наш спец. корр.

Человек в арктическом пейзаже

От нашей палатки до края льдины всего сто метров. Лыжи легко скользят по плотному снегу. Шахтерский головной фонарь освещает мне дорогу на ровной, слегка всхолмленной ледяной поверхности. В полярной ночи кромка льдины узнается по вставшей вдоль нее гряде торосов. За ней — пространство взломанного льда, вздыбленных обломков, хаотических нагромождений. Между обломками льда высокие сугробы снега.

А летом здесь было разводье. Большое и широкое. И тогда мелкие волны часто бились о ледяной берег, вымывая в толще льдины углубления. В воздухе и на льду — чайки, на воде — кайры. Но скоротечно арктическое лето. Уже в августе все разводья и снежницы (озерца талой воды на льду) покрылись тонким зеркалом темного льда. Резко уменьшилась низкая облачность, исчезли бесконечные туманы. В ясном похолодавшем воздухе заиграли неброские, но многоцветные краски полярной осени.

Поворачиваю влево и иду по старой лыжне вдоль кромки льдины. Собственно, это даже не лыжня. Ветер выдул снег, и остались лишь два невысоких узких снежных рельса с лыжным следом поверху. Узнаю приметные места гряды торосов. Вдруг дорогу мне преграждает свежее нагромождение льда. Старая лыжня ныряет в черную воду у подножия нового тороса. Это край нашей льдины не выдержал незримого напряжения океана, обломился и ушел под воду. И без того небольшая льдина, на которой мы живем и работаем, уменьшилась еще. А нависающая стена обломков толстого льда вновь изготовилась для дальнейшего наступления.

А пока тишина и неподвижность. На небе полыхает северное сияние. По нижнему краю высокой занавеси, извилисто протянувшейся от одного края горизонта до другого, бегут красные волны, гонимые ветром. Сквозь неверный льющийся свет сияния видны семь звезд Большой Медведицы. Прямо над головой Полярная звезда.

Менее чем в полукилометре от меня семь ярких ртутных ламп выхватывают из тьмы крохотный, в масштабах ночной Арктики, мирок. Там наша дрейфующая станция СП-29. Неподвижно стоят домики, словно вмерзшие в лед маленькие кораблики с высокими застывшими снежными бурунами у форштевней. Мачты разного назначения над домиками лишь усиливают это сходство. Что же может противопоставить эта маленькая храбрая эскадра леденящему напору ветра и снега, черным молниям трещин, неожиданно рассекающих льдину? Конечно же, не фанерную хрупкость стен-бортов своих «корабликов», а знания, опыт и умелые неутомимые руки своего экипажа. Так было всегда, когда человек приходил в Арктику.