Барбара Сэмюел - Музыка ночи

• Название: Музыка ночи
• Автор: Барбара Сэмюел
• Жанр: Современные любовные романы

В тихий южный городок писательница Элли Коннор приехала, чтобы разгадать секрет давнего исчезновения талантливой блюзовой певицы. Но у нее была и более личная цель: отыскать следы своего отца, даже имени которого она не знала… Элли остановилась в доме местного жителя, с которым около года «разговаривала» в интернет-чате, специалиста по тропической флоре, доктора Лоуренса Рейнарда, прозванного Блю за его любовь к джазу. С первого взгляда на своего заочного друга Элли поняла, что он принадлежит именно к тому типу мужчин, который смертельно опасен для ее сердца: красивый, глубоко несчастный, обреченный на раннюю смерть из-за пьянства и неспособности переносить тяготы жизни. Такой вот блюз… Элли не хотела подобной любви, но на всей земле не было такого, как Блю Рейнард! С таким буйством радости, страсти и горя в душе, с таким сердцем, полным музыки и цветов, безнадежности и свободы. Бесполезно пытаться покорить Блю, и Элли лишь надеялась, что ее любовь излечит его разбитое сердце, которое он с такой яростью скрывает от всех…

---

Это поразило Маркуса как удар. Никаких больше дежа-вю, никаких грызущих сомнений. Он узнал и этот зуб, и звук смеха. Узнал небрежное пожимание плечами и прыгающую, разболтанную походку.

Мгновение он просто глазел, не в состоянии поверить. Растерянно прижал руку к груди, подумав, что сейчас у него будет сердечный приступ и что вся эта возня с мемориалом подействовала ему на мозги. Но теперь вместе с подозрением к нему пришло изумление, как он мог не видеть всего этого раньше. Он резко встал, двигаясь неловко, ощущая панику.

— Я только что вспомнил, что должен кое-что сделать к утру. Алиша, пойдем.

Его жена с тревогой подняла глаза, но, увидев его лицо, кивнула. Иногда его охватывали видения войны. Она, наверное, решила, что сейчас произошло то же самое. Алиша извинилась перед всеми и догнала его, садясь в темную машину. Она не сказала ни слова и не стала требовать объяснений, не дулась из-за того, что им пришлось уйти. Когда он завел автомобиль, она просто положила ладонь на его ногу и слегка сжала. Они молча поехали домой.

Глава 14

Когда Блю и Элли собрались уходить, Флоренс кинулась за ними к дверям.

— Подожди, Элли! Я чуть не забыла сказать тебе: дневник испорчен. Он покрылся плесенью, и все страницы слиплись. Мне очень жаль.

Элли постаралась скрыть разочарование.

— Это ужасно! Неужели нельзя ничего прочесть?

— Ни слова. Я бросила его в камин.

— Очень печально. — Элли подозревала, что он вовсе не был испорчен, просто приняли решение не открывать личных тайн. — Но все равно спасибо за беспокойство.

Блю легко прикоснулся к ее затылку, пригладив волосы.

— Пойдем, — сказал он, и его голос прокатился по ее затылку, как солнечное тепло.

Он заставил Элли вспомнить, как сегодня выглядели его плечи в лучах цвета масла, и ее бедра как будто размякли. Она подняла глаза. Позволила ему увидеть ее голод.

— Пойдем.

Он повел ее наверх, в свою спальню, где все было смято, отбросил покрывало и упал на кровать.

— Иди сюда, — сказал он, и его губы изогнулись в легкой многообещающей улыбке. Элли подошла, он обхватил ее, сплетя их руки и ноги, и поцеловал так, словно пил живую воду с ее губ. И она позволила себе все, отдалась мастерству дамского угодника, тому изысканному, взрывному, почти болезненному наслаждению, которое он дарил. Его большие руки были то нежны, то нетерпеливы, и он рассмеялся, когда они чуть не упали с кровати.

Элли, которая никогда не была красавицей, лежала на смятой постели в комнате, освещенной лишь одним ночником, и чувствовала себя такой же величественной и прекрасной, как та женщина, что позировала Тициану. Ее тело болело в местах потертостей, а мышцы ног и плечи дрожали от напряжения. Но кожа как будто звенела, и вся она таяла от удовлетворения.

Засмеявшись горловым смехом, она повернулась к нему.

— Господи, спаси! — выдохнула она, кладя ладонь на его бицепс. — Ты — мастер, специалист высочайшего класса, король постельного искусства.

— Мне нравится, что ты заговорила, — сказал он. Открыл свои пронзительно яркие синие глаза и серьезно взглянул на нее. — Дело не во мне, сладкая. Это не обычная процедура. — Он провел пальцем по ее носу. — Между нами происходит какая-то чудовищная химическая реакция.

Из-за того, что его красивый рот был так близко и она думала об этом так часто, Элли поцеловала его. Он ответил ей с той же ласковой нежностью, и ее грудь словно пронзила крошечная стрела.

— Расскажи мне, почему ты так заинтересовалась музыкой, мисс Бархат?

Она рассмеялась:

— Даже не начинай, Ларри.

— Но ты действительно бархатная. Мне нравится. Хотя я, кажется, могу понять, почему тебе не нравится Бархатный Кондом.

Он начал смеяться, уткнувшись ей в шею. Элли почувствовала, что тоже сейчас расхохочется, и сдержалась.

— Не заводи меня снова.

— Музыка, — напомнил он.

— А, да. Это просто. Знаю, что тебе трудно будет в это поверить, но я была самым некрасивым ребенком на земле.

— Почему, могу поверить. — Он с улыбкой погладил ее по животу.

— Ну спасибо. — Она закатила глаза. — Слишком много волос, большой нос, худая как палка. — Элли пожала плечами. — Можно и не говорить, что даже без «бархатной» ипостаси меня не приняли бы ни в одну компанию.

— Понятно.

— Поэтому я занялась музыкой. Я пела в хоре, играла на инструментах и путешествовала с марширующим оркестром.

— У-у. И приговорила себя к вечной девственности?

— Ага. Но мне это во многом помогло. Я стала ездить, принимать участие в соревнованиях в больших городах и останавливаться в отелях вместе с другими вечными девственницами.

— А что ты играла?

— Всего понемногу. Уроки фортепиано с шести лет, кларнет с третьего класса, в средних классах заболела виолончелью и переключилась на саксофон в старших. Да, и я пела партию альта в церкви и школе. — Он поднял брови:

— А говоришь, у тебя нет музыкального таланта. — Элли рассмеялась:

— Нет! Я могу вести мелодию и неплохо играю, но я родилась без музыкального гена. Я люблю музыку, но любовь не превращает человека в музыканта. — Она посмотрела на Блю, любуясь тем, как сияют его волосы в свете ночника. — А ты?

— На самом деле то же самое. Но только не девственность. Я был крутым, знаешь ли.

— Готова поспорить, что ты был одним из этих бунтарей-одиночек. Черная кожа и сигареты.

В его глазах блеснула искорка.

— Ага. Джеймс Дин, с головы до пят. Но дело в том, что мне действительно нравилось учиться. Сестра Роузмэри Флоренс открыла для меня Баха, когда мне было четырнадцать, и потом я прослушал всех великих композиторов. Я знал, что у меня нет таланта, но все равно был счастлив.

— Великие композиторы, да? Я играла их произведения на фортепиано.

Внезапно у нее заурчало в животе. Громко. Она засмеялась.

— Кажется, я наработала себе аппетит.

— Ты? Голодна? Какой сюрприз! — Он хмыкнул, положив руку ей на живот. — Я сам умираю с голоду. Пойдем поищем чего-нибудь.

Он встал и потянулся, а Элли осталась лежать, любуясь его стройной и высокой фигурой. Он кинул ей свою рубашку, а сам влез в джинсы. Элли спустилась с ним по ступенькам.

Только услышав, как у задней двери скулит Саша, Элли вспомнила об Эйприл.

— Блю, мне надо срочно выпустить собаку!

— Ладно. — Он достал из буфета пакет шоколадного печенья и налил два стакана воды, подав один Элли. — Давай это и сделаем. Потом она может прийти сюда. — Он наклонился и поцеловал Элли, затем отворил дверь. — Хочу, чтобы сегодня ты спала в моей постели.

— Я не могу идти в таком виде!

— Конечно, можешь. Никого нет на мили вокруг. — Она засмеялась:

— Ну, как скажешь. — Полы рубашки закрывали ее до середины бедер. — Но у меня не такие жесткие пятки, как у тебя. Как насчет шлепанцев?

— Здесь их нет. — Он вынул печенье, держа его как приманку. — Пошли, моя девочка.

— Ну ладно. — Она вышла за ним в глубокую, не нарушаемую ничем тишину ночи, с миллионом звезд, сверкающих на очень темном небе. Глубоко вдохнула и призналась: — Я обожаю тишину.

— Я тоже. — Он протянул пакет, и Элли достала пригоршню печеньиц.

— Все свое детство я не могла дождаться, когда же выберусь куда-нибудь. А когда это случилось, обнаружила, что большие города мне не по вкусу.

— Мне нравятся города. Движение, энергия, но здесь мне нравится больше. А в город всегда можно съездить. Вот наоборот сделать труднее… И я все думаю, что будет с Брэндоном? Он отправляется в ВВС, это смело и накладывает определенные обязательства. Он не сможет потом вернуться домой.

— Он очень привлекателен, — заметила Элли. — Похож на Тапэка Шакура, но с волосами.

Блю рассмеялся:

— Ты права. Никогда раньше не замечал этого. — Он взглянул на нее. — Тебе нравится рэп? Он как-то не вписывается в твой стиль.

— Это моя работа — уделять внимание всему, что происходит в мире музыки. — Она задумалась, жуя печенье. — Не могу сказать, что мне нравится рэп. Критики правы — в основном он женоненавистнический, антисоциальный и воспевает насилие, но лучшие вещи — это мучительная и очень мощная поэзия. Гибель Тапэка я восприняла как личную трагедию. Выплакала себе все глаза.

— Я удивлен, мисс Коннор. Он был дешевым гангстером.

— Может быть. — Она пожала плечами. — Но еще он был красивым, молодым и очень талантливым. Некоторые его песни… — Она замолчала, когда они подошли к ее крыльцу. — Прошу прощения. Не надо мне продолжать. Это все еще больная тема.

— Для тебя, кажется, все погибшие музыканты — больная тема.

Элли кивнула:

— Вполне возможно.

Внутри громко тявкнула Эйприл, ей ответила увязавшаяся за ними Саша, царапаясь в дверь. Блю открыл дверь, и Эйприл выскочила, кинулась в траву и распростерлась с почти слышимым вздохом облегчения.