Барбара Сэмюел - Музыка ночи

• Название: Музыка ночи
• Автор: Барбара Сэмюел
• Жанр: Современные любовные романы

В тихий южный городок писательница Элли Коннор приехала, чтобы разгадать секрет давнего исчезновения талантливой блюзовой певицы. Но у нее была и более личная цель: отыскать следы своего отца, даже имени которого она не знала… Элли остановилась в доме местного жителя, с которым около года «разговаривала» в интернет-чате, специалиста по тропической флоре, доктора Лоуренса Рейнарда, прозванного Блю за его любовь к джазу. С первого взгляда на своего заочного друга Элли поняла, что он принадлежит именно к тому типу мужчин, который смертельно опасен для ее сердца: красивый, глубоко несчастный, обреченный на раннюю смерть из-за пьянства и неспособности переносить тяготы жизни. Такой вот блюз… Элли не хотела подобной любви, но на всей земле не было такого, как Блю Рейнард! С таким буйством радости, страсти и горя в душе, с таким сердцем, полным музыки и цветов, безнадежности и свободы. Бесполезно пытаться покорить Блю, и Элли лишь надеялась, что ее любовь излечит его разбитое сердце, которое он с такой яростью скрывает от всех…

---

Но рядом с собакой стоял человек. Элли, все еще заспанная, добрую минуту моргала глазами, пока не поняла, что стоит в ночной рубашке, старой, с рисунком, изображающим кошек. Она закрывала ее до колен, но ткань была такой старой, что девушка внезапно очень остро почувствовала свою кожу, соски и резинку трусиков поперек живота. И она не успела причесаться.

А он никак не пытался помочь ей выйти из этой нелепой ситуации, просто стоял на фоне стены дождя и выглядел как кинозвезда на обложке альбома — может, что-то туманное, нежное, братья Олмэн с песнями соул — в джинсах и простой белой майке, с волосами до плеч и непобритый.

Она не знала, что делать — сложить руки, чтобы закрыть грудь, или убрать и пригладить волосы, а без кофе было трудно быстро соображать, поэтому она не сделала ничего, потом попыталась сделать и то и другое, прикоснувшись к безумно торчащим волосам.

— Я не одета для гостей, — наконец произнесла она. — Приходи, когда я выпью кофе, может, тогда смогу связать пару слов.

Но он не понял намека. И вместо этого вошел в домик.

— Ты выглядишь утром как раз так, как я себе и представлял, — сказал он, и это прозвучало не как игривая любезность, голос его был теплее, глубже, нетерпеливее.

Страсть поразила ее, словно удар током, и она еще сильнее ощутила свою грудь. Но теперь, нисколько не смущаясь, Элли хотела почувствовать прикосновение этих рук с длинными пальцами. Желание и досада на себя нахлынули на нее одновременно, и она отошла, отвернулась, проводя руками по лбу, собирая волосы на затылке. Она держала их там и наконец овладела собой.

— Хочешь кофе?

— Нет, спасибо. Я хочу, чтобы ты кое-что увидела. Одевайся, а я приготовлю тебе кофе.

— Идет дождь.

Его глаза блеснули.

— Да, идет.

Теперь между ними был тот поцелуй. Она не могла не думать о нем, когда смотрела на Блю, и знала, что в его мыслях должно быть то же самое, и гадала, почему они просто не смирятся с этим, ведь теперь было абсолютно ясно, что они оба хотят близости. Сейчас или позже.

Его сверкающие глаза скользнули по ее груди, по ногам. Он сунул руки в задние карманы и кивнул в сторону ванной:

— Давай. Одевайся.

Она так и сделала и вернулась в джинсах и майке, первой попавшейся под руку — огромной, напоминавшей о прошлогодней поездке в Мексику. И в бюстгальтере. Доспехи.

Он размешивал сахар в чашке, когда она вышла, стягивая волосы в хвост. Когда он протягивал ей чашку, она подумала, что, не принимая во внимание бифштексы и бутылки вина, которыми ее потчевали перед соблазнением, ни один мужчина никогда не готовил для нее еду. И конечно, никто не варил ей кофе.

— Сегодня ты медленно соображаешь?

Элли уже хотела было отрицать это, но потом печально улыбнулась:

— Похоже, что так. А как тебе удается не засыпать на ходу?

Он подмигнул.

— Большая практика. Кроме того, вчера ночью я уступил тебе свою выпивку. А сам принял всего только три порции.

— М-м… — Элли пила кофе. — Я и не считала.

— Ты готова?

— Для чего? Неужели нам придется выходить в такой дождь?

— Поверь мне, тебе понравится. Здесь где-то есть зонтик. — Он открыл чуланчик и достал зонт. — Пошли.

И действительно, воздух был чудесен. Прохладный и очень душистый. Блю держал зонтик над их головами и говорил о погоде. Он шел к оранжерее. Даже сквозь пелену дождя Элли видела яркие пятна, прильнувшие к стеклам, и вспомнила, как он говорил об орхидеях. Неужели ей сейчас, в таком неуравновешенном состоянии, стоит идти туда с мужчиной? Она остановилась.

— Что ты хочешь мне показать? — Он понимающе усмехнулся:

— Ты боишься, маленькая девочка?

— Может быть.

Дождь намочил его плечи, его руки стали глянцевыми, что заставило ее думать о том, как можно лизнуть его, и она сделала большой глоток кофе из кружки, которую взяла с собой. Обожгла себе горло. «Вот так-то лучше!»

— Скорее опасаюсь.

Похоже, он хотел поцеловать ее, но передумал. Только улыбнулся очень нежно. Блю подвел ее к двери, которую распахнул, отступив назад, так, чтобы Элли оставалась под защитой зонта. Она втянула голову в плечи и заскочила внутрь.

Вначале ее поразил запах — неземной, прекрасный аромат, экзотический и опьяняюще-сексуальный. Повсюду были цветы самых разнообразных оттенков — белые и желтые, красные и ярко-розовые, синие, пурпурные и даже зеленые, полосатые, рябые и махровые. Они занимали все стены и цвели на ветвях деревьев, льнули к огромным, как в джунглях, стволам, покрытым какой-то корой.

Цветы, но не такие простые и обычные, как роза, сирень или даже лаванда; это было экзотично, как редкие духи. Она глубоко вдохнула, почти ощущая благоухание на вкус, и обнаружила, что в главную ноту цветов вплетается запах влажной земли и успокаивающий шум воды. Так пахнут волосы Блю!

— О Боже мой! — прошептала она, держа кружку с кофе, но забыв о нем и все выше и выше поднимая глаза. — Это все орхидеи? — спросила она осевшим от ужаса голосом.

— Не все. Но многие, — с гордостью ответил он. — Круто, правда? — Он взял ее за руку. — Но я не это хотел тебе показать. Пойдем.

Он повел ее по дорожке из гравия, и она увидела, что еще у порога он сбросил туфли и теперь шествует босиком по стране чудес, которую сам создал. Вокруг был густой зеленый лес с тайными сокровищами — Элли замечала маленькие озерца и водопады, тоже маленькие и побольше. Что-то мелькнуло, потом зашуршало, и Элли отскочила, вскрикнув, когда какая-то птица выпорхнула из своего тайника и села на дорожку.

— Птицы?

— Да. В основном спасенные. Тропические птицы, которых поймали и продали туристам, а те потом не знали, что с ними делать. Вот этот парень, кстати, сверкающий скворец.

Напуганная шумом, вперевалку вышла еще одна птица — белый голубь с ярко-алым пятном на грудке, как будто его пронзила стрела. Несмотря на экзотический вид, он вышагивал той же агрессивной походкой, что и обычный городской голубь, и громко ворковал.

— Наверное, Пайкет сюда вход запрещен? — со смехом сказала Элли.

— О нет! — Блю рассмеялся вместе с ней и повел ее дальше.

Он поднырнул под сплетенные стебли растений и выпрямился, потянув Элли за собой.

— Вот! — И взмахнул рукой.

— Ой! — воскликнула она.

Глядя в разветвление «дерева», Элли увидела самый большой и самый красочный цветок из всех, которые когда-либо встречала. Он был красным, по меньшей мере четырнадцати дюймов в диаметре, с эффектной «губой» более бледного оттенка. Он роскошно покачивался на конце длинного, толстого стебля и просто ошеломлял своей красотой.

— Это великолепно, Блю!

— Я же тебе говорил. — Он гордо улыбнулся, восхищаясь цветком. — Я знал еще несколько дней назад, что она собирается расцвести, и вот сегодня — бум! Это произошло.

— Невероятно!

Элли медленно поворачивалась, внимательно разглядывая все вокруг — озера и водопады, деревья и лианы, цветы, листья, птиц, вылетающих из зарослей и снова с криками скрывающихся в них. Внезапно слезы подступили к ее глазам, нелепо и неудержимо.

— Это так прекрасно, — пробормотала она. — Но как?..

— Когда погибла Энни, — тихо сказал он, глядя вверх, — я не мог ни спать, ни есть, не мог ни с кем говорить. Я построил оранжерею до этою, и мы с Маркусом начали некоторые эксперименты по разведению, но после ее смерти я пришел сюда окончательно. — С печальной улыбкой он добавил: — Это помогло мне выжить.

— Тадж-Махал, — проговорила Элли, и у нее ком встал в горле.

Блю пожал плечами:

— Может быть.

Элли поморгала и отошла, чтобы рассмотреть гирлянду из красных с белыми точками цветов, образующих изящную арку, и чтобы отвлечься чем-нибудь неэмоциональным.

— Ты экспортируешь их или продаешь? Зачем так много?

— В основном для экспериментов по разведению. Орхидеи — одни из самых ценных цветов в мире, и многие из самых редких экземпляров растут в естественных условиях в тропических лесах, которые принадлежат к одним из самых экономически не защищенных районов мира. — Он раскинул руки. — Не такая уж неожиданная идея использовать орхидеи и для того, чтобы сохранить тропические леса, и для того, чтобы улучшить экономическое положение бедных стран. Ты следишь за мыслью?

— Конечно.

— Вся проблема в том, что орхидеи невероятно трудно разводить. У них миллионы семян, но все должно быть абсолютно идеально, чтобы они проросли. Они должны питаться на особой почве, и даже когда получаешь растение, ему потребуется семь лет, чтобы стать взрослым.

— Значит, ты наверняка очень талантлив, раз у тебя есть все эти цветы.

— Нет. Они выносливые и сильные, и только и делают что цветут. Это им нравится. Дело в том, что самый лучший метод для их разведения, как мы обнаружили, — это вегетативное размножение, что требует стерильной лаборатории, массы оборудования и специальных знаний. — Он небрежно сорвал сухой лист с ближайшего растения и пригляделся к нему нахмурившись. Очевидно, то, что он увидел, успокоило его. — Итак, то, чем я здесь занимаюсь, — это как можно более точное воспроизведение условий тропического леса, чтобы выявить при этом органический способ разведения орхидей для массового рынка.