Владимир Акимов - Поединок. Выпуск 9

• Название: Поединок. Выпуск 9
• Автор: Владимир Акимов
• Издательство: Московский рабочий
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1983

В девятый выпуск сборника «Поединок» вошли повести и рассказы о солдатах, проходящих службу в Советской Армии, о боевом содружестве в годы Великой Отечественной войны между советскими летчиками и французскими пилотами полка «Нормандия — Неман», о геологах, о необыкновенных изобретениях гениального самоучки И. Кулибина, о тех, кто стоит на страже социалистического порядка и законности.

---

Сначала он был в глазах нижегородцев непутевым мальчонкой («Вот несчастье-то у Кулибиных! Ваньке уже тринадцатый, а толку — шиш: знай себе меленки да кораблики режет!»). Но затем, когда странный парень запросто, будто чихнул, починил губернатору часы английской работы — одних колесиков добрая сотня наберется, — к нему прониклись почти таким же уважением, как к косоглазому Федьке, который не только по канату с шестом ходил, но мог даже на оном приплясывать.

А вот микроскоп, электрическая машина и телескоп, чтобы звезды небесные на счетах отщелкивать, будто весовой товар или локотный, — это уже настораживало: с богом, что ли, на канате тягается? («Иду вчерась мимо дома Кулибиных. А тут по времени святые колокола православных к обедне сзывают. Глянула на Ивана — батюшки! — перекорежило его всего. Вот те крест! Нет, люди зазря говорить не будут: как есть с нечистой силой связался. Не к добру евонные микроскопы да телескопы. Адской серой от их воняет, спаси нас господи!»)

* * *

— Одному из спутников Магеллана, — сказал Василий Петрович, — Себастьяну дель Кано, был пожалован герб, прославлявший в веках его подвиг. На нем не было свирепого леопарда, мощного льва, орла или иных хищников, столь излюбленных рыцарями всех стран и времен. Внутреннее поле герба заполняли всего-навсего две перекрещивающиеся палочки корицы в не менее скромной рамке мускатных орехов и гвоздики. Но зато пряности венчал рыцарский шлем, над которым парил в воздухе земной шар с краткой, но достаточно выразительной надписью по латыни: «Ты первый совершил плавание вокруг меня».

Если бы Ивану Петровичу Кулибину пожаловали дворянство, а вместе с ним и герб, то на этом гербе следовало бы поместить часы с восьмиугольным циферблатом (кажется, они были первыми часами, с устройством которых Кулибин смог подробно ознакомиться). Над часами — сделанную из шестеренок и украшенную вместо самоцветов знаками зодиака корону короля часовщиков. А вокруг изобразить героев былин и народных сказок: Илью Муромца, Добрыню Никитича да Алешу Поповича; заколдованных царевен, мудрых Иванушек-дурачков и глупых умников.

Что же касается надписи, то она гласила бы: «Я превратил механику в сказку, а сказку — в механику».

Чтоб вы меня в дальнейшем не обвинили в плагиате, — продолжал Василий Петрович, — на всякий случай оговорюсь: проект герба и надписи принадлежат не мне, а отцу. Это придумал он, и придумал, как мне кажется, весьма удачно. В своих работах Кулибин всегда пытался соединить сказку с реальностью, технику — с чудесами, математический расчет — с фантазией сказителя.

Думаю, что сказочную сущность механики Кулибина чувствовали еще его современники, в том числе и Александр Васильевич Суворов. Рассказывают, что, встретив как-то у князя Потемкина механика-самоучку, известный полководец трижды поклонился ему (первый поклон — «Вашей милости!»; второй, более глубокий, — «Вашей чести!»; третий, поясной, — «Вашей премудрости мое почтение!»). Затем взял он Кулибина за руку и сказал окружающим: «Гляжу на изобретения Ивана Петровича и будто сказку наяву вижу. Помилуй бог, сколько ума! Верьте мне, он еще изобретет нам ковер-самолет!»

Самое любопытное здесь в последней фразе. Суворов говорит не о том, что Кулибин изобретет летательный аппарат или механизм, а воплотившийся в народной фантазии ковер-самолет, необходимую принадлежность многих русских сказок.

Кулибин — механик-сказочник. Он не рассказывает сказки, а делает их из дерева и металла.

«В некотором царстве, в некотором государстве…»

И катится себе без лошадей и кучера по улицам Санкт-Петербурга дивный экипаж.

И превращает темную петербургскую ночь в солнечный день сделанный умными руками доброго волшебника доселе никем не виданный фонарь.

Как плывет корабль?

Известно как: или под парусами или с гребцами.

И все? И все.

А вот и нет, смеется сказочник. И кулибинский чудо-юдо корабль не плывет, а, будто ярмарочный акробат, карабкается, подтягиваясь на канате, вверх по течению реки…

Ярче всего эта особенность кулибинской механики проявилась в часовом деле.

Часовое дело всегда дружило со сказкой.

Существует предание о монахе-аскете Луитпранде, жившем в восьмом веке, который за свою праведную жизнь был щедро вознагражден всевышним не только на небе, но и на земле. Луитпранду было даровано право создать песочные часы (некоторые считают, что песочные часы были известны задолго до начала новой эры — это заблуждение).

Легенда о пророчествах водяных часов Гарун-аль-Рашида, которые в качестве подарка были присланы прославленным султаном Карлу Великому. Легенда о древнеримских часах, принадлежащих Помпею: необыкновенные механизмы, созданные для Карла Пятого Виком; сказочные башенные часы в Страсбурге работы Дасиподия.

Список часов, в которых сказка дополняла механику, а механика — сказку, можно было бы продолжить. Но кулибинские часы и по сегодняшний день занимают в этом списке особо почетное место.

Находясь в Нижнем Новгороде, Кулибин задумал и сделал с помощью Костромина (речь, разумеется, идет о финансовой помощи!) часы, по форме и величине напоминающие гусиное яйцо средних размеров.

Инструменты для изготовления этого уникального прибора Кулибин делал сам.

Деталей в часах насчитывалось свыше тысячи. А специальных инструментов механику потребовалось около ста.

Костромин вместе с одряхлевшим уже Гаврилычем иногда заходили в дом к Кулибину и, затаив дыхание, смотрели, как тот работает.

Колдун! Истинный колдун! Но, может, именно такие колдуны и нужны России?

Конструируя и изготовляя эти часы, Кулибин одновременно был сказочником, часовщиком, стихотворцем, скульптором, серебряных и золотых дел мастером, композитором, музыкальных дел мастером (замечу в скобках, что нынешнее фортепьяно тоже ему кое-чем обязано), столяром, слесарем, токарем, литейщиком, кузнецом и бог знает кем еще!

Но зато и часы получились такими, что полюбоваться ими вместе со всей своей семьей явился к Кулибину сам нижегородский губернатор генерал-поручик Яков Семенович Аршеневский. Побывали и прочие именитые жители. Говорят, приезжали даже из других волжских городов.

На первый взгляд, детище механика-самоучки особого впечатления не производило: часы как часы. Циферблат со стрелками. Каждые полчаса и четверть часа звонко бьют маленькие молоточки. Забавно, конечно, но такими забавами в екатерининские времена уже никого не удивишь.

Но стоило посетителям набраться терпения, и они попадали прямо в сказку.

Тик-так…

Часы мелодично отстукивали последние секунды уходящего часа, и тотчас же бесшумно распахивались узорчатые кружевные дверцы.

Тик-так!

Ошеломленные зрители вглядывались в глубину открывшейся перед ними пещеры. Тускло поблескивал гроб Иисуса Христа. Застыли у гроба богочеловека серебряные воины в полном вооружении. Стоят, не шелохнутся. Еще мгновение — и легкокрылый золотой ангел едва заметным движением сдвигает с крышки гроба тяжелый камень.

Тик-так!

Стража падает ниц. В пещере появляются дивные жены-мироносицы.

После этого куранты трижды играют молитву «Христос воскрес», и двери закрываются.

Такого, пожалуй, не то что в Нижнем Новгороде или, к примеру, в Самаре, но и в Петербурге не увидишь. Не устриц французских глотать!

Но это еще не все.

Часы предназначались в дар Екатерине Второй, и Аршеневский хотел, чтобы привыкшая к славословиям императрица сохранила добрую память о посещении подвластной ему губернии. Поэтому Кулибину было предписано сочинить на приезд Екатерины стихи. Кулибин справился и с этим. Более того, стихи он сам, без помощи композитора-песенника (тогда таковых не было), положил на ноты.

Чего только ни умели эти часы! Разве вот мастер не научил их кричать петухом и кудахтать курицей… Но ни папа Сильвестр II, ни погибший при Иоанне Васильевиче Грозном волхв и механик Бомелий не поставили бы это обстоятельство в вину нижегородскому мастеру: и времена меняются, и часовые механизмы, и механики. А Костромин — тот был в восторге.

Нижегородский губернатор генерал-поручик Аршеневский снял со своего пальца кольцо и подарил мастеру. По его мнению, часы должны были прийтись императрице по душе. Лакома она была до всяких придумок, как говорил Аршеневскому его петербургский приятель, большой знаток придворной жизни. Да и сама в сем преуспела. Шутки любила изобретать, танцы, фейерверки.

А недавно новое слово придумала — «хахаль». Зело возвышенное и благолепное слово. А вот что обозначает, приятель забыл…

* * *

В Эрмитаже при Екатерине Второй устраивались так называемые «большие собрания» — шумные балы с сотнями гостей; «средние» — для нескольких десятков приближенных, взысканных доверием, милостью и приязнью императрицы, и, наконец, «малые собрания». На них неизменно присутствовали лишь несколько близких Екатерине людей.