Сергей Ауслендер - Петербургские апокрифы

• Название: Петербургские апокрифы
• Автор: Сергей Ауслендер
• Издательство: Мiръ
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-98846-011-9

Сборник прозы «Петербургские апокрифы» возвращает читателю одно из несправедливо забытых литературных имен Серебряного века. Сергея Абрамовича Ауслендера (1886–1937), трагически погибшего в сталинских застенках, в начале XX века ценили как блестящего стилиста, мастера сюжета и ярких характеров. В издание вошли созданные на материале исторических событий петербургского периода русской истории и подробно откомментированные сборники дореволюционной прозы писателя, а также прогремевший в начале XX века роман «Последний спутник», в героях которого современники узнавали известных представителей художественной богемы Санкт-Петербурга и Москвы. В сборник также включена первая публикация случайно уцелевшего рассказа «В царскосельских аллеях».

---

Когда мечты их заходили слишком далеко, Верочка иногда резко обрывала:

— Ну что это мы, как дети. Столько времени пустяками занимаемся. Право, мне начинает казаться, что овчинка не стоит выделки. Из-за одной поездки не стоило подымать столько сложностей. А еще сколько неприятных разговоров с мамой предстоят. Про папу я и не говорю. Тут будет целая трагедия.

Тоскливо и почему-то обидно становилось Алеше, будто в самом деле что-то рушилось счастливое и веселое. Но возразить он не умел и уныло молчал. Хорошо, что Верочка не могла долго быть мрачной и раздраженной. Она опять начинала смеяться.

— Ну, не будьте же таким букой, жених мой нежданный. Пока весело, будем веселиться, а надоест — бросим. Вот и все. Трагедии же не из-за чего устраивать. Ведь это же только забавный водевиль.

И опять они начинали мечтать, и опять возникала какая-то странная призрачность чего-то подлинного, сладкого, немножко жуткого. Будто на сцене представляли, говорили чужие слова, почти верили им и чувствовали веселую свободу кончить или продолжать дальше.

В середине мая Алеша уехал в Медведевку. Верочка провожала на вокзал. Была грустна и ласкова.

— Право, мне будет ужасно скучно без вас. Я так привыкла к нашим прогулкам и… — она замялась, — разговорам. Мы как два хороших товарища. Ну, не бойтесь, я буду не я, если не удеру из нашего противного Павловска и не приду к вам. Так или иначе сумею добиться отпуска. Да и Володя обещал содействовать, а он человек серьезный. Сегодня же начну подготовительную работу.

Алеша тоже уезжал невеселый. Только мысль о том, как он объявит свою новость в Медведевке, а потом будет встречать Верочку и показывать ей все милые места, утешала его. Все шесть часов дороги провел он, прохаживаясь по коридорчику купе и поглядывая на зеленые поля и нежно, по-весеннему краснеющее закатное небо.

Дома встретили его всей семьей, с собаками и прислугой, шумно и весело. Тормошили сестры: Зина, Шура и Раечка, наперерыв рассказывая свои гимназические и деревенские новости и с еще детским нетерпением ожидая маленьких подарков, которые не забывал обычно Алеша привезти всем, начиная с главы семейства Анатолия Ивановича, кончая кучером Иваном и старой нянюшкой Авдотьей.

Но Алеша был как на иголках. Не терпелось ему сообщить свою новость.

Когда наконец все разошлись и, взяв свечу, пошла Елизавета Сергеевна проводить Алешу и посмотреть, все ли у него в комнате устроено, почувствовал Алеша, как бьется сильно сердце и даже голова слегка кружится от волнения. Когда мать, поцеловав его, хотела уже уйти, Алеша удержал ее за руку.

— Мама, я хотел сказать тебе важную новость, — и смущенно замолчал.

— Ты женишься? — вдруг спросила Елизавета Сергеевна и даже присела на кровать.

— Да, — тихо ответил Алеша.

Елизавета Сергеевна не удивилась особенно, и волнение ее скорее было радостным.

— Ну, что же, это хорошо, трудно будет только вам, ты совсем еще мальчик, но ничего. Мы с отцом тоже на первых порах по-студенчески жили, в одной комнате, по урокам бегали. А какое хорошее, светлое время это было! — говорила Елизавета Сергеевна, и лицо ее, еще не старое, но уже в мелких морщинках, делалось мечтательным и молодым. — Только нас не забывай. Вот теперь хоть и не живешь ты с нами давно, а знаю, что придешь и будешь опять наш милый, близкий. Не забывай нас, Алеша.

Долго еще говорили они. Рассказал Алеша подробно о Верочке, и чувствовал, что не только это забавная шутка, — настоящие слезы умиления и радости поднимались к горлу и застилали глаза.

Решено было, что Елизавета Сергеевна предупредит Анатолия Ивановича, когда тот приедет из города. Конечно, он против женитьбы сына ничего иметь не будет, так как всегда был принципиальным сторонником ранних браков; но что останется все это пока в тайне и Верочка с братом приедут просто в качестве гостей, которых много бывало в Медведевке.

Однако когда Алеша вышел в столовую за водой, в детской стоял шум. Девочки в ночных кофтах, босые, окружили Елизавету Сергеевну и наперерыв допрашивали:

— Что тебе Алеша сказал? Он женится? Правда? Она хорошенькая? Ну, расскажи, мамуля дорогая! Свадьбу у нас справлять будут?

— Ну, что вы выдумали глупости. Ложитесь спать, — беспомощно отмахивалась от них Елизавета Сергеевна.

Увидев Алешу, сестры бросились к нему.

— Лешечка, расскажи. Это правда? Вот весело-то! Нам новые платья сошьют.

Они смеялись, хлопали в ладоши, дергали Алешу и целовали, упрашивая:

— Расскажи, милый.

Долго ходил Алеша по своей маленькой, оклеенной голубыми обоями, с окнами на огород и пруд, комнате. Радостно и светло было на душе. Он не мог успокоить своего волнения, раньше чем сел за старенький, еще детский, весь изрезанный перочинным ножиком свой стол и не начал письма Верочке, начинавшегося словами нежными, которых никогда не произносил он, но ведь должен же был он играть роль жениха, нежного, помнящего, влюбленного.

А через три дня его разбудила старшая из сестр, Зина, и, сунув ему конверт, с любопытством наблюдала, какое впечатление произведет на Алешу письмо невесты.

Верочка отвечала несколько шутливо, но все же в тоне нежной невесты. Сообщала, что очень скучает, что против ожидания старики особенного протеста не оказывают, хотя все же дуются, откладывая, по-видимому, окончательное решение до выяснения всех обстоятельств. «Таким образом, все благополучно и очень просто. Я даже не думала, что сделаться невестой так просто и легко», — писала Верочка.

Алеша исправно отвечал. Письма приходили не очень часто, и каждое утро Алеша ждал, принесет ли ему Зина знакомый желтоватый конвертик. Если письма не было, Алеша чувствовал разочарование, делалось скучно и как-то пусто. Наконец пришло извещение, что вечером накануне Троицы Верочка и Володя приедут. Весь дом был в волнении. Анатолий Иванович послал нарочного в город за закусками. У живущего в трех верстах доктора взяли напрокат тяжелую четырехместную коляску, в которой и сам-то доктор выезжал только в день своих именин в церковь. Комнаты все вымыли, и даже ковер выложили, уже спрятанный на лето. Алеша усиленно просил не делать никаких демонстраций, но сам тоже готовился как к какому-то большому празднику.

И вот он ехал в светлый предвечерний час встречать Верочку и Володю.

На станцию приехали слишком рано, и долго еще пришлось ходить Алеше по длинной платформе. В станционном садике цвела сирень. Гуляли барышни с щеголеватым телеграфистом. На розовом небе четко виднелся семафор, и прямая лента рельсов уходила, казалось, в самое небо. Уже спустились ясные сумерки и зажгли огромные газовые фонари на платформе, когда блестящей точкой показался наконец поезд. Далекий волнующий шум поезда становился явственнее, и наконец совсем близки стали фонари паровоза.

Алеша беспомощно метался по платформе. Как всегда бывает при встречах, он долго не мог найти вагона, уже отчаялся встретить гостей и, увидев в окне озабоченное лицо Володи, не сразу даже узнал его.

Володя, в светлом пальто и круглой соломенной шляпе, вынес маленький клетчатый чемоданчик. За ним выпрыгнула Верочка, раньше, чем ей успели помочь.

Она была в сереньком дорожном костюме, в сереньком шелковом колпачке, с сумкой через плечо.

Первые минуты встречи были тягостны и смутны.

— Вот видите, я сдержала слово и приехала, — сказала Верочка. — А сколько хлопот было, папа проклясть хотел, да раздумал.

— Да, дети мои, — промолвил Володя, — надо действовать энергично, если вы хотите, чтобы что-нибудь вышло. А то одна канитель.

Почему-то от слов Володи сделалось неприятно Алеше, и вся радость, с которой он мечтал о прогулках по весеннему лесу, о далеких поездках, об уютных вечерах на крылечке, — вся радость упала.

— Вы как будто даже не рады нам, — обиженно проговорила Верочка.

Но когда уселись в коляску, заговорили о петроградских новостях, потом Алеша показывал все примечательные места, попадавшиеся по дороге, опять стало хорошо и дружественно.

Поднимался легкий туман из долин, на бледно-розовом небе выходила из-за облаков оранжевая луна. Ярко вспыхнула и замигала изумрудная звезда.

Когда Володя уже соскочил и твердо направился со своим чемоданчиком к большой террасе, украшенной ветками березы и длинными гирляндами, а Алеша помогал выйти из экипажа Верочке, она вдруг шепнула:

— Мне страшно. Как-то меня встретят! — и слегка прижалась локтем к Алеше.

Он почувствовал к ней нежность, показалась она ему такой маленькой и такой родной в своем сереньком колпачке, с приподнятыми испуганно бровями и широко раскрытыми светлыми глазами.

— Мне страшно, — еще раз шепнула она.

И Алеша покровительственно, как старший улыбнулся ей и повел к террасе, где Володя уже познакомился сам с Елизаветой Сергеевной, Анатолием Ивановичем и девочками.