Елена Жаринова - Волчья Радуга

• Название: Волчья Радуга
• Автор: Елена Жаринова
• Издательство: Крылов
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2004
• ISBN: 5-94371-708-0

Бок о бок существуют с незапамятных времен миры Фенлан и Бекелфел, но их разделяет надежная Грань. Раз в триста лет за неделю до полнолуния Грань открывается, и обитатели миров могут пересечь ее…

Переводчица Катя должна выполнить работу в срок, но дома ей мешают шумные родственники. Она отправляется в бабушкин дом в деревню Камышовка и оказывается «в нужное время в нужном месте». Поневоле ей придется стать участницей невероятных событий, познакомиться с демонами, Лесной хозяйкой, бессмертной королевой Морэф и юным оборотнем Яно…

---

Один за другим, Катя и ее спутники вошли в темное помещение.

— Берегите головы! — предупредил отец Георгий, и тут же раздался негодующий возглас Василия, набившего шишку о низкую притолоку.

Яно помог отцу Георгию поднять тяжелый люк. Священник спустился первый, зажег приготовленные свечи.

— Что же вы, батюшка, электричество сюда не проведете? — поинтересовался Василий.

— Незачем вроде, — пожал плечами отец Георгий. — За все время я сюда захожу второй или третий раз. А нашему гостю со свечами будет даже комфортнее — как я понял, по ту сторону электричества еще не изобрели. Где-то здесь были подсвечники. А, вот один, за лавкой. Ну что, друг мой, располагайтесь.

Пока священник вытаскивал и подавал Яно всякие предметы, которые могли бы ему пригодиться в добровольном заточении, Катя с тревожным любопытством оглядывалась. Пустые бревенчатые стены. Грубо сколоченные лавки вдоль них. Маленькая, почти черная от копоти икона Божьей матери. Кажется, Одигитрия — Катя не очень в этом разбиралась.

Капнув воском в поставец, отец Георгий зажег перед иконой свечу. Прошептал что-то, перекрестился. Потом к иконе подошел Иван. Прежде чем поставить свою свечу, он долго благоговейно вглядывался в потемневший от времени лик.

— Ну, вот и все, — сказал отец Георгий, поправляя очки. — Если что-то понадобится — кричи, я услышу. А я молиться буду, Бог нас не оставит. Вы, ребята, девушку проводите, проверьте, все ли там спокойно.

— Позвольте мне помолиться с вами, — попросил Иван. — Василий, ты же доведешь Катюшу сам?

— Ноу проблем, — кивнул тот. — Правильно, оставайся. Насчет молитв не знаю, а вот лишний кулак в случае чего не помешает.

Иван хотел что-то возразить своему другу-атеисту, но отец Георгий уже подпихнул его к лесенке.

Последней поднималась Катя. Она повернулась к Яно.

— Ну что ж, пора прощаться… Не волнуйся, все будет хорошо. Я позабочусь о Ключе, как мы договорились…

Девушка вдруг почувствовала, что от волнения в горле появился комок. Ей вдруг показалось, что она знакома с этим человеком очень давно, а теперь им предстоит вечная разлука. Впрочем, так оно и было: этой ночью, после трех часов, Яно должен был вернуться в свой мир. Что тут можно сказать? «Вспоминай обо мне иногда»? Эта фраза подошла бы Фиби из переводимого Катей романа. К которому, кстати, пора возвращаться. Она же знала, что так будет? Что нельзя, смертельно опасно для сердца считать частью своей жизни сероглазого оборотня, похожего на Леонардо ди Каприо? Знала. Тогда — вперед.

— Все будет хорошо! — сглотнув комок, проговорила Катя, ободряюще улыбнулась бледному Яно, стараясь не замечать тоскливого выражения серых глаз, и полезла наверх.

Яно остался один и чувствовал себя покинутым. День, проведенный с людьми, только обострил мучительное одиночество. Особенно это касалось Кати. Рядом с ней он сознавал, что в его жизни все могло быть иначе — если бы сумасшедший оборотень-волк укусил тогда, шестнадцать лет назад, другого мальчишку. Но с другой стороны, — вдруг пришло ему в голову, — не стань он оборотнем, он никогда не встретил бы Якофия. А значит, никогда не попал бы в Бекелфел. И как знать, было бы это лучше или нет?

Свечи озаряли старинную икону. Яно не был уверен, что божество другого мира возьмется ему помогать. Но свой собственный мир оно же должно защитить?! Оборотень устало сложил руки на коленях, рассматривая свои ладони, как будто видел их впервые. Ему предстояли последние часы в этом мире.

Глава 11 ПОХИЩЕНИЕ

Умение расставаться с людьми — одно из высочайших искусств. Катя никогда им не обладала. Она не умела уходить первой, сжигать мосты, прощаться на всегда. И именно поэтому даже самые опостылевшие отношения тянула годами. Ведь как только в мыслях возникало это страшное слово «навсегда», Катя теряла голову. Люди прорастали в ней глубокими корнями, опутывали ее паутиной совместно прожитых дней, услышанных песен, сказанных слов. Вырвать эти корни можно было только с кровью. Поэтому Миша Титаренко не так уж лгал, рассказывая о Катиных страданиях.

Какие корни мог пустить Яно в ее сердце всего за одни сутки, девушка не знала. Но тонкая паутина уже сплелась, а теперь рвалась нить за нитью, отзываясь глухой печалью, в которой Кате стыдно было признаться даже самой себе. Ведь пора уже, наконец, становиться взрослой!

Они шли по берегу реки — Катя и Василий, надевший по случаю своей ответственной миссии темно-красный джемпер. Вокруг расстилались мирно дремлющие под полуденным солнцем поля, но Кате было неуютно. Благополучие знакомого с детства мира девушка всегда принимала как данность, а оно оказалось таким хрупким… Благополучие — лишь внешняя оболочка, и солнечный день — лишь прекрасная вуаль, наброшенная на всемирный хаос. Как там у Тютчева:

Но меркнет день — настала ночь;
Пришла — и с мира рокового
Ткань благодатную покрова
Сорвав, отбрасывает прочь…
И бездна нам обнажена
С своими страхами и мглами,
И нет преград меж ней и нами —
Вот отчего нам ночь страшна!

Меж тем Василий, не склонный к рефлексии, рассуждал вслух, скептически качая головой:

— Да, Плюха совсем плох. Надо же, как его переклинило…

— А что случилось? — поинтересовалась Катя из вежливости. На самом деле ей не терпелось остаться одной. Слишком много всего случилось… Катя чувствовала, что вот-вот расплачется — от усталости, от чего же еще? Она очень боялась, что Василий заметит ее состояние и начнет расспрашивать, но тот больше любил говорить, чем слушать:

— По моим понятиям ничего не случилось. Ну, развелся с женой. Так попьянствуй неделю; на худой конец, если так обижен, набей морду мужику, с которым она изменила, — и забудь. Так нет же. Плюха никому из наших не позвонил, выпил один бутылку водки и полез петельку сооружать. Знаешь анекдот? Мужика с работы уволили, деньги кончились, жена бросила, и решил он повеситься. Поднялся на чердак, петлю завязал, на табуретку залез… вдруг смотрит вниз — а там стоит недопитая бутылка с пивом. Он быстренько слез, взял, глотнул, смотрит — а рядом окурочек жирненький лежит. Мужик сел, выпил, закурил и говорит: «Ну что? Жизнь налаживается!»

— А Иван что? — спросила заинтригованная Катя.

— А Ивану просто свезло. Он когда на табурет влез, тот под ним — хрясь! — сломался. Иван счел это Божьим промыслом и отправился в церковь. И понеслось.

— Значит, жена ему изменила?

— Да. И знаешь, с особым цинизмом, — серьезно ответил Василий. — Не поверишь — как в анекдоте, с водопроводчиком. Они как раз сантехнику меняли, водопроводчик каждый день ходил. Молодой парень из ЖЭКа, все такое. А Танька — это жена — она Ивана на пять лет старше, кризис среднего возраста, в общем. И так их обоих разобрало, что дверь в квартиру забыли закрыть. Иван как раз вернулся и посмотрел, какое они джакузи ставят. Только ты Ваньке ни-ни, — спохватился вдруг Василий. — Это он мне один-единственный раз рассказал, а так на эту тему ни слова.

— Что ты, конечно, не скажу, — успокоила его Катя. — Да я, наверное, скоро уеду. Кончится все это, и уеду. Что-то здесь нерабочая обстановка, а у меня перевод повис…

— Слушай, а тебе дед ничего не рассказывал? — сменил тему ее спутник.

Девушка покачала головой. Она сама задумывалась над этим, вспоминала редкие встречи с осташкинским дедом, хотела найти какую-нибудь завалявшуюся в памяти мелочь, которая имела бы отношение к поразительной тайне. Нет, ничего такого не было. Дед был как дед, любил рассказывать военные байки, приезжая в Питер, ходил с маленькой Катей на демонстрации — первого мая и седьмого ноября. Невозможно было представить, что он когда-то был Хранителем Грани. Хотя… Он ведь сам в это не верил — просто сдержал слово, передал тайну и постарался забыть о ней. Для их поколения воинствующих материалистов встреча с чудом, наверное, равнялась выстрелу в висок…

Мобильник у Кати на поясе вдруг зазвонил.

— Да, мама, слышно. Да, у меня все хорошо. Мам, я собиралась позвонить тебе вечером. Я перезвоню, хорошо? Что Лев Михайлович? С папой? Мама, ему же нельзя столько пить. Это наш папа железный! Конечно, ты ничего не можешь сделать. Ну, целую. Попозже перезвоню.

Последнюю фразу Катя договаривала автоматически, глядя на вытянувшееся лицо Василия, который смотрел куда-то вверх. Почуяв недоброе, девушка успела обрадоваться, что ничего не случилось, пока она била на связи с матерью. Сама она как-нибудь выпутается, а Галина Андреевна сойдет с ума, если что-нибудь заподозрит.

— Катя, смотри: летит! — безжизненно произнес Василий. — Черное, с крыльями.

— Понятно, раз летит — значит, с крыльями, — ответила девушка, не отводя глаз от приближающегося неопознанного объекта. Странное нечто можно было бы назвать темнокожим человеком очень высокого роста, если бы не черные перепончатые крылья, шумно хлопающие у него за спиной. Катя вздохнула. После оборотня и двуглавых псов испугать ее было трудно. Ничего особенного, очередной демон. Надо удирать.